После первой смерти
Шрифт:
Впервые он упомянул Иннер Дельта в то утро, когда был захвачен автобус. Он заскочил домой после завтрака и велел телохранителю подождать снаружи. Я только что съел бутерброд с тунцом, не имеющий вкуса, потому что Нетти Халвершам сделала для меня безвкусным весь окружающий меня мир. Она лишила его запаха и цвета. Я предложил отцу такой же бутерброд. Он сказал, что у него нет времени на еду, что он пришёл домой лишь на момент, чтобы поговорить со мной.
– Ты нашёл маму?
– спросил я.
– Да, в Бостоне. Она остаётся с Сарой Томпсон в Вестоне. Я хочу, чтобы она сегодня побыла там, по крайней мере, до вечера, - он колебался.
– Поступило сообщение,
– Сара была её старой школьной подругой, а Вестон – пригородом Бостона, в нескольких милях на запад.
Впервые я ощутил себя вовлечённым в драматические события. По радио передавались отрывочные сообщения о захвате автобуса, по телевизору можно было увидеть какие-то интервью или просто сводки с указаниями времени и места, в которых не говорилось ровным счётом ничего. Но, видя напряжённое и бледное лицо отца и слушая его слова о вероятных взрывах на шоссе и о безопасности моей матери, я немедленно сделал внезапные события того дня для себя незабываемыми. Я также впервые в жизни посмотрел на своего отца не как на отца, а как на Генерала Руфуса Бриггса…
Возможно, он обратил внимание на мой взгляд.
Потому что он сказал:
– Я доверяю тебе, Бен, и рассказываю тебе даже очень многое из того, что происходит, и о чём я могу тебе рассказать. В пределах возможного. Как ты знаешь, что какие-то неизвестные преступники захватили автобус и держат в заложниках детей. Это произошло сегодня приблизительно в девять утра. И у нас уже есть их требования, которые были указаны в письме, доставленном частной почтовой службой. Оно было выслано из Бостона.
– Что они хотят, Па?
– Они предъявили три требования, - продолжал говорить он, впервые расслабившись, словно перемешивая в голове мысли, чтобы не только посвятить меня в происходящее, но и скрыть собственный шок от всего этого.
– Во-первых: они требует выпустить пятнадцать так называемых политических заключенных, находящихся в разных тюрьмах страны. Во-вторых: они просят десять миллионов долларов наличными. В-третьих: демонтаж того, что кое-кому известно как Иннер Дельта. Демонтаж – они имеют в виду, общественное признание существования такого института, раскрытие и публикация имён наших агентов по всему миру, и, соответственно, отзыв их из мест их дислокации, - он сделал паузу, осмотрелся, протёр вспотевшую шею, будто он пытался ослабить в ней напряжение.
Я не смел дышать. Или шелохнуться. Мне показалось, что он забыл, что я был рядом с ним в той же комнате, и если я сделаю что-нибудь напоминающее ему о моем присутствии, он тут же замолчит и уедет к себе на Иннер Дельта или куда-нибудь ещё.
– Если до завтрашнего утра, до девяти мы не выполним их требования, то, как они говорят, дети начнут умирать один за другим, - он снова посмотрел на меня и, как показалось, он отреагировал на выражение моего лица.
– Я не раскрываю тебе никаких глубоких тайн, Бен. Всё это днём позже появится на страницах газет. Мы не пробуем превратить всё это в цирк для прессы, но и не можем держать всё это под замком.
– Их требования исполнимы?
– спросил я.
– Практически, исполнимы первое и второе. Политических заключенных можно выпустить без какой-либо угрозы обществу и без большого шума. Они – не члены какого-нибудь заговора. Они осуждены за разное: трое из них – за поджог во время демонстрации за гражданские права ещё где-то в шестидесятые, ещё один – за то, что бросил самодельную бомбу на лужайку у Белого Дома. Бомба так и не взорвалась, остальные – за прочие провинности.
