Последний барьер
Шрифт:
В нескольких метрах от меня стоял Хамбер. Я чувствовал, как он буравит меня взглядом, и постарался изобразить на своем лице расслабленную беззаботность и смутное удивление. Меня не прошиб пот, руки не сжались в кулаки. Близость опасности каким-то чудесным образом успокоила меня, прояснила сознание. Не знаю, почему так получилось, но держался я отменно.
– Задний карман? – спросил Касс.
– Пустой, – беспечно откликнулся я, чуть поворачиваясь к нему спиной.
– Ладно. Теперь ты, Кеннет.
Я запихнул карманы внутрь и сунул свои
Хамбер стоял и ждал. Наконец выяснилось, что карманы Кеннета тоже ни в чем не повинны. Тогда он посмотрел на Касса и кивнул в сторону денников. Касс быстро обшарил денники лошадей, которых мы только что объезжали. Выйдя из последнего, он отрицательно покачал головой. Хамбер молча указал на гараж – там стоял его «бентли». Касс исчез, быстро вернулся и снова неопределенно покачал головой. В полной тишине Хамбер, опираясь на тяжелую палку, захромал к своей конторе.
Слышать свисток он не мог – это ясно. И, конечно, не думал, что кто-то из нас дунул в него специально – посмотреть, как поведет себя Мики. Будь у него хоть малейшее подозрение, он заставил бы нас раздеться и обыскал с ног до головы. Нет, он думал, что смерть Мики – это просто несчастный случай. А раз свистка не оказалось ни в денниках, ни в карманах конюхов, значит, он решит: шторм в мозгу Мики разразился без помощи этих обиженных богом выродков. По крайней мере, хотелось в это верить. И если Эдамс с такой версией согласится, я могу спать спокойно.
В этот день была моя очередь мыть машину. Вот он, свисток Хамбера, за кожаной полоской, рядом с пробочником и щипцами для льда. Я только посмотрел на него, трогать не стал.
* * *
На следующий день приехал Эдамс.
Тушу Мики уже успели отвезти к мяснику, который немного поворчал насчет худобы лошади.
Эдамс с Хамбером подошли к опустевшему деннику Мики и, опершись о приоткрытую дверь, стали о чем-то разговаривать. Джерри высунулся из соседнего денника, увидел их и тут же спрятался обратно. Я спокойно занимался своим делом: принес Доббину воды и сена, увез на тележке мешок с навозом.
– Рок! – позвал вдруг Хамбер. – Иди сюда. Живо!
Я подбежал к ним.
– Да, сэр?
– Ты не вычистил этот денник.
– Виноват, сэр. После обеда вычищу.
– Вычистишь, – размеренно произнес он, – только до обеда.
Он прекрасно знал: это значило вообще остаться без обеда. Я поднял на него глаза. Он смотрел на меня оценивающе, сузив глаза и поджав губы.
Я опустил голову.
– Хорошо, сэр, – промямлил я. Черт подери, они взялись за меня слишком рано. Я провел здесь неполных два месяца и был вправе рассчитывать еще недели на три. Если Хамбер решил, что мой черед уже настал, я просто не смогу закончить работу.
– Для начала, – вступил Эдамс, – возьми в деннике ведро и унеси его.
Я заглянул внутрь. Ведро Мики еще стояло рядом с кормушкой. Я открыл дверь, подошел
Следом за мной в денник вошел Эдамс. Он держал в руке тяжелую палку Хамбера. И улыбался.
Я выронил ведро и попятился в угол.
Он взмахнул рукой, и удар пришелся по ребрам. Ударил он концом с набалдашником, и, по совести говоря, довольно сильно. Тут же поднял руку снова, но я нырнул под нее и пулей вылетел за дверь. Он загоготал мне вслед.
Отбежав на приличное расстояние, я перешел на шаг и потер ушибленное место. Синяк будет приличный. Худо, если они начнут пересчитывать мне ребра. Но вроде бы они решили избавиться от меня обычным путем – и на том спасибо. Уж лучше так, чем кувыркаться с горы в горящей машине.
Долгий остаток дня я, полуголодный, провел в размышлениях. Как лучше поступить? Уйти сейчас же, закрыв глаза на то, что работу я не довел до конца? Или остаться еще на три-четыре дня? Но что, что я узнаю за эти несколько дней, когда топчусь на месте уже два месяца? Вот и думай.
Решение мне подсказал кто бы вы думали? Джерри.
После ужина (жареные бобы с хлебом, да и тех мало) мы с Джерри сидели за столом и листали его комикс. С уходом Чарли конюхи остались без радио, и по вечерам стояла тоска смертная. Ленни и Кеннет играли в кости прямо на полу. Сесла не было – как обычно, наливал где-то глаза. Рядом с Джерри сидел окруженный тишиной Берт – он смотрел, как катаются по бетонному полу кубики.
В раковине выстроилась горка грязной посуды. Из-под потолка бахромой свисала паутина. Голая электрическая лампочка тускло освещала выложенную кирпичом комнату. Кто-то пролил на столе чай, и угол комикса стал мокрым и бурым.
Я вздохнул. И чего я терзаюсь? Да я должен быть счастлив, что вот-вот расстанусь с этой убогой жизнью, тем более у меня фактически нет выбора!
Джерри поднял голову от комикса, заложив страницу пальцем.
– Дэн.
– Что?
– Мистер Эдамс бил тебя?
– Да.
– Я так и понял. – Он несколько раз кивнул, потом снова уткнулся в комикс.
Я вдруг вспомнил, как он выглянул из соседнего с Мики денника, когда Эдамс с Хамбером вызвали меня на экзекуцию.
– Джерри, – медленно сказал я, – ты слышал, о чем говорили мистер Эдамс и мистер Хамбер, пока ты был в деннике черной охотничьей мистера Эдамса?
– Слышал, – откликнулся он, не поднимая головы.
– И о чем они говорили?
– Когда ты убежал, мистер Эдамс засмеялся и сказал хозяину, что долго ты не выдержишь. Не выдержишь, – повторил он, как припев, – не выдержишь.
– А о чем они говорили до этого, ты слышал? Когда только подошли туда, а ты еще выглянул и увидел их?
– Они были сердитые из-за Мики. Сказали, что возьмутся за следующего сейчас же.
– А еще что-нибудь они говорили?
Он наморщил узкий лоб. Морщины эти означали – он хочет сделать мне приятное и старается вспомнить изо всех сил.