Последние Каролинги

Имя Фердинанда Лота по праву занимает почетное место среди наиболее авторитетных исследователей средневековой истории. В колоссальном наследии более чем из 15 монографий, 300 статей и 11 публикаций, свидетельствующих о творческой активности ученого, Ф. Лот начал изучение истории раннего средневековья, и на его трудах до сих пор базируются исследования современных медиевистов. Во многом этому способствовало то, что история раннесредневековой Франции в конце XIX в. была полна лакун, и Лот был одним из первых, кто начал исследование этой эпохи. Однако вовсе не это принесло Лоту заслуженную славу, а личные и профессиональные качества, которые он сам ставил себе в достоинство: «любопытство, интерес к сложным проблемам, воображение, иногда доходящее до авантюризма», прибавим – способность к тонкой критике источника, упорство, привычка неоднократно возвращаться к предмету своего исследования. Один из учеников и коллег Ф. Лота – М. Блок, зачастую споривший со своим учителем, – писал, что «даже если не соглашаешься с ним /Лотом/ во всем, нельзя читать его книги без удовольствия и восхищения».

Судьба Ф. Лота сложилась непросто. Отец умер рано, и ему пришлось обеспечивать свою мать. Сам он неоднократно шутил, что его жизнь и карьера во многом обязаны воле случая или провидения – «мне везло во всем», писал он. Получив диплом бакалавра, Лот встал перед выбором профессии. Интерес давно влек его к истории. В 1885–1886 гг. он присутствовал в Сорбонне вольнослушателем на лекциях великого французского ученого Фюстеля де Куланжа, признательным учеником которого он считал себя всю оставшуюся жизнь. В 1886 г. случайная афиша привлекла внимание Лота: в ней предлагалось поступать в Школу Хартий – учебное заведение, которое и поныне является самым престижным учебным заведением, где готовят специалистов-палеографов. К собственному удивлению, Лот занял третье место в сложнейшем конкурсе. Обучение в Школе Хартий оказало большое влияние на его дальнейшую жизнь, «Все, что требуется в юности, – это контакт со знаменитыми людьми и их знаниями», – писал Лот, вспоминая о годах своей учебы в Школе Хартий. Ему посчастливилось попасть в Школу, когда там преподавали известные всем научным кругам Западной Европы ученые – Л. Готье, Ж. Тардиф, А. Жири, П. Мейер, Ж. Кишера. В беседах с ними, во время занятий пришла и уверенность в

себе Всегда скромный в самооценке («Я сознаю, что не стал ни выдающимся историком, ни ученым»), Лот впоследствии признавался, что именно после похвал и доверия со стороны его учителей он всерьез стал думать о карьере профессионального историка. Своеобразие обучения Ф. Лота, повлиявшее на область его научных интересов, состояло в том, что, помимо занятий в Школе Хартий, он активно посещал целый ряд учебных заведений, в прямом смысле «поглощая» информацию из соседних с историей дисциплин. Его можно было увидеть во Французском коллеже, на факультете литературы и права в Сорбонне, даже в школе восточных языков, где он (по его словам, повинуясь «неведомому зову») изучал русский язык. Эти широкие познания помогли Лоту не только заниматься собственно историей и палеографией, но и посвятить немаловажные очерки средневековой филологии и праву, использовать самые разнообразные материалы при подготовке своих трудов. Известно, что его перу принадлежат работы о героических песнях XI–XII вв. и цикле легенд о короле Артуре Правда, сам Лот заметил, что, хотя и не жалеет о своем временном «бегстве от истории», позволившем ему расширить свой кругозор, у него «хватило мудрости понять, что романская или кельтская филология, или же любая другая требует полной самоотдачи», иначе бы его ждал «бесполезный дилетантизм» Даже в рамках самой истории Лот, долгое время живо интересовавшийся новой историей, проблемами колониализма, решил ограничить себя изучением средневековья.

