Последнее счастье
Шрифт:
Фарид по привычке молчал, но по тому, как молчал – хмуро смотрел в одну точку, ни на что не реагируя, – понятно было, что и он не на шутку встревожен.
Ближе к десяти часам, когда уже ни у кого не осталось сомнения, что с ребятами что-то случилось недоброе, послышался шум мотора. Через окно ничего разглядеть не возможно было, наскоро одевшись, «птички» и Фарид высыпали на крыльцо.
У заборчика они увидели остановившийся милицейский газик, за ним – военный ЗИЛ с закрытым брезентом кузовом; из кузова выпрыгнули несколько солдат с автоматами на перевес. «Птички» испугались и отпрянули назад.
–
– Нет, а что? – испуганно спросила Оля, выглядывая из-за плеча Фарида
– Из местного СИЗО сбежала группа преступников.
– А у нас друзья пропали, – выпалила вдруг Света.
– Как пропали? – насторожился военный.
– Пошли в лес и до сих пор не вернулись.
– Давно пошли?
– Ещё засветло.
– Зачем пошли, за ёлкой, что ли? – без труда угадал военный, но это его не интересовало. – В какую сторону пошли и сколько их?
– Трое, а пошли они, кажется, туда мы хорошенько не знаем, – подал, наконец, голос и Фарид.
– Ладно, поищем ваших друзей. А вы пока запритесь и никого не пускайте, – сказал военный. – И из дома – ни ногой.
…Их нашли под утро. Раздетые до исподнего, Олег и Борис лежали неподалёку друг от друга, запорошенные снегом. Вершинин, горло которого было перерезано, уже окоченел. Олег Енин, с пробитой головой был ещё жив. Игорь Пашин бесследно исчез…
3
Как выжил Олег, оставалось загадкой и для врачей можайской больницы, куда его в бессознательном состоянии доставили для оказания первой помощи. К счастью рана на голове, причинённая как определили, тупым четырёхгранным предметом – скорее всего молотком, – оказалась не смертельной. Опасения вызывали обмороженные верхние конечности и сильнейшее воспаление лёгких с высокой температурой.
Фарид, вместе с милицией и местными добровольцами, вооружёнными на всякий случай охотничьими ружьями, рыскал по лесам в надежде отыскать пропавшего Игоря. А «птички»-сестрички дежурили у палаты Олега. Хотя, как сказал молодой главврач больницы, это было совершенно излишне. Больной по-прежнему пребывал в бессознательном состоянии, из которого он не выйдет ещё несколько дней в лучшем случае.
Оля и Света, коротко посовещавшись, оставили записку для Фарида и помчались в Москву, у родителей Светы, кажется, были знакомства в медицинских учреждениях, нужно было, чтобы соответствующий специалист осмотрел обмороженные пальцы рук Олега.
Через день вернулся домой и расстроенный Фарид: поиски Игоря не дали никаких результатов, он как в воду канул.
Один из милицейских чинов предположил, что Пашина закопали где-нибудь в неприметном месте в лесу и в этом случае его можно будет найти только весной, когда снег начнёт стаивать. На милицейском жаргоне такие трупы назвались «подснежниками». Однако на вопрос Фарида, с какой стати Игоря, живого или мёртвого, бандиты потащили с собой, а не оставили где-нибудь рядом с Вершининым или Ениным, ответить никто не смог.
Фарид тоже включился в поиски врача для Олега, хотя Света вроде бы уже договорилась с тем, кто может осмотреть Енина и в какую больницу его можно будет перевезти, впрочем, только после того, как у Олега спадёт температура.
Фарид осторожно разведал у матери Игоря и даже у его бывшей жены, не объявлялся ли он случаем, объяснив это тем, что вместе со всей компанией встретить Новый год не сумел, и теперь не может никого из ребят отыскать.
Мать Игоря ничего о сыне не знала вот уже несколько дней, но беспокойства не проявила: объявится, когда сочтёт нужным. А бывшая жена лишь фыркнула в ответ: ей-то какое дело до его похождений? И бросила трубку.
Скорее по инерции, чем на что-то рассчитывая, Фарид набрал номер телефона Игоря и к своему неописуемому удивлению услышал его тихий испуганный голос:
– Аллё.
…Он не сразу услышал позади себя какой-то шум. Остановился, воткнул лыжные палки в снег и обернулся. И оторопел от увиденного. Какие-то сцепившиеся силуэты кружили по небольшой полянке, утопая в снегу. Размахивали руками, – так, во всяком случае, ему показалось издалека. Нараставшие с каждой минутой крики, матерщина, вывели Игоря из состояния оцепенения. Первый порыв его был – броситься на помощь ребятам, на которых кто-то напал. Но вдруг он увидел, как один за другим упали на снег двое его друзей, а некто, отделившейся от остальных, крикнул ему хриплым простуженным голосом:
– Ну-ка, фраерок, кати сюда, быстро, – и в руках у него вроде бы что-то блеснуло.
Нож?
Ошалев от страха, Игорь пустился наутёк, а в спину ему кричал всё тот же хриплый простуженный голос:
– Стой, сука, застрелю!
Игорь гнал что было сил. Куда он несся, он понятия не имел. Но каким-то образом выскочил к железнодорожной станции, к которой подходила электричка.
Он сбросил лыжи, вскарабкался на платформу, запорошенную снегом и в последний момент – двери вагона уже смыкались – вскочил в тамбур. И только рухнув на жёсткую скамью, перевёл дух. Оказалось, что электричка следовала в Москву…
Фарид порывался убить Пашина, или, по крайней мере, хорошенько начистить ему морду, но сёстры убедили его этого не делать: ничего изменить уже нельзя было, а он только попусту сядет в тюрьму из-за этого подлеца и труса. Сейчас нужно было организовать похороны Бори Вершинина и поддержать Олега Енина, которому вынесен был страшный приговор: ампутация всех верхних конечностей: четвёртая степень отморожения ничего иного и не предусматривала.
Олег, узнав о том, что его ждёт, был подавлен, замкнулся в себе, ни с кем не разговаривал, почти ничего не ел. Глаза его были пусты, и печать безысходности лежала на его исхудалом, бледном лице. Подолгу он смотрел на свои перевязанные руки, сложенные как у покойника на груди.
К нему постоянно кто-то приходил, то Оля со Светой, то Фарид, и даже Катя, узнав о постигшей Олега беде, мгновенно примчалась и целыми днями не отходила от его койки ни на шаг.
Катя и спасла его, точнее, не она, а её будущий муж, Сергей.
Однажды он повёл ослабевшего и еле волочившего ноги Олега в туалет, а когда присоединился затем к ожидавшей его в коридоре Кате, та через какое-то непродолжительное время всё же попросила присмотреть за Олегом, как-то тревожно вдруг сделалось у неё на душе.