Последние битвы Императорского флота
Шрифт:
За один прием «Императрица Мария» могла взять на себя 1970 тонн угля и 600 тонн нефти. Всего этого топлива для «Императрицы Марии» хватало на восемь суток похода при скорости 18 узлов. Команда корабля — 1260 человек вместе с офицерами. По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду «Императрицы Марии» назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот.
В апреле — июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33 чел. Корабль имел 250 водонепроницаемых переборок. В четырех его башнях помещалось 12 орудий: по три 12-дюймовых орудия на каждой башне; 20 орудий 130-мм — по бортам. Кроме того, на каждой из четырех башен находилось по одному 75-мм орудию для обстрела неприятельских аэропланов и два минных аппарата — для неприятельских судов.
6 августа 1915 года линкор «Императрица Мария» вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился сам командующий Черноморским флотом Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15–18 узлов и закончилась успешно.
13 августа приемная комиссия собралась на борту линкора для испытаний механизмов. Линкор снялся с бочки и вышел в море. Линкор совершал галсы между мысом Ай-Тодор и горой Аю-Даг, на расстоянии 5–7 миль от берега на глубокой воде.
В 7 часов вечера испытания механизмов на полный ход были закончены, и 15 августа в 10 часов утра линкор возвратился в Севастополь. Комиссия отметила, что в течение 50 часов непрерывной работы главные и вспомогательные механизмы действовали удовлетворительно, и комиссия нашла возможным принять их в казну. В период с 19 по 25 августа комиссия приняла в казну торпедные аппараты, все системы корабля, водоотливные средства и шпилевые устройства.
Сведения о выходе «Бреслау» для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и новый командующий Черноморским флотом (с 28 июня 1916 года) вице-адмирал Александр Васильевич Колчак сразу же вышел в море на флагмане «Императрица Мария». Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода Бреслау были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие линкор, удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди «Императрицы Марии», в намеченной точке перехватили «Бреслау» и связали его боем. Охота развернулась по всем законам жанра. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, «Кагул» неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. «Императрице Марии», развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня «Императрице Марии», а на линкоре берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой «Бреслау» заботливо окутывался при особенно опасных падениях снарядов вблизи себя.
Вынужденный отчаянно маневрировать, ибо его машины были уже на пределе выносливости, «Бреслау», несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал по пройденному прямому расстоянию. Оно уменьшалось со 136 до 95 кабельтовых, грозя германскому кораблю разрушительным обстрелом с близкой дистанции. И здесь германцев спасла случайность, или, точнее, налетевший с востока шквал. Укрывшись за пеленой дождя, «Бреслау» буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.
Вскоре после описываемых событий «Императрица Мария» вступила в бой и с другим «великим германцем» — «Гебеном». Вооружение германского линкора на турецкой службе было явно слабее «Императрицы Марии». Поэтому немецкий командир старался вести бой только на очень большой дистанции. После нескольких первых залпов с русского линкора «Гебен» начал уходить. «Императрица Мария» не могла гнаться за ним, потому что «Гебен» имел скорость 28 узлов, а русское судно не более 23-х.
В конце сентября 1916 года «Императрица Мария» пошла на бомбардировку болгарского городка Варны. 6 октября 1916 года, в последний день перед взрывом, «Императрица Мария» приняла на борт полный запас угля и нефти. Затем в его трюмы была произведена догрузка снарядов и снабжения, и корабль был приведен в полную боевую готовность.
Предполагали, что уже через несколько дней «Императрица Мария» выйдет в море для новых боевых операций. К полуночи, загруженный углем бункеров с плотно набитыми пороховыми погребами, корабль перешел на рейд Северной бухты близ Инкерманского выходного створа.
Линкор был готов принять на борт адмирала Колчака с его походным штабом и выйти в море. Предполагалось, что охота за германскими сверхлинкорами успешно продолжится.
Но утром 7 октября в 6 часов 20 минут под первой башней линкора в зарядном погребе, где находились около трех тысяч пудов пороха, произошло возгорание, ставшее причиной мощного взрыва. 260 моряков, спавших в кубриках и каютах носовой части корабля, погибли практически сразу. Тысяча человек вступила в борьбу за корабль. Командующий флотом прибыл катером на линкор, где возглавил операцию по спасению линкора и экипажа. Пока правый крен тонущего судна не стал «закритическим» и палуба не прошла из-под ног, с огнем и водой боролись матросы — кочегары, баталеры, машинисты и трюмные. Сняв галстуки и белые жилеты, не отставали от них офицеры. Спустя 48 минут после первого взрыва корабль пошел ко дну, завалившись на правый борт.