В 1890 г. Лот защищает выпускную работу «Последние Каролинги», которая и стала предметом нашей публикации Его учитель А Жири, давший самые высокие отзывы об этом труде, помог ее напечатать Получив диплом архивиста-палеографа, Лот был вынужден искать место работы и занял скромное место помощника библиотекаря в библиотеке Арсенала. Безусловно, эта должность способствовала тому, что Лот, первоначально не очень обремененный служебными обязанностями, мог продолжать свои научные изыскания. К нему постепенно приходит известность в 1896 г его книга «Последние Каролинги» удостаивается престижной премии Гобера. В 1899 г умирает А Жири, и Лоту предлагают занять его место в Практической школе высших исследований В старости Лот упоминал, что не смог бы продолжить свою научную карьеру, если бы был «вынужден, подобно множеству своих товарищей брать добавочную работу или похоронить себя в провинции в поисках средств для существования» В 1909 г его принимают преподавателем в Сорбонну, где он ведет семинары. В 1920 г ему присваивают звание титулярного профессора на кафедре средневековой истории В 1924 г избирают в Академию надписей и изящной словесности В мае 1937 г Лот уходит в отставку. Его преподавательская деятельность наложила глубокий отпечаток на его научное творчество. Ему пришлось преподавать в Сорбонне, этом «центре научной жизни», где он был всегда в окружении мэтров, товарищей и учеников, «чья дружба и работа меня окрыляли» Он перенес на преподавательскую деятельность свое отношение к работе историка. «Подсказать новые идеи, поставить проблемы, побудить молодую аудиторию их разрешать рано или поздно – в этом-то и заключается для дования проблемам демографии, которая, по его мнению, лежала в основе экономического и политического развития человечества («Вопросы о демографии Франции IX в.»), феодальной ментальности («Феодальное общество»), рождению национального духа («Рождение Франции»), средневековым политическим и правовым институтам («История французских институтов», совместно с Р. Фавтье), рождению средневекового города, истории кельтского и раннефранцузского языков Перу Ф. Лота принадлежат критические исследования ряда различных средневековых источников – от хартий франкских королей, монастырских хроник и анналов до хроники загадочного англосаксонского историка Ненния. Особняком в творчестве Лота стоит его последний двухтомный труд о военном искусстве и армиях в Средние века. Все вышеперечисленное составляет лишь незначительную часть исследований выдающегося французского медиевиста, поскольку его статьи, не выходя из хронологических рамок, которые установил для себя ученый, посвящены самым разнообразным сюжетам.

Ф. Лота всегда волновала проблема задач, которые призван выполнять историк. Он писал: «Автор не считает нужным воздерживаться от того, чтобы выносить суждения, иногда суровые, о людях и событиях. Отличать добро от зла, отделять ложь от правды – таков первейший долг историка». Характерной чертой ряда произведений Ф. Лота является осмысление мотивов исторических деятелей, их роль в ходе исторического процесса. Часто это приводило к тому, что его оценка действий ряда лиц была неоправданно поспешной. Впрочем, не стоит думать, что произведения Лота наполнены личностными, пристрастными оценками человеческой деятельности: наоборот, он требовал от историка профессиональной невозмутимости, быть способным без волнения расследовать любую драму человеческой жизни Известен случай, когда Лот упрекнул одного из своих учеников, Л. Альфена, в излишней эмоциональности, которую тот проявил на страницах своей книги «Карл Великий» – хотя как раз этот исследователь прославился среди коллег своей беспристрастностью и педантичностью. Для Лота всегда важно было подчеркнуть, быть может, не столько моральный облик и поведение какого-либо персонажа, сколько вклад, который он внес в развитие цивилизации. Характерным примером могут послужить викинги, на протяжении многих лет грабившие Европу и обрекшие ее на экономическую стагнацию, однако которые, спустя некоторое время, спровоцировали активное развитие торговли в Атлантике. Однако высокие моральные, нравственные требования Лота к историческому исследованию способствовали тому, что его книги проникнуты духом глубочайшей человечности, которую так ценили в нем его коллеги и ученики. В этом отношении необычайно показательно то, как Лот оценивал падение династии Каролингов в 987–991 гг. и восшествие на французский престол представителя династии Капетингов: «Стремительная и окончательная победа Гуго позволила избежать впоследствии кровавых распрей. Налицо реальный результат восшествия на престол новой династии, единственно заслуживающий нашего внимания. Если рассматривать его с сочувствием, то не в силу необъяснимой и неоправданной симпатии к одной династии, а только из-за того, что это уменьшило количество войн и меньше пролилось крови» Безусловно, подобный взгляд на одно из важных политических событий французской истории конца X в. грозил бы стать однобоким, если бы Лот ограничился этими словами. На самом же деле подобная оценка автора вытекает из его убежденности, что события 987–991 гг. ничего не изменили ни в политической, ни в социальной жизни средневековой Франции. Однако, часто оценивая то или иное событие с точки зрения его значимости для развития цивилизации, Лот все же считал «порочным осуждать во имя так называемой исторической или национальной необходимости».

