Последний аргумент закона
Шрифт:
Отставник-сосед с погашенной сигаретой в пальцах тем временем неуверенно произнес:
— Извините меня, Илларион. Гнусно все это получается. Вы же сами понимаете, не мог же я им отказать.
— Прекрасно понимаю, на вашем месте так поступил бы каждый.
Отставной полковник удалился, бурча проклятия. Понятые стояли, не зная, что делать.
Зато Мещеряков разошелся. Он связался по телефону со своим начальством, а те, в свою очередь, перезвонили милицейским начальникам, и дело уладили. Забродову даже не пришлось ехать вместе с ОМОНом.
Когда
— Ты знал про наркотики, Илларион?
— Конечно. Я нашел там, наверху, пачку героина и спустил ее в унитаз.
— Почему ты не сказал об этом капитану?
— А ему что? Он на службе, ему приказали, дали ориентировку, он выполнил свой долг. Капитан здесь ни при чем. Ему приказал генерал. Ты же сам провернул такой же финт, позвонил Малинину, тот позвонил какому-нибудь Петрову или Лазареву, вот все и разрешилось.
— Давай выпьем, я разволновался. В конце концов, Илларион, ты поступил правильно, негоже ГРУ сваливать свои проблемы на милицию. Мы же выше их, мы элита. А они кто — менты обыкновенные!
— Хорошо еще, что ты не сказал, Андрей, поганые менты.
— Поганые они и есть, вечер нам испортили. Так хорошо сидели!
Только сейчас до Мещерякова дошло, почему это вдруг, ни с того ни с сего Илларион пригласил его к себе в гости попить виски. Повода встречаться не было, сидели, трепались, а тем временем Илларион ожидал, когда ворвется милиция.
— Ты меня как живой щит использовал?
— Нет, как свидетеля, Андрей. И знаешь почему?
— Ну?
— Ты человек честный, умный и порядочный во всех отношениях. И меня знаешь уже много лет.
— Это точно, ты мой друг. А дружба, между прочим, — понятие круглосуточное.
— Красиво сказано! Из телевизора услышал?
— Нет, в календаре прочел.
— Хорошая фраза, — хмыкнул Илларион. — С твоего разрешения возьму ее на вооружение.
— Бери, не жалко. Я еще могу парочку афоризмов выдать о дружбе.
— Спасибо, прибереги для другого раза.
— Что, опять милиция должна прийти?
— Ты же понимаешь, они не успокоятся, пока я не стану тише воды, ниже травы.
— Ты собираешься стать таким?
— От меня этого добиваются. И ты скоро начнешь этого желать.
— Я — никогда. Я с тобой, Илларион, пойду до конца.
— А если генералы прикажут?
— Много они нам с тобой приказывали, и что, мы всегда выполняли? Если бы мы с тобой, — не без гордости произнес полковник Мещеряков, — выполняли все генеральские приказы, то лежали бы сейчас в сырой земле, съеденные червями. А так, видишь, сидим, пьем виски. Кстати, лед растаял.
— Льда у меня полный холодильник, сейчас отколю еще.
Илларион принес кусок льда и стал колоть его тяжелым ножом. Затем повернулся и швырнул нож в спил дерева. Тот вошел прямо в исколотую середину.
— Зачем тебе такая большая мишень? Повесил бы маленькую, все равно попадаешь.
— Ко мне иногда гости приходят, вроде тебя. У меня бы денег на ремонт не хватило, каждый норовит что-нибудь бросить и промазать.
— Можно я попробую?
— Пробуй.
Мещеряков вырвал нож, отошел на четыре шага, стал, широко расставив ноги. Долго примеривался. Он делал все так, как учил Илларион. Затем набрал воздуха, раздул щеки и резко метнул нож. Тот, ударившись о дерево, упал на пол.
— Нож плохой, — сказал Мещеряков.
— Ты, кстати, попал ручкой точно в центр. Ты, наверное, хотел не убить, а только оглушить? Я правильно понял?
— Правильно, — буркнул Мещеряков. Второй бросок оказался успешным, нож воткнулся в спил почти на треть лезвия.
— Ну, как? — не без гордости произнес полковник ГРУ.
— Вполне прилично. С четырех шагов — хороший результат.
— Я же не инструктор, я офицер. Мне это мастерство ни к чему.
— Никогда не зарекайся, умение никому не помешает. Оно не мешок за плечами, к земле не прижимает. Пей, я уже налил.
— Слушай, Илларион, может, тебе уехать куда-нибудь? Хочешь, устрою командировку на полигон за Урал? Никакая милиция тебя не достанет.
— Утром я об этом думал, а теперь не хочу. Они меня, Андрей, достали, — по лицу Забродова Мещеряков понял, его другу действительно насолили. — Лучше, если сможешь, помоги мне.
— Что я должен сделать?
— Во-первых, разберись с пулей. Я должен знать о ней все. Наведи справки. Во-вторых, если тебя не затруднит, узнай всех свидетелей по этому делу.
— Сделаю. Думаю, смогу.
— Я буду тебе благодарен.
— На рыбалку возьмешь?
— Даже на охоту возьму. Так что, давай, действуй.
— Я сам тебе позвоню.
— Мне не звони, мой телефон на прослушивании.
— Все так серьезно? У сотрудника ГРУ?! И на прослушивании!
— У бывшего сотрудника, это во-первых. А во-вторых, делают они это неофициально.
— Если надо, я пришлю к тебе специалистов. Все «жучки» найдут и устранят.
— Ты, Андрей, думаешь, я этого не умею делать? Поверь, «жучков» у меня в квартире нет, они слушают только мои разговоры по телефону. Поэтому я с тобой говорю спокойно. Пусть слушают, да и то лишь потому, что я этого хочу, загадочно произнес Илларион Забродов. — Нет у меня сил воевать со всем миром сразу, единственное, что я могу, так это побороться с отдельными представителями.
На этом серьезный разговор закончился. Илларион поднял руку;
— Хватит о делах, давай лучше о рыбной ловле поговорим.
Илларион подошел к стеллажу, выдвинул нижний ящик и, не глядя, взял коробку. Открыл ее, заглянул внутрь, сладострастно улыбнулся. Так женщина смотрит на свои драгоценности, наркоман смотрит на шприц с ампулой, художник на кисти и краску, хирург — на новый скальпель.
— Чего ты улыбаешься? — поднялся с кресла Мещеряков. Илларион быстренько захлопнул коробочку. — Что у тебя там?