После дождя

Amstel Dijk

Пресвятая. Матерь. Божья. Ее стон эхом отдается в моих ушах, смешиваясь с тяжелым битом учащенного пульса. Я нахрен снимаю галстук и расстегиваю несколько пуговиц на рубашке. Мой рот наполняется слюной когда Кэт снова опускается к своему интимному месту и начинает играть со своим набухшим клитором. Не в силах больше сидеть на месте, я встаю и на ватных ногах подхожу к дивану. Не могу оторвать взгляда от ее загорелой, бархатной кожи, которая в тусклом свете настольной лампы кажется золотистой, и жадно ловлю каждую ее реакцию. От чувственно приоткрытых пухлых губ в экстазе, до рваного дыхания. Больше всего на свете сейчас мне хочется заменить ее палец своим ртом. Ласкать, доводить до исступления, упиваться

невероятным вкусом. Слышать, как она выкрикивает мое имя и молит о пощаде. Смотрю на ее лицо и вижу отсутствующее выражение, затуманенное удовольствием. Глаза Кэтрин направлены куда–то на мою грудь и шею. Она не смотрит мне в глаза, хотя я что есть сил пытаюсь поймать ее взгляд. Ее движения какие–то заторможенные, и когда я слегка наклоняюсь к ней, чувствую легкий запах алкоголя и… мороженого? Она что, пьяная?!

— Кэтрин? — с трудом хриплю я, и она коротко сморит на меня своими зелеными глазами.

— Я чувствую твое прикосновение вот здесь, — томно говорит она и указывает кивком головы себе между ног.

Я почти задыхаюсь, когда вижу, как она зажимает между тоненькими пальчиками маленькую чувствительную горошинку, а пальцем другой руки ритмично погружается в киску. Без капли смущения впиваюсь взглядом между раздвинутых ног и не могу оторваться. Пульсация в моих штанах становится обжигающей, болезненной. Сквозь ткань брюк сжимаю свой член и слегка провожу по нему рукой. Как же мне сейчас нужно оказаться в ней, схватить и сжать руки над головой и войти в нее по самое основание.

Кожа Кэтрин уже покрылась румянцем, а на шее появились первые капельки пота. Я перевожу взгляд ниже и вижу как заостились ее соски от возбуждения, и понимаю, что на ней нет бюстгальтера. Наверное, заметив мой взгляд на своей груди, Кэт поднимает одну руку и начинает прокручивать сосок между пальцами. Ее спина отрывается от дивана, глаза закрываются от удовольствия, а мне становится не смешно. Член вот–вот взорвется, я до боли сжимаю его в кулаке, мне так хочется присоединиться к ней в этой игре.

Кэтрин снова вводит в себя один палец, и начинает водить им внутрь–наружу, и я представляю себя на его месте. Она переводит взгляд на мою руку, которой я сжимаю свою длину, и удовлетворенно улыбается. Видеть ее такой расслабленной, такой открытой — это нечто невообразимое. Мне кажется, сейчас я вижу ее настоящую, без барьеров и комплексов. Без тяжелого груза прожитых лет, горя и печали. В воздухе витает запах ее возбуждения, который сводит меня с ума. Каждый нерв в моем теле натянут до предела, мышцы свело от напряжения. Сжимаю руки в кулаки, стискиваю челюсти до боли, а Кэтрин продолжает извиваться на кожаном диване и вырисовывать круги вокруг клитора. Ее бедра мягко приподнимаются навстречу руке, глаза закрыты. Чертовка закусывает губу, и грубо сдавливает грудь, щипая свои соски. Я схожу с ума и сдавленно рычу, когда она начинает более ритмично трахать себя пальцами. Кэтрин выгибает спину, на мгновение замирает, а потом вскрикивает, и ее тело начинается содрогаться в оргазме. Я вижу, как сокращается ее киска от волн удовольствия, накатывающих на нее, но по выражению ее лица можно сказать, что ей этого не достаточно. И я прекрасно могу ее понять. Ни одна рука не может заменить хорошего члена.