Выбор Ф. Лотом периода исторического исследования далеко не случаен. Средневековье всегда оставалось для него единственной и излюбленной темой исследования. Сам ученый так объяснял свой интерес к той эпохе: «Эстетически, эмоционально, мы зависим от средневековья, оно продолжается среди нас и оно живет в нас». Он был уверен, что именно период IV–X вв. был определяющим в истории Франции. Были и другие причины: как упоминалось выше, влияние его первого учителя, медиевиста Фюстеля де Куланжа и неизученность раннего средневековья. Сам Лот писал: «Мои научные труды и лекции ограничивались ранним средневековьем, эпохой с дурной репутацией в истории. Было ли это эксцентричностью? Вовсе нет. В начале моей научной карьеры еще предстояло написать или переписать пространные главы французской истории. Школа Хартий, казалось, присвоила себе конец средневековья (XIV–XV вв.). Первые Капетинги были вотчиной Люшера, не говоря о Пфистере. Ланглуа был неразлучен с XIII в. и Филиппом Красивым. Лишь франкский период оставался не разработан. Именно над ним предстояло трудиться. Мои товарищи и я решили создать историю французских государей IX–X вв.». Более того, Лот считал, что именно этот период был переломным в истории средневековой Франции, ведь именно тогда появляются первые ростки политической и экономической организации общества, известной под названием феодализма: «Феодализм берет начало в конце Римской империи, незаметно формируется в правление Меровингов, продолжается при Карле Великом и, как огонь, таящийся под слоем пепла, с непреодолимой силой вспыхивает в середине IX в.».

Ф. Лот сделал удачный выбор. Львиная доля его трудов посвящена именно периоду IX–X вв., когда Францией правили короли из династии Каролингов, самым знаменитым из которых был франкский император Карл Великий (769–814 гг.). Но, по иронии судьбы, Ф. Лот начал разрабатывать этот период с его конца, то есть с периода правления последних Каролингов (954–987/991 гг.), о которых до него было написано несоразмерно мало.

Следует сказать несколько слов об истории Франкского королевства в правление династии Каролингов до 954 г., с которого Ф. Лот начинает свою книгу «Последние Каролинги». В VIII–IX вв. Франкское государство в период правления первых представителей династии Каролингов достигло своего политического расцвета. Короли Пипин III Короткий (751–769 гг.) и его сын Карл Великий (769–814 гг.), опираясь на преданную себе знать, располагая колоссальным экономическим потенциалом (огромными родовыми владениями, отчасти конфискованными у церкви, к которым они присоединили захваченные в воинах земли), смогли подчинить своей власти всю территорию королевства и перейти к активной завоевательной политике за ее рубежами. В результате почти сорока лет непрерывных войн под властью Карла Великого оказался внушительный комплекс земель, включавший в себя, помимо самой Франции, Северную и Центральную Италию, Саксонию, Баварию, Алеманию, Фризию, Фриуль и Каринтию. На территории, подвластной Карлу Великому, действовал отлаженный административный аппарат, представленный в каждом округе – графстве – королевскими представителями – графами и епископами, часто воспитанными при Каролингском дворце. Их дублировал слой королевских вассалов, в силу своего положения пользовавшихся особым почетом и привилегиями и связанных с королем узами неразрывной верности. Карлу удалось подчинить своему влиянию франкскую церковь, ставшую одной из самых прочных опор его престола: франкский епископат фактически являлся проводником королевской политики, часто выполняя не столько религиозные, сколько надзорные функции, неся военную службу в королевском войске. В 800 г. в ознаменование своих побед Карл Великий принял императорский венец из рук папы Римского. Однако с 20-х гг. IX в., спустя лишь немногое время после смерти Карла (814 г.), для его империи настали сложные времена, показавшие всю хрупкость политического организма, созданного великим императором. На внешних границах франки были вынуждены перейти от наступления к обороне – участились набеги датчан и сарацин, а знать империи более не желала рисковать жизнью часто в бесплодных походах. События на границах осложнились внутриполитическим кризисом – сын и преемник Карла, Людовик Благочестивый (814–840 гг.), оказался неспособен удержать в своей власти отцовское наследство. Часть графов и епископата была недовольна тем, что император приблизил к себе отдельных представителей знати, отдав им предпочтение, а прочих отстранив от власти.

