Последнее обещание

Хьюз Кэтрин

– Вайолет Добс, ты просто услада для глаз, – заключил Альф, обернувшись в кресле.

– Скай, – поправила его женщина. – Вайолет Скай, с «й» на конце. Когда я одета в это, используй мое сценическое имя.

– Вайолет Скай, – медленно повторил старик. – Тебе идет.

– Ммм… я зовусь так с пяти лет. Когда участвовала в конкурсе талантов в Батлине, ведущий сказал, что такой милашке нельзя выходить на сцену под такой дурацкой фамилией. Нужно было придумать что-то очень быстро, стоя за кулисами. Скай – первое, что пришло мне в голову и понравилось. Я бы и имя сменила, но не разрешили, – объяснила она. –

Тара, можешь мне вот тут ресницы подклеить? Все время отваливаются.

Вайолет села в кресло, которое освободила ее дочь, и принялась нервно постукивать пальцами, пока нависшая на ней Тара прижимала отклеивающиеся ресницы к веку.

– Смотри, не размажь мне подводку.

– Так мне приклеивать или нет, мам?

– Прости, родная. Просто хочу, чтобы сегодня все было безупречно.

– Так и будет, – заверила ее дочь, выпрямившись.

– Ты очень красивая, – сказал Альф. – Напоминаешь мне молодую Вивьен Ли.

– В самом деле? Как же приятно это слышать, – ответила Вайолет, изо всех сил моргая, чтобы проверить, хорошо ли держатся ресницы. – Тара, подай мне, пожалуйста, пальто с вешалки.

– Поможешь мне встать? – попросил Альф, протягивая руку.

Девушка помогла ему подняться с места, и старик направился к угловому шкафу.

– Ты не можешь пойти туда в этом старье, Вайолет, – заявил он. – Это «Аметист Лаундж», а не какая-нибудь пивнушка для забулдыг.

Он извлек из гардероба длинную шубу из искрящегося меха в оттенках бежевого и орехового.

– Примерь-ка вот это.

Женщина сделала шаг вперед и погладила ворс.

– Настоящий? – изумленно спросила она.

– А как же. Норка. Ее носила моя Этель, а до нее ее мать.

– Альф, я не могу это надеть, но спасибо за предложение.

– Возьми, – настаивал старик. – Что толку вещи без дела висеть в шкафу. Такую шубу нужно носить.

– Надень это, мам, – уговаривала Тара.

– Ну, не знаю, – отозвалась Вайолет. – Я всегда осуждала тех, кто носит натуральный мех. Это ведь жестоко, разве не так?

– Мелкие злобные твари, – заявил Альф.

– Те, кто носят мех? – в недоумении переспросила женщина.

– Нет же. Эти самые норки. Злобные мелкие твари. Не успеешь оглянуться, как откусят палец.

– Разве это означает, что можно сдирать с них шкуру?

Тара коснулась меха щекой.

– Она такая мягкая, мам. И такая элегантная. В любом случае, эту норку давным-давно убили. Почему бы тебе не надеть эту шубу?

Вайолет переводила взгляд с Альфа на дочь и обратно. На их лицах замерло ожидание.

– Ладно, Альф, раз ты так уверен. Обещаю за ней присматривать, – она поцеловала старика в щеку. – Пожелайте мне удачи.

Вайолет рассматривала свое отражение в зеркале гримерки. Яркий свет был беспощаден к любым недостаткам. Она достала пудру и нанесла немного на нос и лоб. Раздался громкий стук в дверь.

– Кто там?

Мужчина просунул голову в приоткрытую дверь.

– Йен Черри, «Вечерние новости».

– Вечерние новости? Мне некогда читать газету, я тороплюсь на сцену.

Он рассмеялся и шагнул ближе.

– Я не продаю газеты, глупая. Я хочу интервью. Видела мою колонку в газете? «Йен Черри о событиях в городе».

– Вы хотите взять у меня интервью? – переспросила Вайолет.

Журналист

огляделся по сторонам.

– Здесь вроде больше никого нет.

Он пододвинул к себе стул и достал блокнот с карандашом.

– Не стоит переживать. Я пишу про лучших из лучших. Втиснем и про тебя пару слов куда-нибудь.

Бархатный занавес опустился, обозначая конец первой части. Значит, Вайолет была следующей. В небольшую щелку между полотнами она смотрела на зрителей, примостившихся за маленькими столиками. Официанты и официантки сновали вокруг с подносами, искусно лавируя, чтобы не разлить ни капли алкоголя. Зал переполняло веселье. Разношерстная публика явно настроилась получить от этого вечера максимум удовольствия. Она сделал глубокий вдох. В горле пересохло так, что она не могла говорить, не то что петь. К счастью, ее блестящее сценическое платье имело высокий ворот, иначе все вокруг смогли бы увидеть, как покраснела от волнения ее грудь. Микрофон скользил в мокрых ладонях, и женщина обернулась, надеясь их обо что-нибудь вытереть.

– Две минуты до выхода, мисс Скай, – сказал администратор, заглянув в программу. – Вы готовы?

– Думаю, да, – кивнула Вайолет. – У вас есть полотенце или что-то подобное? У меня руки, кажется, немного… ну, знаете…

Он вытащил из кармана платок.

– Вот, возьмите.

На секунду он сжал ее предплечье и подмигнул.

– Ни пуха, ни пера!

Она слышала, как по ту сторону кулис конферансье рассказывает о какой-то молодой талантливой певице, чей безупречный голос одновременно волнует и завораживает. Никогда прежде «Аметист Лаундж» не слышал таких чистых нот. И пока он не попросил публику любить и жаловать мисс Вайолет Скай, ей и в голову не приходило, что речь идет о ней. Занавес поднимался мучительно медленно, но вот она уже застыла в свете софитов с прижатым к груди микрофоном. Публика вежливо хлопала, выжидательно глядя на артистку. Сейчас, более чем когда-либо в ее жизни, Вайолет должна была показать себя во всем блеске. Двадцать минут пролетели, как один миг, и, когда она поклонилась в последний раз, зрители аплодировали стоя и требовали ее на бис.

– Спасибо, вы все так добры ко мне, – сказала она, обращаясь к публике. Всего в паре метров от ее ног располагались первые ряды. – Спасибо.

Но крики «еще» и «на бис» не замолкали, так что у певицы даже голова закружилась от радости. Она сфокусировала взгляд на огромном блестящем шаре в центре зала, чтобы удержать равновесие. К счастью, на ее плечо легла твердая рука конферансье, который помог ей вернуться за кулисы. Позже, сидя на барном стуле в глубине театра и потягивая свой напиток, она вызывала в памяти эти чудесные двадцать минут славы. Никогда прежде ее не принимали так тепло. Вайолет не терпелось рассказать об этом дочери.

– Здесь занято?

Она подняла глаза и увидела перед собой мужчину с пышными бакенбардами и золотым зубом.

– Ммм… Нет. Садитесь, – ответила она, указывая на соседний стул.

– Могу я угостить вас выпивкой? – предложил мужчина.

Она бросила взгляд на свой пустой бокал и, чтобы не показаться грубой, неохотно согласилась.

– Спасибо. Мне «снежок», пожалуйста.

Незнакомец щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена.

– «Снежок» для дамы и «кузнечик» для меня, дружище.