После Кастанеды: дальнейшее исследование
Шрифт:
Американские шаманы, как видите, имели возможность соприкоснуться с радикально отличными способами восприятия, что европейским и азиатским шаманам было практически недоступно. Возможно, именно здесь заключена тайна возникновения столь необычного и уникального знания.
Теренс Маккенна, много лет экспериментировавший с псилоцибином и другими индольными галлюциногенами, на собственном опыте открыл многие эффекты этих удивительных веществ. Он был настолько потрясен альтернативными реальностями, к которым получил доступ благодаря триптаминовым галлюциногенам, что назвал этот многообразный мир видений — "Совершенно Иное". Вот как он описывает воздействие этих веществ на структуру личности в своей книге "Пища богов":
"Долгое
Связь с Землей, с Миром, со всем живым предоставила древним индейским магам такую перспективу развития сознания, которая никогда не приходила в голову евразийским колдунам, шаманам и жрецам. Окончательный итог этих экспериментов — открытие видения — показал, что Реальность выглядит совершенно иначе. А это заставило магов специально изучать собственное восприятие, чтобы выяснить, почему ординарное сознание не в состоянии воспринимать Реальность так, как она выглядит на самом деле. В результате они открыли истинную пару — тональ и нагуаль — и направили свои усилия на достижения нагуаля без помощи "растений силы", в чем и преуспели за несколько тысяч лет непрестанных исследований.
Сегодня мы имеем подлинную альтернативу: либо бесконечно продолжать копировать структуру сознания своих предков, осваивать один и тот же срез Реальности, доступный утратившей подвижность точке сборки, — то есть и дальше усложнять технологические способы познания и освоения данного нам кусочка Мира, либо рискнуть и сделать шаг в Неведомое, где нас ждет трансформация сознания и восприятия, радикальное реструктурирование эго.
Разумеется, второй путь во многом подразумевает следование дисциплине дона Хуана, внимательное и трезвое изучение измененных режимов восприятия, в конечном счете — трансформацию энергообмена человека до такой степени, что не-человеческие миры становятся доступными ему, порождая совершенно новый тип отношений между человеком и Реальностью.
Большинство людей страшится перемен, тем более касающихся их собственной психики, — так что путь дона Хуана предназначен далеко не для каждого.
Это самое великое странствие из всех, когда-либо открывавшихся человеку. Это — Тайна и Вечное Изменение, что и есть подлинная магия. Выбор за вами.
ГЛАВА 8
МЕСТО, ГДЕ НАХОДИТСЯ ИСТИНА
Так говорит Господь: остановитесь
на путях ваших и рассмотрите,
и расспросите о путях древних,
где путь добрый, и идите по нему,
и найдете покой душам вашим.
Но они сказали: не пойдем.
Карлос Кастанеда возник в литературном мире как нельзя более кстати. Однако будь он шарлатаном или мистификатором, Карлос, скорее всего, остался бы верен изначально выбранной теме — недаром многие читатели испытывают разочарование, познакомившись с его третьим произведением ("Путешествие в Икстлан"). Та часть читателей, что ожидала от Кастанеды новых психоделических откровений, махнула рукой: ни мескалин, ни псилоцибин не появляются более на страницах мистика и антрополога. Что же касается четвертой книги ("Сказки о силе"), то она для многих читателей стала последней: Кастанеда неожиданно превратился в философа, а речи дона Хуана стали чересчур умны для публики, ожидавшей очередного триллера, наполненного экстравагантными галлюцинациями, оккультизм которого опирается на тайные рецепты приготовления псилоцибиновых снадобий.
Будь Кастанеда мистификатором, чье стремление — побольше заработать на собственных книгах, он, скорее всего, наполнил бы последующие книги содержанием именно такого рода. Основная часть его дальнейших публикаций обязательно включала бы в себя увлекательные экзотизмы: приготовление отваров, мазей и напитков, содержащих сильные галлюциногены, таинственные ритуалы и заговоры для привлечения союзников и пробуждения магических способностей, «намерение» и «воля» стали бы объектом специальных действий, секретам которых Карлос уделял бы основной объем своих магических опусов.
Но кастанедовская магия с каждым томом все менее походит на магию — по крайней мере в том виде, как мы ее представляем. Знание дона Хуана постепенно превращается в философию; дон-хуановская практика — в психоэнергетические манипуляции с довольно сложным психологическим подтекстом. Массовый читатель, искавший в книгах Кастанеды авантюру, захватывающие приключения, пугающие и таинственные, разочаровывается все больше и больше. "Объяснение магов" оказалось трудно понимаемым, а энергетическая модель Вселенной — слишком научной и требующей слишком большой работы над собой, чтобы из фантазии превратиться в нечто практически достижимое. Зачем, в таком случае, Кастанеде усложнять понимание дисциплины, если он сам является ее автором? Достаточно вставить в "знание дона Хуана" сверхъестественную силу и на нее возложить всю ответственность за успешность предлагаемой практики — и сам неуязвим для критики, и приверженцам своим даришь надежду на будущие достижения.
Однако Кастанеда не желает быть очередным дарителем несбыточной мечты, и в этом — его интеллектуальное мужество, его готовность принять поражение и победу с одинаковым бесстрастием. Поэтому его нельзя назвать ни новым «гуру», ни основателем новой религии, ни "учителем жизни" из плеяды проповедующих психологов. Таким же образом Карлос относится к академической науке: тональ любого человека нуждается в основательной чистке, чтобы получить эмпирический опыт, подтверждающий знание дона Хуана, а тональ ученого, загипнотизированного академическим образованием, — тем более. Ученые же воспринимали подобное равнодушие Кастанеды как своеобразный снобизм и отвечали ему тем же. Большинство из них ознакомилось, в лучшем случае, с первыми двумя книгами этого автора и пришло к быстрому, но несправедливому заключению: Кастанеда пишет о галлюцинациях, вызванных псилоцибиновыми грибами или мескалином, а также о гипнотических видениях, навеянных опытным шаманом из индейского племени яки.
Ученая публика игнорирует Кастанеду даже в том случае, когда сталкивается с эффектами, им описанными, и объяснимыми только при условии, что экспериментатор принимает в качестве рабочей гипотезы знание дона Хуана Матуса. Их «слепота» имеет разнообразные причины. Иногда корень неприятия дон-хуановского учения лежит глубоко в бессознательном — гораздо глубже, чем зависть и раздражение. В конечном счете не так уж важно: ведь на этой земле множество шарлатанов, с куда меньшим успехом изображающих ученых или колдунов, магов или антропологов.