Один из нижних чинов так описал свои впечатления от произошедшего с кораблем: «…взрыв произошел в носовой части корабля. Взорвался пороховой погреб первой башни, где находилось 44 с половиной тонны бездымного пороха. Затем взорвались еще два боковых погреба, а все остальные погреба остались целыми. Взрывы были ужасающей силы. Все, что находилось на палубе, силой взрыва снесло в море. Цистерны с нефтью тоже были взорваны, и горящая нефть образовала высокий огненный столб над кораблем. В Севастополе, что красовался в километре от корабля, при взрыве во многих домах вылетели оконные стекла… В разгар аварии командир корабля капитан 1-го ранга Кузнецов отдал распоряжение: — Кингстоны открыть! Команде спасаться! Корабль затопить! Распоряжение было исполнено в точности. Два трюмных машиниста и один офицер опустились в правую часть корабля и открыли кингстоны, правый борт начал быстро опускаться в воду. Исполнители распоряжения назад не вернулись, ибо выхода не было… Всюду бушевал огонь. Рвались снаряды. Матросы метались по палубе, ища спасения. Но спасения не было. Корабль горит; вокруг корабля тонут люди и тоже кричат о помощи. Для спасения погибающей команды почти вплотную к кораблю подошли два паровых моторных катера и начали вылавливать утопающих. Человеческий груз оказался настолько велик, что катера не могли двинуться ни взад, ни вперед. Оба перегруженные катера затонули… Потом подошли и другие катера, но близко к нашему кораблю не приближались. Да и действительно, невозможно было подойти к нему… Вдруг до матросов дошел слух, что „Императрица Мария“ перевернулась кверху килем. Мы бросились на верхнюю палубу и увидели такую картину: корабль, перевернувшись, лежит вдоль севастопольской бухты. Вокруг него мечутся катера и спасательные шлюпки. Из носовой части корабля фонтаном взлетает вода — и корабль постепенно погружается в воду… Мы узнали от прибывших с берега матросов, что водолазы, которые опускались на дно к кораблю „Императрица Мария“, обнаружили внутри корабля живых матросов. Матросы обречены на смерть, ибо корабль перевернулся кверху килем, и все люки опрокинуты вниз» [14] .
14
Есютин Т., Юферс Ш.Гибель «Марии». М-Л., 1939.
Невзирая на то что гибель «Императрицы Марии» на севастопольском рейде оставила тяжелый осадок не только на флоте, но и высших эшелонах государственной власти, никто из морских командиров в Севастополе наказан не был. Для расследования причин катастрофы была создана специальная государственная комиссия.
21 октября 1916 года поездом из Петрограда в Севастополь отбыли её члены для проведения расследования причин гибели линейного корабля «Императрица Мария» под председательством адмирала Николаем Матвеевича Яковлева. Одним из участников этой комиссии был назначен генерал для поручений при морском министре, будущий советский кораблестроитель и академик Алексей Николаевич Крылов. За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора «Императрица Мария». Был проведен поминутный анализ того, что происходило с линкором перед взрывом. Однако на главный вопрос — «отчего все же возник пожар?» — единого ответа дано не было. Мнения членов комиссии разделились. Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений…»
Вскоре морское министерство приступило к разработке срочных мер по подъему корабля и вводу его в строй. Генерал-лейтенант Крылов в докладной записке, поданной в комиссию по рассмотрению проектов подъема линкора, предложил один простой и оригинальный способ. Он предусматривал подъем линкора вверх килем путем постепенного вытеснения воды из отсеков сжатым воздухом, ввод в таком положении в док и заделку всех разрушений борта и палубы. Затем целиком герметизированный корабль предлагалось вывести на глубокое место и перевернуть, заполнив водой отсеки противоположного борта.
В эмиграции о подъеме «Императрицы Марии» преподавателем минных классов в севастопольском Морском корпусе, лейтенантом Владимиром Владимировичем Успенским, в 1915 году служившим мичманом на Черноморском флоте, было заявлено следующее: «Корабль лежал на дне вверх килем. В его днище водолазы вырезали круглое отверстие диаметром 3 метра и к нему приварили башенку. Она имела перегородку и две герметически закрывающиеся двери с перепускными воздушными кранами и манометрами. После этого в корпус стали закачивать воздух. Когда линкор всплыл, у бортов сделали добавочные крепления, и стало возможным через башенку проникнуть внутрь корабля… Внутри разрушения оказались просто чудовищны. Кроме взрыва пороха орудийной башни, взорвались патроны из погребов противоминной артиллерии. Взорвавшийся порох подбашенного отделения нашел выход газов не по вертикали, ибо ему мешала громадная тяжесть всей башенной установки, а немного в бок. Этой-то силой и выбросило в море боевую рубку, мачту и трубу…»