Последние из свободных
Шрифт:
Но время шло, Батиан записывал на свой счет все больше схваток, и Близнецы стали уважать его "собственность" и редко заходили на его территорию – в долины "Таваны" и Питсани. Не нужно забывать, что Батиан не был одинок в своих территориальных притязаниях: его притязания поддерживались обеими его сестрами. Последние искали общества львов-Близнецов только в период течки, а в остальное время не испытывали к ним ни малейшего интереса. Даже наоборот – в их отношении преобладали антагонизм и чувство собственности над территорией.
Иногда схватки между моими львами и Близнецами происходили непосредственно на территории "Таваны" и при моем участии; это было в то время, когда львы, в том числе и Близнецы, были еще очень молоды.
Через несколько минут после того, как я вышел за ворота лагеря, я заметил, как Рафики кинулась ко мне. За ней неслась Фьюрейя, а последним Батиан. Все трое были крайне возбуждены. Они поприветствовали меня и принялись лихорадочно метить все вокруг, и тут я обратил внимание, что у всех троих тела здорово поцарапаны, хотя и без серьезных повреждений.
"Где же Близнецы? – подумал я. – Наблюдают?"
Тут из-за небольшого холмика в непосредственной близости от хозяйственной части нашего лагеря раздалось приглушенное рычание; и я, и мои львы тут же обернулись. Моментально вся троица, словно свора охотничьих собак, бросилась туда, откуда доносились звуки. Я, естественно, за ними. На бегу я уже слышал, как впереди меня начиналась встреча двух львиных команд – и вот уже львы со страшным шумом несутся ко мне. Я попробовал различить, кто бежит впереди, но был моментально ослеплен ярким утренним солнцем. Впрочем, я разглядел силуэты трех львов, приближающихся ко мне.
На кухне Джулия и Мафика с тарелками и кухонными полотенцами в руках неожиданно увидели Батиана, преследуемого одним из Близнецов; затем мимо них промелькнули силуэты других львов. Через несколько мгновений за ними промчался второй из Близнецов; он гнался за Батианом, а за Близнецом – Рафики и Фьюрейя. Мафика и Джулия наблюдали за всем этим, не будучи в силах сказать ни слова, тогда как я надорвал глотку, зовя своих львов и гоняясь вокруг, так как я в этой каше потерял их из виду.
Впрочем, вскоре схватка утихла. Близнецы ушли к себе на север, я – назад в лагерь; после того, как мы обсудили все увиденное, Джулия и Мафика закончили работу по кухне. Не правда ли, несколько нетипичное начало повседневных домашних забот?!
Через несколько месяцев у нас в лагере произошла другая стычка со львами-Близнецами. Однажды ночью, когда мы с Джулией мирно отдыхали у себя в палатке, до нас неожиданно донесся страшный шум дерущихся львов. Похоже, скандал разразился где-то возле ворот лагеря. Пробегая мимо палатки Мафики, стоявшей невдалеке от ворот, я не услышал оттуда ни звука. Или он спал без задних ног, так что даже свалка львов, происходившая всего в пятнадцати-двадцати метрах, не могла его разбудить, или же он вознамерился продемонстрировать высшую степень мужества, делая вид, что его хата с краю!
С фонарем в руке и с ружьем наготове я вышел за ограду; тут ко мне подлетели Батиан и две сестрички. Когда я шагнул им навстречу, услышал справа от себя такой рев, что меня бросило в дрожь. Засветив фонарь, я увидел Близнецов, у которых были пока еще небольшие, но очень грязные гривы. Они отступали, по-прежнему ворча, за небольшой холмик. Исполненный стремления поддержать свой прайд, а заодно продемонстрировать "мужскую дружбу" Батиану, я во всю глотку заорал на Близнецов. Те зарычали еще более зловеще. Мне ничего не оставалось, как сделать предупредительный выстрел в воздух. Это заставило Близнецов пуститься наутек. Мои львы бросились за ними, но конфликт улегся, не успев разгореться. Проводив пришельцев восвояси, мои львы вернулись и направились туда, где я стоял. С торжеством победителей они терлись об меня телами и головами,
Впрочем, Джулия, как вскоре оказалось, была отнюдь не в столь блестящем настроении. Лежа на раскладушке, она слышала, как я выходил за ворота. Потом до нее донеслось рычание, затем мои крики, выстрел, шум финальной краткой свалки – и тишина. Схватив фонарь, она выскочила из палатки, прямо как и была, в костюме Евы, проскочила мимо палатки Мафики, откуда по-прежнему не доносилось ни звука, и выбежала к воротам. Как раз в этот момент я медленным шагом возвращался в лагерь. Услышав шум у ворот, я поднял фонарь, и яркий свет озарил Джулию – она стояла голая, с вытаращенными глазами. Похохотав над этой сценой, я объяснил ей, как все произошло, после чего она побежала обратно в палатку.