Ссора Людовика со своими сыновьями дала им предлог выступить против своего государя. В столкновении со своими сыновьями и мятежной знатью император потерпел поражение. После его смерти империя Карла Великого была поделена на три части между сыновьями Людовика. Власть над Францией (Западно-Франкским королевством) досталась младшему отпрыску – королю Карлу II Лысому (840–877 гг.). Но за время междоусобной борьбы Людовика с его сыновьями, а затем и между ними самими произошли изменения, которые сделали невозможным возвращение к «золотым временам» первых Каролингов. Власть короля в VIII–IX вв. зиждилась на верности представителей могущественных родов, которые и являлись основным активным элементом завоевательной политики Каролингов, служили им в администрации королевства, занимая должности графов – временных и сменяемых чиновников. Но в период смут 30 – 40-х гг. знать научилась переходить из одного лагеря в другой, вымогая у королей-соперников милости и земли. Понятие верности государю было скомпрометировано уже самими Каролингами, которые в борьбе против друг друга не чурались подкупать вассалов своих противников или, в случае отказа, без справедливой причины лишать их земель и должностных постов. Королям приходилось договариваться о соблюдении крупными вассалами верности, отдавая земли и привилегии, а взамен получая расплывчатые обещания. Пока король обладал достаточно крупными владениями и верными вассалами, он мог, хоть и не без труда, диктовать свою волю, Но королевские владения не были безграничными. Вынужденный отдавать их в обмен на поддержку, король постепенно истощал свои ресурсы. Свою роль в ослаблении королевской власти сыграл и институт вассалитета, активно внедряемый Карлом Великим и его преемниками. Каждому свободному человеку предлагалось найти себе сеньора, который, конечно, был одним из представителей знати или королевских вассалов. Таким образом король мог рассчитывать, что в случае призыва в королевскую армию высшей знати и его же собственных вассалов, вместе с ними прибудут и их вассалы, за чье снаряжение оружием теперь отвечал сеньор. Однако то была палка о двух концах, поскольку вассалитет позволил крупной знати открыто сформировать свою частную вертикаль власти, которая впоследствии оттеснила государственную на второй план, и фактически создавать заслон между королем и населением его королевства. И без того непростую ситуацию усложнили грабительские рейды бретонцев и норманнских пиратов, постепенно превратившиеся в планомерное заселение морского побережья Северной Франции. Единственной верной, хоть и достаточно неспокойной, опорой королевской власти еще оставалась церковь в лице могущественного и авторитетного франкского епископата, который распоряжался значительными церковными владениями и собственными бойцами. И, кроме того, престиж имени Карла Великого, осененный благословением папы Римского, еще оставался силен на протяжении всего IX в.

Опираясь на церковь и авторитет королевского имени, лавируя между многочисленными группировками аристократии, поддерживая то одних, то других, эксплуатируя уцелевшую административную структуру, Карл Лысый и его ближайшие преемники заставили уважать свою власть на территории своего королевства. Но ослабление королевской власти во Франции было ускорено из-за династического кризиса. В 887 г. император Карл Толстый, тремя годами ранее в последний раз объединивший империю Карла Великого, был низложен в Германии за неспособность к правлению. В Западно-Франкском королевстве в 888 г. королем был выбран не представитель Каролингов, внук Карла II Лысого, а один из наиболее могущественных аристократов Северной Франции – маркграф Нейстрии Эд I. Правление Эда было недолгим {888–898 гг.), но значимым по своим последствиям. Далеко не все признали власть выходца не из династии Каролингов. Бретонцы, знать Южной Франции, и без того достаточно независимые, не торопились подчиняться власти Эда. Другие – граф Фландрии, граф Пуатье, граф Отена, способные потягаться силами с новым королем, – хоть и принеся оммаж государю, ограничились внешней формой подчинения и прибирали к рукам королевские права и привилегии, заставляя королевских вассалов приносить им клятву верности в ущерб монарху. В их княжествах Эд, несмотря на всю свою активность и полководческий талант, начинал терять реальное влияние. Положение усугублялось тем, что новый король откровенно пытался увеличить могущество своего клана, который возглавлял его брат Роберт, в ущерб другим сеньорам, чем вызвал их раздражение. В 893 г. недовольные выбрали королем внука Карла Лысого, Карла Простоватого, Война между Эдом и Карлом Простоватым позволила крупной знати, как и раньше переходившей из одного лагеря в другой, усилить свою независимость лицом к центральной власти. После смерти Эда I на престол по завещанию умершего короля, взошел Карл III Простоватый (896–922 гг.). Ему пришлось согласиться с переменами, произошедшими в период правления его предшественника, и признать за аристократическими родами, стоявшими во главе крупных земельных княжеств – Фландрии, Бургундии, Аквитании, Нейстрии, – фактическую независимость, невмешательство в их внутренние дела и право передавать свои земли и должности по наследству. Отныне владения короля располагались почти исключительно в Северной Франции. Внешнее благополучие и политические успехи, достигнутые в период правления Карла III (в частности, присоединение Лотарингии), стали возможны только благодаря союзу Каролинга с крупными магнатами. Но как только король Карл попытался обойтись без советов аристократии и незаконно отнял у одного из ее предводителей, Роберта, брата покойного короля Эда I, аббатство, его свергли с трона. Несмотря на то, что Роберт, провозглашенный мятежной знатью королем, вскоре был убит в битве с Карлом (923 г.), последнему так и не удалось вернуть себе престол. Вместо него королем был избран зять убитого Роберта I, Рауль I, герцог Бургундский (923–936 гг.). Чтобы добиться своего признания королем, Рауль должен был пойти на крупные территориальные уступки в Южной и Северной Франции. Вплоть до своей смерти королю пришлось бороться с магнатами, оспаривавшими его право на корону. Именно в этот период Южная Франция почти полностью стала автономной, ибо там преобладали сильные прокаролингские настроения и Рауля считали узурпатором. На севере же возможности королевской власти целиком и полностью зависели от взаимных договоренностей с крупной знатью, от которой государь отличался только традиционными королевскими функциями – быть гарантом мира и арбитром. Ближайшим сторонником и союзником короля был племянник Эда I и сын Роберта I, Гуго по прозвищу Великий, граф Парижский и маркграф Нейстрии.

