Последнее танго в Бруклине
Шрифт:
– А не поздно?
– Нет. – Он слегка подтолкнул ее локтем. – Надень свое самое красивое платье. Сегодня у нас будет необыкновенный вечер.
Они неслись по Флэтбуш-авеню, и Бен, не отрываясь от руля, бросил взгляд на светящиеся часы, венчавшие здание банка. Уже одиннадцать с чем-то, надо поторапливаться, не то в ресторане кухня закроется, и без того метрдотель неохотно принял заказ по телефону, предупредив, что надо быть на месте не позже половины двенадцатого.
Он твердо решил, что этот ужасный день должен закончиться чем-то по-настоящему приятным. Он не мог сказать, отчего это для него так важно, но было такое чувство, что вот сейчас будет задан камертон всему, что предстоит в ближайшие несколько месяцев.
Рывком обогнув угол Уотер-стрит, Бен поставил машину на мощеном дворе «Ривер-кафе», высветив фарами желтую клумбу посередине. До закрытия оставалось еще целых десять минут.
Прямо перед ними воспаряла куда-то в невероятную высь мощная колонна Бруклинского моста, поддерживающие пролет тросы казались огромным пауком на фоне чернильного неба. Бен выключил зажигание, и с минуту они сидели в салоне, просто прислушиваясь к вибрирующему шуму транспорта, проносящегося по мосту чуть дальше.
– Ты готова?
Она кивнула.
Навстречу им шла веселая компания поздних гуляк, шумно и весело обсуждавшая какое-то недавнее происшествие.
По трапу они прошли в кафе, располагавшееся на барже, пришвартованной к набережной. Какие-то солидные мужчины заканчивали в баре послеобеденный коктейль, усталый пианист наигрывал мелодию Коула Портера и пел в микрофон:
Ты со мною срослась, и мне жизнь удалась,потому что всегда ты со мнойИнтересно, слушает ли она слова?
Как бы нить ни вилась, но ты со мною срослась…– Знаешь, хорошо, что мы приехали поздно, не то никогда бы нам столик у окна не достался. – Он усадил ее на изящный плетеный стул. – Место известное, за месяц столик заказывать приходится.
– Да, и правда нам везет. – На Эллен было очень нарядное светло-розовое платье, которое превосходно подчеркивало, какие у нее роскошные темные волосы, жаль только, бледность никак с лица не согнать.
– Тебе тут нравится, Эллен? – Он показал на окно: мимо проплывала огромная нефтеналивная посудина.
Она промолчала. Может, именно в эту минуту она заметила какую-то грязную корягу, покачивавшуюся на волнах прямо перед окошком.
А Бен все говорил, говорил без умолку, всеми силами стараясь развеять ту гнетущую атмосферу, которую создавали неотступно преследовавшие их обоих мысли. Рассказал про подружку Сары, и как эта Бренда записалась в «ААА», чтобы отыскать себе там мужчину, рассказал про возобновление брака Дона и Доуни, который уж наверняка кончится новым скандалом, рассказал, какие присматривает компьютеры для своего зала, который пора переоборудовать.
Принесли заказанное. Изумительное блюдо: картофель в виде хризантем, морковь и томаты нарезаны розочками.
– Красиво, – оценила Эллен, – так красиво, что страшно есть, губя такую красоту. – И положила вилку.
А Бен с аппетитом накинулся на рыбный салат и семгу по-татарски. Кошмар просто: столько калорий, да еще на кухне постарались, минимум десять лишних приправ в соусе.
Когда дошло до десерта, в ресторане уже никого не оставалось. Часы в тяжелой дубовой оправе сообщали со стены, что без четверти два. Официанты откровенно позевывали.
Бен выбрал шоколадный торт, и это оказалось катастрофой. Лучше бы они в кафе «Ла Фонтана» сходили. И как ему не пришло в голову? Ей там в тот первый вечер до того понравилось… и там ставят оперные арии, может, она бы и развеялась от такой музыки… О Господи, ну вечно он все испортит!
Чего бы он ни сделал, чего бы ни дал, только бы не видеть этой обреченности в ее блестящих карих глазах, когда, забывшись, она просто смотрела в стол и ковыряла вилкой какие-то крошки.
– Привет, Чарли…
– Что? – Она словно вернулась на землю из какого-то путешествия в сокровенные сферы.
– Ты разве не видела «Золотую лихорадку»?
– Картину Чарли Чаплина?
– Ага, вот ты мне и напомнила, как Чарли, бродяга этот, в одиночестве обедает.
Наконец-то тень улыбки промелькнула у нее на лице, только тень.
– Ну понятно, какие еще мысли могут возникнуть, если со мной связался. Ты уж прости, что я все молчу, да и вообще не стоит меня таскать по ресторанам.
– Да что ты, право. Я совсем не про то думал, а про хлебную корку, помнишь, что он с ней выделывал? – Бен сложил вместе их вилочки для десерта, получилась какая-то приплясывающая фигурка. – Ну, вот так: медленно, медленно, быстрее, еще быстрее, опять медленно.
– Надо же, вилка и то танцевать быстрее научилась, чем я, – и она снова улыбнулась, на этот раз и правда радостно.
– Ну уж нет, ты самая лучшая ученица за всю мою жизнь.
– Конечно, конечно, других-то не было.
– Вот именно, ты единственная. – Он взял ее за руку и впервые почувствовал, как отступила тоска.
Она погладила его руку ладонью.
С минуту они так и сидели молча, держась за руки, глядя в глаза друг другу.
И тут ему пришло в голову – ну конечно!
– Послушай, я знаю, чем мы сейчас займемся.
– Чем?
– Поедем будем танцевать танго.
– Дома или ты еще куда-то хочешь ехать?
– Нет, не дома, непременно надо, чтобы место было экзотичное.
– А где это?
– Да уж доверься мне.
Глава XXXI
Стена густого тумана медленно наступала с Атлантического океана, скрывая под собой пляжи и окутывая толстой пеленой бруклинские фонари. Туман навис над самой водой, придавливая ниже и ниже белые барашки волн, ритмично набегавших на прибрежный песок, – почти тот же самый ритм, что доносился из включенного магнитофона в машине Бена, где звучало танго.