– Деньги – тоже не проблема. Десять миллионов долларов – капля в море по сравнению с тем, что уходит на правительственные нужды. Заплатить им можно даже не сразу, а в несколько приёмов. Больше всего беспокоит третье их требование – наши люди, Бен. Иннер Дельта. Я не могу рассказать тебе, что такое Иннер Дельта – лишь только о том, что наша работа секретная, требующая высоких навыков и умения, и она очень важна для нашей нации. Я отдал этому всю свою
Мы сидели в гостиной, где всё было столь же знакомо, как и мое собственное лицо, которое я каждый день видел в зеркале. Но внезапно весь этот маленький мир показался странным. Из-за того, что только что рассказал мне отец. Какие-то дети были похищены и могли бы быть убиты, и во всё это была вовлечена секретная американская служба. И так же внезапно и мы – отец, мать и я были непосредственно вовлечены в эти события. И всё же, я напомнил себе о том, что на улице стоит телохранитель, и моя мать, задержавшаяся где-то в Вестоне, потому что находиться на шоссе для нее было бы опасным. Я глубоко вздохнул и почувствовал, как у меня немного закружилась голова. Всё показалось каким-то легкомысленным, будто я жил на одной из тех небольших сцен в стеклянном сосуде, который достаточно встряхнуть, чтобы повсюду закружились снежинки. Снег не пошёл, но весь наш мир затрясся. Я взвешивал лишь один вопрос и хотел задать его отцу, но не осмеливался: «Не ты ли сам Генерал Бриггс, Папа?»
Руки отца покоились на его коленях. Он снова прямо смотрел на меня. Но теперь он показался мне мягче. Те самые движения старческих рук на его коленях всегда были интродукцией к решению какой-либо трудноразрешимой задачи, как это всегда казалось. Что-то вроде того: выйдем и побросаем в кольцо мяч. Или: почему в кинозале не только мы вдвоём? Теперь он сказал:
– Теперь видишь, Бен. Я хотел, чтобы ты знал правду. Ещё многое будет по радио, телевидению и в газетах. Будет много искажений и неправды. И мы должны будем позаботиться об этой неправде. Мы должны сохранить Иннер Дельта. И какую-то часть правды придётся скрыть или… - он искал правильное слово, специально для меня, и нашел его.
– Или пустить в ход смутную информацию. Но я не хочу, чтобы тебя как-то пугало или смущало что-то из того, что ты слышишь. Я лишь выложил некоторые факты. Я хочу быть уверенным в безопасности твоей и твоей матери. Но все предосторожности мы должны взять, как процедуру, как важную процедуру, Бен.
Но был один вопрос, который я был должен задать, в секрете это было или нет. И я спросил:
– Вы будете выполнять требования террористов, Папа?
Он долго не отвечал и внезапно стал выглядеть утомленным.
– Мы должны подождать, пока будет объявлена официальная позиция, - сказал он.
– Но я не могу представить себе, чтобы все их требования были выполнены. Это установило бы прецедент, который может вызвать массовые захваты в заложники во всём мире, в которых будут погибать невинные люди и даже дети. Мы не настолько беспомощны, Бен. Мы начали одно из наиболее масштабных расследований в истории нашей страны. Это вовлекло тысячи людей на всех уровнях закона и исполнительной власти. Подключены федеральные, государственные, и местные власти. У нас есть ключ – методы, используемые захватившими автобус. Информаторы, готовые предоставить нам информацию. Мы основали национальный центр, чтобы получать и обрабатывать информацию. Всё это происходит наперегонки со временем, конечно, но у нас уже есть успехи. Тем временем, мы должны быть готовы к сделке, которая должна стать обманным манёвром. И другие возможности, о которых я говорить сейчас не могу. Так или иначе, мы приходим к условию, когда мы не будем должны выполнить все их требования, и вместе с тем дети будут спасены.
И он медленно и с трудом поднялся, словно его собственное тело предъявило ему свои требования, которые ему трудно было выполнить. Он снова вздохнул:
– Один ребенок уже мертв, Бен.
– Они его убили?
– спросил я ошеломленно. В мире действительно есть люди, которые убивают детей?
– Мы в этом не уверены. Один из террористов сбросил его тело с моста. После того, как он исполнил свой сумасшедший танец с ребенком на руках.
– Этот захватчик был на виду? Почему никто в него не выстрелил?