Последнее волшебство
Шрифт:
– Если я тебе там не буду нужен, я предпочел бы не ездить. Мне слишком много пришлось путешествовать в последние годы, и это начало сказываться на моих силах.
– Воля твоя. Нет, больше вина не надо, благодарю. Еще одну вещь я хотел у тебя спросить. Помнишь, когда зашла речь о моей женитьбе – о моей первой женитьбе, – ты как-то сомневался. Насколько я понял, у тебя тогда было предчувствие несчастья. Если так, оно оправдалось. Скажи мне, а теперь, на этот раз, ты не испытываешь сомнений?
Мне говорили, что, если я захочу, лицо мое становится непроницаемым. Я посмотрел ему прямо в глаза и ответил:
– Ни малейших. А почему ты спрашиваешь? Ты что,
– Нисколько. – Быстрая улыбка. – Пока, во всяком случае. Ведь мне сообщают, что она – само совершенство. Все рассказывают, что она хороша, словно майское утро, все наперебой твердят то, се, пятое и десятое. Это уж как заведено. Однако довольно будет, если у нее чистое дыханье и покладистый нрав... Ах да, и приятный голос. Мне, знаешь ли, нравятся благозвучные голоса. И коли так, мне не найти себе лучшей пары. Как валлиец, Мерлин, ты должен это подтвердить.
– Да, я подтверждаю. Я согласен со всем, о чем тогда толковал Гвил. Когда же ты отправляешься в Уэльс, чтобы привезти невесту в Каэрлеон?
– Я не смогу поехать сам. Мне через неделю надо отправляться на север. А за ней я посылаю Бедуира и с ним Герейнта и – чтобы оказать ей почести, раз я не смогу прибыть сам, – короля Мельваса из Летней страны.
Я кивнул, и разговор перешел на цели предстоящей ему поездки на север. Он ехал осматривать оборонительные сооружения на северо-востоке. Лотов родич Тидваль держал теперь Дунпелдир якобы от королевы Моргаузы и от Лотова первородного сына Гавейна, но на самом деле королева со своим семейством прочно обосновалась на Оркнеях и не собиралась их покидать.
– Что лично мне очень даже по душе, – равнодушно заключил Артур. – Однако из-за этого на северо-востоке возникли кое-какие затруднения.
Он объяснил мне, о чем идет речь. Все дело было в герцоге Агвизеле, владельце неприступного замка Бремениум, что расположен среди холмов Нортумбрии, где проходит, подымаясь к Чевиотским горам, Дерийский тракт. Пока на севере правил Лот, Агвизель готов был действовать под его началом, «как шакал», по презрительному замечанию Артура, заодно с Тидвалем и Уриеном.
– Но теперь, когда на место Лота сел Тидваль, – разъяснял Артур, – Агвизель считает, что он и сам ничем не хуже. До меня дошли слухи – правда, у меня нет доказательств, – что, когда в последний раз англы высадились в устье реки Алаунус, их там встретил Агвизель, и не с войной, а для переговоров с их главарем. Ну а куда он, туда и Уриен, два братца-шакала, строящие из себя львов. Они, может быть, думают, что я далеко и ничего не узнаю, но я их разуверю и явлюсь к ним в гости как снег на голову. Явлюсь якобы для того, чтобы осмотреть состояние Черного вала. Насколько я понимаю, Агвизеля необходимо под тем или иным предлогом лишить власти, но меры принимать надо осторожно, чтобы не возбудить противодействия со стороны Тидваля и Уриена. Покуда я еще не заручился союзом с западными саксами, допускать, чтобы отпали короли севера, никак нельзя. Если придется убирать Тидваля, это может привести к возвращению в Дунпелдир Моргаузы – мелочь, в общем-то, по сравнению с главным, однако день, когда она снова сядет в замке на большой земле, не будет для меня радостным днем.
– В таком случае лучше, чтобы он никогда не настал.