Когда в 936 г. Рауль умер бездетным, северофранцузская знать во главе с Гуго Великим призвала на трон последнего отпрыска династии Каролингов, сына Карла III Простоватого, скрывавшегося в Англии; положение нового короля казалось безнадежным. От некогда обширных владений его предков не осталось ничего, кроме города Лана. Епископские кафедры, которые ранее занимали верные государю лица, по большей части находились в руках знати, не склонной уступать их без боя. Король и шагу ступить не мог без разрешения Гуго Великого, претендовавшего осуществлять над ним постоянный надзор и контролировать его действия. По существу Каролингу отводилась роль символа, который не имел бы никакой реальной власти. Однако энергичный Людовик IV сумел изменить положение; он вырвался из-под опеки герцога и принялся отвоевывать свои владения, окружавшие королевскую столицу Лан. Он даже смог привлечь на свою сторону представителей крупной знати, которым грозила опасность со стороны амбициозного Гуго Великого, ведшего активную завоевательную политику во Франции, – Арнульфа I Старого графа Фландрии, Вильгельма I герцога Нормандии, Гильома IV графа Пуатье, Гуго Черного герцога Бургундии. Благодаря этому король смог удержаться на престоле, несмотря на ряд серьезных поражений, в ходе которых он даже попал в плен к Гуго Великому (945–946 гг.). В результате накануне своей смерти в 954 г. Людовик IV сумел восстановить небольшой, но компактный королевский домен вокруг двух городов Реймса и Лана, окружить себя мелкими вассалами и, главное, навязать себя в качестве неоспоримого государя Западно-Франкского королевства. В Северной Франции отныне царило своеобразное равновесие между королевской властью и династией Робертинов, которую по-прежнему возглавлял могущественный Гуго Великий, чей сын Гуго Капет в 987 г. взойдет на трон Франции. Правда, им обоим приходилось считаться с третьей силой – Оттоном I королем Германии из династии герцогов Саксонских, активно вмешивавшегося во внутренние дела Западно-Франкского государства. Повествование о событиях, последовавших после 954 г., до того момента, когда пресеклась династия Каролингов, содержится в предлагаемой читателю книге Ф. Лота, которую один из наиболее авторитетных французских медиевистов, И. Сассье, назвал «бесценным вкладом» в историю средневековой Франции.

А. Ю. Карачинский

Участь последних потомков Карла Великого существенно отличается от судьбы последних Меровингов. [1] Приемники Хлодвига, [2] сохранявшие свое могущество до смерти Дагоберта [3] (январь 639 г.), потерпели полное поражение в битве при Тертри [4] (687 г.); с той поры они не оказывали более никакого сопротивления, медленно угасая в праздности и безделье, и их агония продолжалась две трети века, вплоть до 752 г. [5] Потомки же Карла Великого, [6] напротив, никогда не смирялись с потерей власти. Они боролись до последнего вздоха с потрясающей энергией и активностью; но присущие им ум и отвага только усугубляли их бедственное положение; еще недавно всесильные, по крайней мере внешне, вскоре они подверглись плену и гонениям и были обречены влачить существование, полное нищеты и унижений. Падение Меровингов началось с середины VII в. Судьба обошлась с Каролингами совершенно иначе. Кажется, что они вовсе не имели ничего общего с такими ничтожествами, как Теодорих III [7] или Хильдеберта II; [8] скорее их влияние было настолько же прочным, как и влияние их предков, но они сами обманывались насчет размаха и реального содержания своей власти.