Последние подростки на Земле
Шрифт:
Еще я АБСОЛЮТНО УВЕРЕН, что родители Джун остались в городе: на прошлой неделе я подходил к ее дому и видел их машины на подъездной дорожке. Я пробрался в дом и осмотрел все внутри. Было непохоже, что они собрали вещи и уехали на поезде или еще на чем-то.
И я ОТКАЗЫВАЮСЬ верить, что Джун превратилась в зомби.
А это значит, что она ДОЛЖНА быть где-то здесь, в городе.
И я собираюсь ее найти. И спасти.
Теперь вы всё знаете.
Так я живу.
И такая у меня цель.
Я не успокоюсь, пока не доведу дело до конца.
Я – сирота-воин со своими странностями.
Я ураган крутости, воюющий с зомби и истребляющий
Глава 3
Сумерки, закат солнца, все вокруг оранжевое, как фруктовое мороженое. Длинные вечерние лучи проникают сквозь окна моего дома на дереве, и все тише позвякивает ветряной колокольчик из «Товаров для дома», который я повесил у входа.
Я сижу со сломанной рацией, пытаюсь починить ее с помощью своей новой крошечной отвертки.
Обратите внимание! Это называется «рация», а не «портативный приемопередатчик».
По-моему, ремонтные работы продвигаются довольно успешно.
По рации можно связаться только с одним человеком – с Квинтом Бейкером.
Квинт Бейкер был – И ОСТАЕТСЯ – моим лучшим другом! Моим единственным другом.
Когда я только переехал в Уэйкфилд прошлой зимой, единственным из всех детей, кто заговорил со мной, был Квинт. Если вы ребенок, которого отдают в чужую семью на воспитание, и вам приходится то и дело переезжать с места на место, вы привыкаете обходиться без друзей.
Но мы с Квинтом были словно детали «Лего» – мы сразу же поладили.
Квинт подарил мне рацию – одну из пары – на день рождения. Я в жизни не получал лучшего подарка на день рождения. Поскольку мои опекуны ни за что на свете не подарили бы мне мобильник, а чокнутые родители Квинта были убеждены, что от мобильников плавятся мозги, общаться за пределами школы мы с Квинтом могли лишь по рации.
Но боюсь, Квинта больше нет. В день, когда все произошло, мы… разделились. Возможно, он стал зомби, а может, отправился на запад, как и другие жители города. Когда все только закрутилось, я слышал, что безопаснее всего на западе. Но начиная, кажется, с пятого дня речи об этом уже не шло, поэтому – кто знает.
И все-таки есть шанс, что Квинт жив, где-то прячется, и рация поможет мне связаться с ним. Поэтому я не могу все бросить!
Семь обожженных пальцев спустя я наконец заставляю рацию заработать. Я жму на кнопку и слышу тихое шипение, а это значит, что она передает сигнал.
Я жду несколько минут. Ответа нет. Еще несколько минут. Ответа я так и не получаю. И отправляюсь спать.
Моя постель – это куча свитеров, носков и полотенец, сваленных в углу дома. Я плюхаюсь на нее и сворачиваюсь под единственным одеялом. На улице еще довольно тепло, но я не могу уснуть, не укрывшись одеялом. Конечно, оно не защитит ни от Крылатой Мерзости, ни от Бульдозера, но все-таки с ним мне как будто безопаснее…
Вскоре я погружаюсь в сон. И мне снятся кошмары.
Кошмары,
Кошмары, в которых я вижу то утро, сорок два дня назад, когда появились монстры, и все изменилось…
Учебный год заканчивался, и всех уже лихорадило в предвкушении летних каникул – свобода была не за горами. Я на свободу не рассчитывал: во время каникул мне предстояло проводить время дома с Робинсонами – то есть не развлекаться, а усиленно стричь газоны.
Помню, как раз перед тем, как все случилось, автобус только-только подъехал к школе.
Еще помню, что Квинт жевал свой сэндвич с яичным салатом, от которого несло гнилью.
Я до сих пор чувствую этот запах – как будто он вытатуирован у меня в ноздрях.
Помню, как Дирк Сэвидж направился к нам. Загородил проход в автобусе. Этот здоровенный детина нависал над нами, отбрасывая длинную тень.
Дирк Сэвидж был самым страшным хулиганом в средней школе имени Паркера. Подозреваю, он появился на свет с щетиной на лице. Если верить легенде, его семья переехала сюда из Детройта, а потом родители его бросили – удрали, потому что он постоянно их тиранил. С тех пор Дирк жил сам по себе в хижине на опушке леса возле Уэйкфилда. В школе он появлялся только затем, чтобы отнять у других хулиганов деньги на обед.
Дирк посмотрел на Квинта сверху вниз и прорычал:
Квинт поднял глаза на Дирка. И не сказал ни слова. Да и что тут ответишь?
Дирк выхватил из рук Квинта сэндвич и затолкал себе в рот, хотя только что заявлял, что сэндвич воняет, как беличья задница.
– Ну и вонища, – проговорил Дирк, мерзко оскалившись; с его здоровенной квадратной морды осыпались крошки. – Но на вкус ничего так.
Мне стало жарко. Сердце учащенно забилось. Кровь гнева, вытесняя обычную кровь, хлынула в мои вены.
Я встал. Я старался сохранять спокойствие.
И не наделать глупостей.
Я почувствовал, как рука Квинта коснулась моей рубашки, он пытался остановить меня: «Джек, все в порядке…»
Но все было не в порядке. Я ненавижу придурков – будь то монстры-придурки, или зомби-придурки, или обычные двуногие придурки.
Я пожал плечами.
– Уверен, мы сможем найти кого-нибудь такого же, как ты. Да, Квинт?
Квинт отвернулся к окну, закрыл глаза и начал напевать что-то себе под нос, типа он тут вообще ни при чем. Гаденыш.
Я повернулся к Дирку.
– Может, подойдет толстая-толстая панда?
Ее завидная фигура так похожа на твою.
Дирк подался вперед и схватил меня за воротник.
– Эй, осторожно – куртка! – воскликнул я. – Это вещь из пятых рук. Можно сказать, антиквариат.
Дирк прорычал:
– Думаешь, это смешно?
– Ну да. Но, честно говоря, мне смешно и когда кто-то поскальзывается на льду. И когда кто-то получает в пах. У меня не самое утонченное чувство юмора.
Дирк уже готов был врезать мне, как вдруг…