Посланники тьмы
Шрифт:
Первое, что увидел Глеб, был стол, уставленный и заваленный всевозможными яствами – недоеденными жареными курами, свиными ногами, кусками белого хлеба. Между тарелками с едой стояли кувшины с выпивкой.
Привыкнув к полумраку комнаты, чуть подсвеченному двумя сальными свечами, Глеб разглядел и людей, сидящих за столом.
– Ба! – услышал он насмешливый голос Белозора. – Уж не великий ли ходок пожаловал в нашу компанию?
Глеб взглянул на вожака разбойников. Тот был все так же смазлив, как прежде, только выглядел совершеннейшим
Остальные разбойники, числом не меньше полудюжины, были полной противоположностью изысканному до идиотизма и смазливому до отвращения Белозору.
– Так зачем ты сюда пришел, Первоход? – поинтересовался Белозор, потягивая из серебряной кружки хмельной сбитень.
Глеб хотел ответить, но вдруг лишился дара речи. Только сейчас он разглядел девушку, сидевшую рядом с лютым красавчиком Белозором. Разглядел – и оцепенел. Это была Диона.
В ушах у Глеба зазвучали слова, сказанные, кажется, целую вечность назад:
—Глеб, я не сказала тебе, что я нелюдь... Я думала, ты уйдешь. А я не хотела, чтобы ты уходил. Я не виновата, что я такая... Ты мною брезгуешь? Брезгуешь, Глеб?..
– Диона! – выдохнул он, изумленно глядя на девушку. Затем сделал над собой усилие, усмехнулся и добавил: – Когда я видел тебя в последний раз, ты умирала.
– Как видишь, мне удалось выжить, – холодно проговорила Диона.
И новая сцена пронеслась у Глеба перед глазами. Диона лежит на траве, истерзанная кровожадным стригоем, а сам Глеб стоит у черной плиты Нуарана, зажав в руке камушек, который нужно вставить в выемку. Камушек, способный исполнить любое твое желание. Любое. Но одно. А Глеб уже видит Москву, видит скверы и бары, видит свою «Хонду», на которой отмахал сотни километров и с которой успел сродниться, свой компьютер, лица друзей и подруг... И все это заслоняет лицо умирающей Дионы...
В горле у Глеба защемило от обиды. Ему захотелось крикнуть:
«Ведь это я тебя спас! Я отказался от возвращения домой ради того, чтобы ты была жива! Я плюнул на свою мечту. И ради чего? Ради того, чтобы ты сидела в компании негодяя Белозора и его ублюдочных друзей!»
Все эти слова заклубились, заклокотали в горле у Глеба, но наружу так и не вырвались. Он стоял перед дубовым столом, уставленным жратвой и выпивкой, и молча смотрел на девушку.
– Что же ты молчишь, Первоход? – прищурила зеленые глаза Диона. – Ты не рад меня видеть?
– Да он, кажись, язык проглотил! – с насмешливой веселостью высказался один из разбойников.
– Точно! – поддакнул другой. – А может, оглох! Эй, Первоход, ты слышишь, что я говорю?
Разбойники загоготали.
Глеб разлепил спекшиеся губы и тихо проговорил:
– Я рад, что ты жива, Диона. Ты стала еще красивее, чем была.
Девушка усмехнулась.
– Надо же, какие речи, – холодно протянула она. – А ведь раньше ты презирал меня. За то, что я нелюдь, за то, что умею видеть будущее.
– Хватит тебе лаяться, – примирительно проговорил Белозор. – Эй, Первоход, присаживайся. Будь моим гостем. Ешь и пей вволю. Если хочешь, подберем тебе девку.
– Если понадобится, я сделаю это сам, – сказал Глеб, усаживаясь на свободное место за столом.
Белозор засмеялся.
– Не сердись, Первоход. Ты такой же ходок, как я. А ходоки должны держаться друг за друга. Люди нас не любят. Считают, что мы такое же отродье Гиблого места, как оборотни и упыри.
Глеб холодно прищурился.
– Раньше я в это не верил. Но теперь вижу, что в чем-то они правы.
Белозор нервно дернул холеной щекой.
– Брось, Первоход. Вдохни и выдохни. Мы с тобой стоим друг друга. Выпей чего-нибудь, расслабься.
Глеб качнул головой.
– Не хочу. Давай к делу.
Белозор прищурил лучистые глаза.
– Ну, что ж, дело так дело. Что привело тебя ко мне, Первоход?
– Ты слышал про ходока Дивляна?
– Про то, что он ходил в Гиблое место и вернулся оттуда без руки?
– Про то, что недавно он умер, – сказал Глеб, пристально разглядывая смазливое лицо Белозора. – Не знаешь, кстати, от чего?
Главарь разбойников покачал головой.
– Нет, Первоход, то мне неведомо. Говорят, он чем-то отравился. А почему ты спрашиваешь?
Глеб чуть подался вперед и отчетливо проговорил:
– Я нашел в комнате Дивляна туески с остатками бурой пыли.
Лицо Белозора окаменело, а его подельники тихо и недовольно зашептались. Несколько секунд главарь сидел молча, прежде чем сбросил оцепенение и сказал:
– Выходит, Дивлян таскал из Гиблого места бурую пыль?
– Может, да, – сказал Глеб. – А может, и нет. Я-то думаю, что он брал бурую пыль у тебя.
– У меня? – Белозор улыбнулся, блеснув ухоженными зубами. – Уверяю тебя, Первоход, если бы он это делал, я бы знал.
– Может быть, может быть... – тихо и задумчиво проговорил Глеб. – Скажи-ка, Белозор, а где ты берешь бурую пыль? Ведь в Гиблое место нынче никто не ходит.
Главарь разбойников прищурил красивые глаза и с улыбкой объяснил:
– Старые запасы, Глеб. Но скоро и им придет конец. Бурая пыль нынче на вес золота. Люди выкладывают все, что имеют, за возможность хоть немного забыться.
Белозор помолчал, наблюдая за Глебом, а затем, чуть подавшись вперед, спросил:
– Как думаешь, где Дивлян нашел бурую пыль?
– Я не знаю, – ответил Глеб. – А ты?
Белозор усмехнулся и качнул головой.
– И я нет. Говорю тебе, дружище, на меня он не работал. Да и не стал бы я брать Дивляна к себе в услужение. Ты ведь помнишь, какой он был переборчивый да честный.