В палатке Мафики по-прежнему стояла тишина. Я подошел и позвал его, желая рассказать, как все было.
– Мафика! – повторил я.
Из глубины палатки послышалось недовольное бормотание.
"Плохо спал, бедняга", – подумал я.
Потом из палатки показалась голова хозяина. Слегка протирая глаза, он принялся уверять меня, что ничего не слышал – ни львов, ни моих криков, ни выстрела, ни то, как Джулия пробежала мимо его палатки.
"Сочиняет", – подумал я, но, не подав виду, что не верю, пожелал ему спокойной ночи. Возвращаясь к себе в палатку, я подумал, что только человек в коматозном состоянии мог все это проспать, ни на что не среагировав. Видно, сработал его кодекс поведения: осторожность – лучшая составляющая мужества.
Остаток ночи прошел без событий. Близнецы, как я обнаружил наутро, ушли в одном направлении, мои львы – в другом, на охоту. В эту ночь в долине им досталась импала.
Глава девятая
ОХОТНИКИ И ПРЕСЛЕДУЕМЫЕ
Отличительные ошейники, которые я надел своим львам из-за конфликта, дали целый ряд выгод. В ошейник Фьюрейи был вмонтирован радиопередатчик, что позволяло мне быстро обнаруживать львов и наблюдать за их передвижением. С помощью радио я стал узнавать несравненно больше об их перемещениях и результатах охоты. Со временем благодаря радио мне удалось установить, что территория, контролируемая моими львами, достигла ста пятидесяти квадратных километров – обычная площадь, контролируемая львиным прайдом в Тули. Кроме того, я открыл, что мои львы добывают гораздо больше дичи, чем я изначально думал, иногда гораздо больше, чем, по моим расчетам, необходимо было им для пропитания. Я отнес это на счет того, что некоторые виды, на которых они охотились, в частности куду, были больными и добыть их было куда легче. Совершенно необязательно, чтобы они добывали преимущественно больных – я обнаружил, что в действительности они добывали самых различных животных в самом разном состоянии.
Так, за пятидневный период наблюдения за львами с помощью радио мне удалось установить, что они добыли одну взрослую самку куду, одну самку антилопы канна, одного бородавочника, одного взрослого самца антилопы канна и одного крупного быка из Зимбабве, который имел неосторожность несколько недель назад притащиться сюда для пастьбы в долине, в восточной части территории, контролируемой моими львами.
После этой пятидневки я обнаружил, что Фьюрейя, охотясь в одиночку, завалила огромного самца антилопы канна. К тому времени ей было только 29 месяцев и весила она около 90-100 килограммов. Канны – самые крупные африканские антилопы, а самец, которого она добыла, был в самом соку и весил 700-800 килограммов, высотой же был в один и семь десятых метра. Я обнаружил ее около добытого ею гиганта; получив с края долины четко слышимый сигнал, я туда и отправился. Там я обнаружил Фьюрейю – она лежала на земле, тяжело дыша, в нескольких метрах от самца канна, которого завалила как раз перед моим приходом. Когда я приблизился; Фьюрейя вяло поднялась, поприветствовала меня, а затем снова плюхнулась на землю – она была явно измотана долгой борьбой с антилопой. Когда я подошел к ее добыче, она отнюдь не протестовала.