– Вот именно. И я постараюсь, чтобы так и было. – Он поднялся и осмотрелся в последний раз. – Приятно у тебя тут. Но боюсь, до отъезда я больше не успею с тобой повидаться, Мерлин.
– Пусть же пребудут с тобою боги, мой милый. В этой поездке и во время твоего бракосочетания. Ну а когда-нибудь,
Он вышел. Комната стала опять просторной, воздух в ней взволновался и снова наполнился покоем.
2
Покоем была исполнена вся та весна. Вскоре после отъезда Артура на север я побывал в Камелоте, посмотрел, как там продвигаются строительные работы, и, убедившись, что все идет хорошо, оставил их завершение на Дервена, а сам с радостью возвратился в свое новое убежище, словно к себе домой в Брин Мирддин. Остальное время до наступления лета я был занят своими делами, проводил посадки в саду, писал письма Блэзу и по мере зацветания трав собирал по окрестностям целебные растения.
Артура я до свадьбы больше не видел. Гонец принес мне однажды краткую, но благоприятную весть. Артур получил доказательства измены Агвизеля и напал на него в Бремениуме. Подробности не сообщались, но Артур завладел замком и казнил Агвиэеля, однако так, что не возбудил против себя ни Тидваля, ни Уриена и никого из их родичей. Более того, Тидваль даже принимал участие вместе с Артуром в штурме Бремениума. Как Артуру удалось этого достигнуть, он не писал; но со смертью Агвизеля в мире стало чище, а поскольку наследников после Агвнэеля не осталось, Артур мог посадить в замок, охраняющий Чевиотский перевал, человека по своему выбору. Он выбрал Бревина, на которого мог полностью положиться, и, довольный, возвратился в Каэрлеон.
В назначенное время прибыла в Каэрлеон леди Гвиневера в сопровождении королевского эскорта: Мельваса, Бедуира и отряда рыцарей Артура. Кей с ними не поехал, ему, как королевскому сенешалю, долг предписывал находиться в замке, где шли приготовления к пышному празднеству. Позднее мне рассказывали, что отец невесты предложил назначить свадьбу на начало мая, а Артур, мгновенье поколебавшись, ответил «нет», притом с такой решительностью, что все просто подняли брови. Только и всего. Других разногласий не возникло. Все остальное прошло без сучка без задоринки. Ясным солнечным днем в исходе мая молодые сочетались браком, и Артур второй раз возвел новобрачную на королевское ложе, только теперь в их распоряжении было вдоволь дней и ночей. Потом, в первые недели лета, они приехали в Камелот, и тогда я смог увидеть своими глазами вторую Гвиневеру.
Королева Гвиневера из Северного Уэльса обладала не только добрым здоровьем и чистым дыханьем; она была красавица. Чтобы описать ее, потребовалось бы позаимствовать у старых бардов все их древние обороты: волосы цвета спелой ржи, очи как летние небеса, кожа нежнее цветочного лепестка и гибкий стан. Ко всему этому надо еще прибавить живость нрава, щедро расточающего вокруг радость и веселье, – вот тогда можно представить себе ее особое очарованье. Ибо она была очаровательна. На пиру по случаю ее прибытия в Камелот я весь вечер следил и видел, что не один король, но и другие не в силах отвести от нее глаз. Это будет королева, которая станет властвовать не только над Артуром, но и над всеми его рыцарями. Кроме, пожалуй, Бедуира. Он один не пожирал ее глазами, а сидел еще задумчивее, чем обычно, погруженный, наверно, в свои грезы; что же до Гвиневеры, то она едва ли раз взглянула в его сторону. И мне подумалось, что уж не произошло ли промеж ними что-нибудь неладное на пути из Северного Уэльса? Вон Мельвас ловит каждое слово, слетающее с ее уст, и взирает на нее с тем же обожанием, что и остальные рыцари, хоть и превосходит их годами.