Последнее звено
Шрифт:
Толпы фанатиков бродили по улицам, выкрикивая славу своим вождям и Митре, именуя его своим грозным воеводой, что разрушит прежний мир и воздвигнет новый. Они забросили свои житейские дела, обитали на улицах, ели что придется, слушая речи своих вожаков. Сотни барабанов день и ночь били на главной площади Хемлина, чтобы отогнать злых демонов, и от их звуков прежде мирные обыватели впадали в неистовство.
На дорогах приходилось опасаться равно и стражников инквизиции, ищущих колдунов, и разбойников, как уже говорилось, умножившихся в числе,
Все бы ничего, но именно туда им предстоит идти. Причем Хемлин –гнездо безумия, им никак не миновать.
Ибо через него лежит кратчайшая дорога в Урочище Мертвой Змеи, что в нескольких днях пути отсюда, у реки Урат. Там и находился храм, посвященный
божеству столь древнему, что никто уже не помнит его имени. Храм имеет большое подземелье, где в крипте оборудована сокровищница. И там, как хочется надеятся, и лежит последняя часть жезла.
...А еще эти Сыновья... –вывел его из размышлений басок
коваля. У нас тут они пока особенно не шалят, а вот в Хемлине от них уже говорят, честные люди не знают куда деваться.
–Это чьи сыновья? –заинтересовался Торнан.
–Да Сыновья Света, чтобы им на том свете Охриман фитиль куда надо вставил! –пояснил кузнец. Сборище сопливых дураков, которым монахи задурили мозги. Обрядились в черные балахоны, да день и ночь с мечами да топорами по улицам бегают, песни орут, да к Светлому Походу призывают! Поговаривают, что их в горы пошлют, мол, горцы – это потомки нелюдей. Говорят еще, что на юг двинут – нести истину собратьям. Только вот скорее уж их тут оставят –охранять правителей наших. Армия от такой жизни скоро разбегаться начнет – жалование грошовое, оружие дрянь, старье... Да и не любят вояки монахов.
Ну вот, и все, с вас серебряный, уважаемый.
Торнан не глядя бросил мастеру серебряный.
Ух ты –восхитился старик. Это ж ардонийский! Почитай, два «барсука», или пять «куниц»… А в «белках» к примеру…
–Трогай, –бросил капитан спутникам.
Граница между царством Хетт, и хемлинскими землями лежала вдоль восточных отрогов Тарпейских гор. Правда, граница эта издавна существовала лишь на папирусе карт и пергаменте договоров. Признаком ее были разве что попадавшиеся время от времени среди скал и горных лесов столбы из потемневшего от времени известняка, изображавшие какого-то бога с палицей (или просто мужика с дубиной). Их поставил лет сто назад один из андийских королей, тогда они еще были в силе и что-то решали.
Единственные таможенные посты стояли в Арганской долине и на перевале близ пика Ковелра.
Но когда Торнан со товарищи их достиг, выяснилось, что торговцы и путники могут ездить беспрепятственно. Ибо они покинуты, рогатки сломаны, а в бревенчатых старых казармах только ветер гуляет.
–Вот тебе раз! – только и высказался Торнан. Бросить таможенное дело, столь любимое охочими до денег государями –такое в его голове не укладывалось.
Тем не менее это было так, и ничего не напоминало о сборщиках пошлины. Лишь реющий на слабом ветру забытый выцветший стяг желтой расцветки, украшенный подковой.
А окончательно добила его часовня.
Это была обычная придорожная часовня-каплица, какие любили строить в этих землях. Простой каменный или деревянный дом, с залом, где можно было помолиться, алтарем в виде простой гранитной плиты, и нехитрым орнаментом. Там были изображения всех богов, каким поклонялись в этой местности, и каждый проезжающий мог выбрать себе небожителя по вкусу.
При них никто не служил, и сами проезжие, что останавливались в ней помолится, обычно поддерживали в них порядок.
Не возбранялось и переночевать в такой, соблюдая, разумеется, уважение к божьему дому.
Но в той каплице, где они пожелали остановится, ночевать было решительно невозможно.
Все было загажено и осквернено, изображения –не исключая и самого Митру –разбиты, а перед алтарем, на котором разводили костер и готовили еду, возвышалась груда людского дерьма…
– Великий Морской Хозяин! – воззвал Чикко, до того богов не поминавший. Что ж это творится??
Так что к Хемлину они подходили с явной настороженностью. И только успели над деревьями придорожных садов подняться его башни, как их опасения, похоже начали сбываться. Навстречу им появилось несколько вооруженных пиками солдат.
Остриями они подталкивали в спину человека в лохмотьях со связанными руками, который покорно тащился вперед. Замыкал шествие судейский в черном балахоне: на поясе у него висела чернильница, а в руках он держал свиток, скрепленный оранжевой печатью. Марисса встретилась взглядом с осужденным, и прочла в нем страх и муку. Все трое вдруг догадались, что пленника ведут на казнь.
Солдаты повели связанного человека вдоль речки и вскоре исчезли за деревьями, низко склонившимися над водой.
–Хорошенькое начало! Боюсь мы попали в очень поганое место, – пробормотал Чикко.
Марисса ощутила непреодолимое искушение повернуть назад. Может быть, лучше будет остановиться на постоялом дворе или даже попроситься в крестьянский дом?
И Торнан против ожидания поддержал ее мысль.
Место для стоянки нашлось почти сразу. В паре верст от города возвышались развалины какого-то большого храма.
Свернув с дороги и подъехав поближе они обнаружили, что лучшего места найти нельзя.
Руины занимали изрядный кусок земли; и их окружала невысокая каменная
стена. Главная башня храма поднималась на сотню футов, и когда-то явно была выше. Перед тем, что раньше было внушительным входом в храм, стояли грубые полуразбитые статуи непонятных божеств. Кому тут поклонялись –не знали, должно быть и здешние мудрецы. Боги на востоке Логрии менялись чуть ли каждый век.
– Решено: остановимся здесь, - сказал Торнан.
– Что-то мне тут не нравится, –беспокойно завертел носом Чикко.