Последнее танго в Тегусигальпе

Рыжков Лев

Когда в 21.18 она принесла кофе, Борис Эдмундович встал из-за стола и торопливыми шагами прошел к дверям кабинета.

– Ира… я давно хотел сказать…

Неожиданно и нелепо босс покраснел. На брюках, в районе правого кармана, виднелось маленькое влажное пятнышко.

Борис Эдмундович обращался к Ире на «ты». Такое обращение было знаком особого доверия..

– Ира, хочешь со мной выпить?

– Нет, Борис, - немедленно ответила Ира, даже из вежливости не сделав вид, будто думает.

– Почему, Ирин? Ведь сейчас… ээ… конец рабочего дня.

– И завтра еще один рабочий день, а я пью с начальником. Конечно, нет, Борис.

– Но, Ирочка… Слушай, давай присядем вот сюда, на диванчик?

– Руки распускать не будете?

Борис Эдмундович сглотнул.

– Я же знал, что ты - умненькая девчонка. Ладно, давай отбросим условности. Ты меня заводишь, детка. Очень…

– Догадываюсь, - Ира и не думала отводить от лица босса озорной взгляд.

– Слушай, ну… э-э… давай, что ли, потрахаемся?

– Нет, - Ира снова не размышляла ни секунды.
– Нет, Борис Эдмундович. Этого между нами быть не должно.

– Но почему? Что сейчас мешает? У тебя же мужа больше… Ну, сама знаешь. Или у тебя есть кто-нибудь?

– Нет, Борис.

– Ну, так и почему? Ирочка, ты же взрослая девочка, должна понимать, так мы сбли..

– Нет, Борис, - еще раз повторила Ира.
– Могу объяснить вам почему.

– Ну, будь добра, - прищурился босс.
– Денег надо, так я…

– За деньги вы и так можете получить желаемое.

– Ирина, но мы сблизимся, станем лучше понимать друг друга…

– Нет, - ответила Ира.
– Слушайте, давайте действительно немножко выпьем.

Босс, как мальчишка, бросился к бару, смешал для Ирины джин с тоником, добавил льда.

– Вы мне тоже импонируете, Борис.
– сказала Ира, залпом отпив половину содержимого бокала.
– Но я не могу. И это для вашей же пользы. Представьте, что будет, если о нас узнают? Или начнут догадываться? Злословить? Информация может выйти за пределы корпорации. Пойдут слухи, Борис. А вдруг прослышат пресса или блогеры? И как вы будете выглядеть в глазах общественности? Нефтяной магнат завел интрижкой с вдовой погибшего сотрудника. Вам будет приятно читать такой заголовок?

– Нет, - мрачно ответил босс.
– Но ведь мы будем молчать! Никто не узнает!

– Ой ли! Вы недооцениваете бдительность собственных сотрудников. Интимные жесты, взгляды… В конце концов, вы просто станете относиться ко мне лучше, чем к остальным. А это - замечают, Борис.

Ира всегда намеренно игнорировала его предложения перейти на «ты».

– Слухи непременно поползут. Я не хочу быть их причиной. Верите - нет, но мне куда приятней видеть в вас тирана и деспота.

– Но слушай, необязательно ведь, чтобы расползались слухи… Я могу не подавать вида, в конце концов. Могу оштрафовать тебя на людях, но наедине вернуть деньги.

– Нет, - ответила Ира.
– И поверьте, так будет лучше.

– Слушай, Ира, я тебя просто хочу, - прорычал Борис Эдмундович.
– Хочешь, в ноги упаду? Как тебе: один из самых могущественных людей государства валяется в ногах у секретарши?

– …И высматривает что-то у нее под юбкой, - рискованно пошутила Ира.

Слава Богу, пронесло. Босс зашелся смехом и погрозил Ире пухлым пальчиком.

– А тебе палец в рот не клади…

«Ни чего другого», - подумала Ира, но осмотрительно не стала произносить это вслух.

Она поставила стакан с недопитой выпивкой на столик красного дерева. И тут Борис Эдмундович пошел в атаку. Он решительно облапил Иру, тут же обслюнявил ей шею, пройдясь по увлажненным местам бархатной щетиной. Одной рукой он сжимал Иру за талию, другой - мял ее ягодицы.

Бедром Ира чувствовала его эрекцию.

– Я хочу, хочу, хочу тебя, - урчал Борис Эдмундович.
– Пиздецки хочу. Давай забудем обо всем. Завтра же мы поедем на Лазурный берег.

– Этого я и боялась, - сказала Ирина, мягко, но отстраняясь.
– Я могу облегчить ваши страдания, но обещайте мне, что больше ничего подобного никогда не повторится.

– Ирочка, Ирочка…

– Обещайте.

– Хорошо, обещаю… О, восхитительная…

Ира высвободилась из объятий босса, расстегнула ему брюки, обхватила ладонью влажный, возбужденный член и произвела несколько мягких и плавных движений вдоль ствола.

Борис Эдмундович застонал, изверг несколько капелек белесоватой жизни.

– Запомните, это было - в самый последний раз, - строго сказала Ира и, не спрашивая дозволения, направилась к выходу из кабинета.

– Эхх, хороша, - шептал ей вслед Борис Эдмундович.

Надо сказать, впоследствии он сдержал слово.

После этого почти победоносного вторжения в личную жизнь своей секретарши Борис Эдмундович в интимном секторе существования своей секретарши больше не фигурировал. Только в деловом.

К тому же, Ира любила другого. Лучшего мужчину на свете.

***

Ира чувствовала, что ее вымотали аэропорты и лайнеры, кресла и однообразно невкусная кормежка. Сначала был длиннейший перелет в Гавану, потом - в Боготу, и только оттуда - в Тегусигальпу.

В Боготе Ире, полумертвой уже от усталости, наконец-то досталось место у иллюминатора.

– Буэнас диас, сеньора!
– сказал ей мужчина в гавайской рубахе, располагаясь в кресле по соседству.