После любви
Шрифт:
Сколько браков, столько же и расставаний. Были ли причины остаться после любви? О да! Для спасения моего второго брака веским аргументом стала чудесная маленькая девочка с пшеничными кудряшками, умница и танцовщица. Ребенку нужен отец, говорили все вокруг. И были правы. Малышке было уже три года, она все понимала, и каждый вечер при звуке поворачивающегося ключа в замке входной двери на секунду замирала, широко раскрыв восторженные глаза, потом встряхивала кудрями и веселой лошадкой скакала в коридор с радостным криком:
— Папааа!
Мне приходилось играть роль счастливой матери ради девочки, но со временем перестало получаться. Такие игры ставят
Когда соединяются два человека, соединяются два мира. Его мать, сестра, друг, все надеются на то, что ты подаришь их сыну, брату, другу счастье и не сделаешь ему больно. А если сделаешь, то больно будет всем. Я никогда не уходила первой и старалась не делать больно. Мой долг по отношению к миру моих мужей выполнялся. Бабушка, желавшая общаться с внучкой, могла видеть ее в любое время. Друзья быстро убеждались, что их товарищи не смертельно ранены, а скорее, наоборот, вышли из тюрьмы на свободу. Сестры, считавшие меня сволочью, приходили, чтоб плюнуть мне в лицо, но тут же успокаивались. В общем, все были довольны.
Самым серьезным аргументом за то, чтобы остаться, как ни странно, оказывался налаженный быт — мы знали, как жить вместе. Я поднималась раньше и готовила завтрак, он ложился позже и прибирал на кухне после ужина. Он любил телевизор, я — книги, и чтобы не мешать мне, он использовал наушники. Я знала, что ни при каких обстоятельствах нельзя обзывать его козлом, а он знал, что меня в исступление вводят разбросанные по ванной упаковки из-под линз. Известный список покупок, известный набор гостей, известный распорядок дня. Как части пазла, мы притерлись друг к другу, почти приклеились, и разорвать проросшие между нами корни было сложнее всего.
Мы знали, как жить вместе, но нам не было хорошо вдвоем. Хрупкий баланс интересов двух людей, построенный на почве любви, нарушился, и каждый тянул одеяло на себя. Мы злились, ссорились и с удивлением возмущались вещам, которых раньше не замечали. Подобно Каю из сказки, которому попал в глаз осколок дьявольского зеркала, мы начинали видеть друг в друге только недостатки, достоинства же теряли всякую ценность. Раньше мне казалось, что он так умильно сопит во сне, а теперь это был омерзительный храп. Раньше ему казалось, что я очаровательно взмахиваю ресницами, а теперь, оказывается, хлопаю глазами, как корова. Меня бесило, что он не пользуется ножом за едой, его же бесило, что по выходным я сплю до обеда. Все больше мы отдалялись друг от друга, все глубже становилась трещина между нами. Эта трещина неуклонно разрасталась, и, наконец, мы понимали: нет больше сил быть вместе.
Мы расходились, и начинались поиски новой любви. Я находила ее, но все повторялось. Какое-то грустное дежавю. Какой-то замкнутый круг.
На этот раз все было по-другому, я вела нечестную игру — была любовницей. Наслаждалась урывками, как голодная, захлебываясь, глотала крохи счастья. Как это жалко — не иметь возможности выйти с ним в люди, гордиться им, ловить восхищенные или просто одобряющие взгляды, ведь влюбленные всегда притягивают взгляды. Быть вместе только в постели — это лишь жалкие осколки любви.
Я помню, как впервые шла от любимого домой — от одного воспоминания о муже, от одной мысли о том, что вот-вот мне предстоит вдохнуть нелюбимый теперь аромат туалетной воды, меня тошнило. В тот день мы планировали торжественный визит к свекрам по поводу какого-то праздника. Мне предстояло притворяться примерной женой и кивать в ответ на настойчивый, многократно повторяемый вопрос захмелевшей «мамы»:
— Доч-ченька-а-а, л-л-любишь моего сына?
Еще более тяжкое испытание — обманывать мужа и быть не в силах что-то изменить. Быть подлой, испорченной, развращенной. Я мысленно произношу эти слова, и каждое, как выстрел, стреляет в висок.
Возвращаясь домой, я леденела от ужаса содеянного. Заглядывала мужу в глаза, пытаясь найти в них подозрение или гнев, страшилась заслуженного наказания и втайне желала его. Совесть грызла меня изнутри, жгла кожу снаружи, живот сотрясался от желудочных спазм и чтобы унять этот жар, я полчаса приходила в себя под холодным душем, пока меня не начинало трясти уже от озноба.
Неделю ходила как идеальная жена-робот, никаких упреков и претензий, готовила изысканные блюда, убирала квартиру до блеска, покупала ему рубашку его, а не моего любимого цвета. Меня заставляло это делать не только чувство вины, я искренне пыталась забыть другого, все вернуть, сделать, как прежде. Если ради любви я делала для него все, то, может быть, и обратное верно — я буду делать нашу жизнь уютной, и любовь вернется? Но ничего не получалось. Я ругала себя самыми мерзкими словами, но изменить ничего не могла, и вновь летела к тому, которого из-за своей трусости приходилось называть любовником.
Нет, не любовником — любимым. Он дал мне ключ от своей квартиры, и я пришла к нему снова в назначенный час. Он опаздывал и не брал трубку мобильника. А я сидела перед окном, и сердце, сжимаясь от страха, рисовало страшные картины: автокатастрофа, нападение хулиганов, инсульт? Я прижималась лбом к холодному стеклу окна и смотрела на улицу, чтобы отвлечься, но высота десятого этажа коварно кружила мне голову, и мысль — распрощаться с жизнью, если не станет его, казалась правильной и логичной. Внезапный звонок в дверь ужалил уши, и я бегом кинулась к двери. Прижаться к нему, ощутить ритм его сердца. Я лихорадочно целовала его глаза, скулы, виски, будто он только что вернулся с войны, а не с работы. А он улыбался и молча отвечал на мои поцелуи…
Хотела бы я обладать такой невероятной силой воли, чтобы отказаться от головокружительного счастья и попытаться примириться с тусклой жизнью с мужчиной, которого уже не любишь. Моя подруга, давно пережившая любовь, но сумевшая ужиться с ее объектом, нудела:
— Брак — это дружба, взаимовыгодное партнерство. Ты ему семейный уют, он тебе финансовую стабильность. Или ты ему деньги, он тебе — красоту и молодость… Главное, чтобы было комфортно обоим.
И правда. Возможно, любовь — лишь запал, с помощью которого человек находит себе пару для путешествия по суровой реке жизни. В лодке одному скучно, а часто и опасно. Парное существование наиболее стабильно, а с кем оно протекает — менее важно. В конце концов, все мы одинаковые — две руки, две ноги, набор амбиций и комплексов. Я почти смирилась с этой теорией, и чтобы претворить ее в жизнь, попыталась стать для своего мужа лучшим другом.
Я старалась заботиться о нем. Мне не хотелось убирать его разбросанные по комнате вещи, но я напоминала себе, что он поздно пришел с работы и устал. Мне не хотелось ехать на дачу, потому что тогда на выходные я превращалась в рабу грядок, но я говорила себе: ребенку нужен свежий воздух, а муж так любит порыбачить в близлежащем прудике. Чтобы делать что-то вместе, мы нашли общее хобби — когда дочка засыпала, пили армянское вино и играли в нарды на щелбаны. Вместе сидели на диете: сначала на низкокалорийной, для похудения, потом на белковой, для наращивания мускулатуры. Это было даже весело: