Последние Каролинги – 2
Шрифт:
На губах епископа появилась слабая улыбка.
– В самом Компендии нет. Но в Лаоне – есть. Как видите, сын мой, я с вами достаточно откровенен.
Подобную откровенность он мог себе позволить. Роберт был способен и сам об этом догадаться.
– Так вот, эта женщина для него дорога… весьма дорога. Настолько, что он способен скрывать свои истинные чувства.
«Он что, мысли читает?»
– И что с этого? – на сей раз Роберт не смог совладать со своим голосом. Он прозвучал хрипло и почти визгливо.
– Прежде всего позвольте рассказать вам одну прелюбопытную историю из времен предыдущего царствования. Вас тогда еще не было в Лаоне… Тогдашняя императрица Рикарда изволила баловаться с запретными
Последовала новая пауза, самая продолжительная из всех. Фульк в задумчивости смотрел на легкие водовороты, на лепестки цветов, увлекаемые течением. Молчание длилось столь долго, что Роберт рискнул прервать его, заметив:
– Прекрасная погода сегодня…
– Ах, да… – Фульк снял с шеи чеканный ковчежец, наподобие тех, в каких хранятся мощи святых. Постучал желтым ногтем по крышке, не открывая ее. – Порошок, хранящийся внутри – смесь болиголова, aconitum napelles, и некоторых других, менее известных трав. Применяется как внутрь, что убыстряет действие, так и наружу, что ведет к ослаблению воздействия. Вкуса практически не имеет, поэтому может быть растворен в вине или в меду. Не рекомендуют, однако, добавлять его к пище, так как порой еда может сыграть роль противоядия…
– Я не безгрешен, – резко бросил Роберт, – но я – рыцарь. С чего вы взяли, будто я способен прибегнуть к такому средству?
– А кто сказал, что это вы обязаны к нему прибегать? – спокойно ответил Фульк. – Впрочем, вы можете проверить истинность моих слов. На собаке… или на рабе…
– А может, мне лучше способна объяснить это ваша Берта? – попытался съязвить Роберт.
– Берта, – назидательно заметил Фульк, – уже никому и ничего более не в состоянии объяснить. Так же, как и Ринальдо – прости его Господь, он вел записи, которые мне впоследствии весьма помогли. – Он снова улыбался.
«Вот так-то, мальчик, – увидел Роберт в его улыбке, – учись, учись у знатока.» И тут ему надоели эти обходные пути, и он решился пойти напрямую.
– Но ведь Нейстрия нужна вам для Карла? С чего вы взяли, что я не предъявлю свои права?
Углы рта Фулька растянулись, обнажая пожелтевшие зубы.
– А чего стоит Нейстрия, пока ею правит ведьма? А она – ведьма, в этом не может быть никаких сомнений. Я был убежден в этом с самого начала, и дальнейшие события лишь укрепили мою веру. Не заключи она договора с дьяволом, разве находилась бы она там, где пребывает теперь? И даже если ее императорская родословная не лжива – что это доказывает? Кто она такая в подобном случае? Внучка Юдифи! А Юдифь была не просто ведьмой, она была еврейской ведьмой, и это клеймо будут носить все ее потомки до скончания веков!
«А ведь он сумасшедший, – подумал Роберт, глядя в лицо Фулька. – Все считают его ловким интриганом, хитроумным политиком, а он просто-напросто безумец. Он что, забыл, что Карл, интересы которого он так рьяно защищает, в родстве с той же Юдифью?»
Голос Фулька то понижался до шепота, то поднимался до визга.
– Уже дважды она была в моих руках, дважды я мог ее уничтожить, и каждый раз ей удавалось непостижимым для человеческого разума способом уйти от возмездия! Больше этого повторяться не должно! Ради справедливого возмездия можно поступиться даже Нейстрией. Ведьма обязана быть уничтожена, и она… и ее отродье!
– Это отродье, – холодно произнес Роберт, – ныне именуется Ги Эвдинг, законный соправитель короля Нейстрии, и, между прочим, мой сюзерен, принявший от меня вассальную клятву.
Фульк как-то внезапно успокоился.
– Вот именно. А потому вам, как признанному вассалу оного Ги, открыты все пути, которые никогда не откроются для меня.
«Он хочет сделать меня своим орудием, – думал Роберт, – и готов ради этого на великие посулы. Но я сильнее. Ибо он не знает, что у меня есть собственные побуждения… а посулы – они могут стать истиной. И еще он прав – для меня, в отличие от него, путь свободен.»
Он принял ковчежец из рук Фулька.
– Вы назовете мне имена своих людей в Лаоне, ваше преосвященство? – спросил он.
– Нет, – Фульк был совершенно спокоен. – Они не принадлежат к тем кругам, в которых вращается ваша светлость… и, к тому же, я не спрашиваю вас о ваших людях! Чем меньше мы будет знать лишнего друг о друге, тем лучше.
Роберту оставалось гадать, кто здесь кого переиграл.
– Во всяком случае, – жестко сказал он, – я должен помнить, что речь идет о моей невестке и моем племяннике.
– Это то, о чем вы обязаны забыть! – Глаза Фулька снова расширились. – Ибо сказано – ведьмы в живых не оставляй! А если вас смущают незначащие земные узы, то помните, что я, волею Всевышнего, обладаю властью освобождать и разрешать от греха. И я, заметьте, ни к чему вас не принуждаю. Я предоставляю вас свободу выбора. Я высказал вам свои соображения, а решать вас придется самому. Но да свершится по слову апостола Павла: «Ибо если даже ангел с неба стал благовестовать вам не то, что мы благовестовали вам – да будет анафема!»
– Посмотри, как чудесно исполнена эта книга, – говорил Фортунат. – Монах, доставивший мне Псалтирь, рассказывал, что список был изготовлен в Туре и предназначался для Карла Лысого, но по каким-то причинам книга не дошла до заказчика. Мы не будем гадать, что это за причины, – ибо они всегда одни и те же – иноплеменные нашествия, народные волнения, отсутствие денег в казне – но полюбуемся лучше на самое книгу. Раскрой ее, дитя мое. Более трех десятилетий прошло, а она словно только что доставлена из скриптория. Как живы и ярки краски, как четок и в то же время легок почерк переписчика… не пробуждает ли он в тебе некую соревновательную ревность при сравнении с теми книгами, которые ты переписывала для… я забыл, как звали ту даму-заказчицу…