Ее сладкий голос звучит в ушах, пробирается в каждую клеточку моего тела и я, как бы ни пытался, не могу сдержать собственный оргазм и взрываюсь прямо в штаны. Бл*дь. Кэт расплывается в блаженной улыбке и… вырубается. А я стою, как придурок, с мокрым пятном на штанах и радуюсь, что никто не видел моего позора… Кроме Кэтрин. Твою мать!

— Кэтрин, — я наклоняюсь к ней, и осторожно беру за руку. — Кэт, ты спишь, что ли?

На мой вопрос она отвечает едва слышимым стоном и мягким посапыванием. Провожу рукой по лицу и тяжело выдыхаю. Мое тело до сих пор дрожит от перенапряжения, а ясность мышления еще не вернулась. И что мне сейчас делать? Наклоняюсь к Кэт и всматриваюсь в правильные черты лица, черные, как ночь, ресницы и алые губы. Ее щеки и шея до сих пор окрашены послеоргазменным румянцем, что выглядит бесконечно милым и сексуальным. Осторожно поправляю ее платье и кладу ее в позу поудобнее. «Господи, и где ж ты так напилась?» — думаю я с улыбкой.

У меня теперь есть только один выход: воспользоваться ситуацией и забрать Кэт к себе домой, потому что оставить ее в офисе я не могу в таком состоянии, а домой отвезти тоже не могу, потому что пришла она ко мне без сумочки, а в ней, соответственно, ключи и телефон. Можно, конечно поискать у нее в кабинете, наверняка она сначала туда заглянула, но мне мой вариант нравится больше.

Иду к компьютеру, быстро отправляю Родригесу переделанный проект по электронной почте (обойдется без курьера), и радуюсь, что успел его закончить до того, как пришла мисс Андерсен. Подхожу снова к диванчику и смотрю на мирно посапывающую Кэтрин, свернувшуюся в клубочек.

— Ну что мне с тобой делать? — спрашиваю вслух, наклоняюсь и подхватываю ее на руки. Прижимаю покрепче к своей груди и выхожу из кабинета.

Несу ее в сторону лифта, нажимаю на кнопку вызова и захожу внутрь, когда передо мной открывается дверь. Оцениваю наш совместный вид в зеркале на всю стену напротив. Кэт без сознания и я со следами моего позора на штанах. Лучше и не придумаешь. Мне–то плевать, а вот про нее не хочу, чтобы ходили слухи среди сотрудников. А охранники — это самые первые сплетники в любом коллективе. Их мне нужно как–то обойти стороной.

Доезжаю до второго этажа и выхожу из лифта. Иду на лестничный пролет и спускаюсь на первый этаж. Набираю внутренний номер охраны. Буквально после первого гудка трубку поднимают и представляются.

— Добрый вечер, — приветствую я. — Вас беспокоит Доминик Брукс. Мне кажется, я не закрыл дверь своего кабинета, когда уходил сегодня с работы. Не могли бы вы проверить? Это важно.

— Да, конечно, — отвечает мне голос с легкой хрипотцой. — Но, мистер Брукс, ваша машина до сих пор стоит на стоянке…

Бл*дь, тупоголовый, мне просто нужно, чтобы ты свалил со своего рабочего места, чтобы я смог спокойно выйти из здания.

— Да… Я уехал сегодня на такси, — вру на ходу. — Мне нужно, чтобы вы проверили мой кабинет, там остались важные документы. Если с ними что–нибудь случится, у вас будут большие проблемы. — Раз до него нормально не доходит, перехожу на угрозы. Лишь бы побыстрее ушел.

— Понимаете, мой напарник сейчас отошел проверять другие этажи, и я не могу оставить рабочее место без присмотра.

— Вы издеваетесь?! Я вам доступным языком говорю, что если вы сейчас же не подниметесь и не закроете мой кабинет, к утру будете уволены! — я перехожу на крик, радуясь, что он там один.

— Ладно, хорошо. Тем более, Джонсон должен вернуться с минуты на минуту.

Я слышу звон ключей и как открывается и закрывается дверь лифта. Осторожно выглядываю в просторный холл и, убедившись, что он пуст, быстрым шагом направляюсь к выходу. Уже оказавшись на улице возле моей машины, облегченно выдыхаю. Пакую (по–другому не назовешь это действие) Кэтрин на сиденье, пристегиваю и залезаю сам.