Последний блюз ночных
Шрифт:
— Кирилл, ты жив! Где ты был? — моя напарница повисла на моей шее.
— Катюша, задушишь! — целую её в макушку. — Я находился в том времени, когда боги были молодыми, — задыхаясь от волнения, изрекаю невероятную истину.
Гл.28
— Я долго отсутствовал?
— Достаточно долго, чтоб нам истратить почти весь боезапас, — у ног Османа лежит АКМ, раскалённый ствол светится в темноте.
— Что случилось? — тревожусь я.
— Как полезла всякая
Только сейчас обращаю внимание на горки пепла вокруг, вздрагивающие крысиные туши и застывшие после агонии человеческие тела, с клоками шерсти на коже.
— Как ты исчез, нас моментально вначале атаковали крысы, но с ними быстро справились, затем появились упыри, разнесли их в пепел, с оборотнями-волками пришлось повозиться, — Катя говорит столь обыденно, что может показаться, она рассказывает, как приготовить яблочный пирог.
— Задерживаться нам здесь нельзя, — мрачнею я, — дождёмся Костю Сталкера и уходим, только б он жив остался.
— Надо идти навстречу, — Эдик с тревогой вглядывается в темноту.
— Знать бы куда, — невесело улыбаюсь я.
— Они в тот коллектор полезли, — подаёт голос Осман.
— А дальше как их найдём?
— Может, следы оставили, — Осман задумчиво скребёт голову.
Внезапно в глубине тоннеля раздаётся звериный вой, затем, к нему присоединяются ещё более жуткие звуки.
— Однако, оборотни, напарник, — Катя откидывает пятнистый капюшон, взмахивает золотыми волосами, забирает у Эдика свой автомат, достаёт последний рожок, вставляет его, уверенно передёргивает затвор. Эдик тянется за автоматом, но она, словно не замечая его жеста, перекидывает его через плечо.
— Уходим, — решаюсь я.
Этот коллектор ещё более зловонный, чем тот, что прошли ранее. Не удивлюсь, если на нас хлынут сточные воды. Вероятно, где-то проходят канализационные магистрали, и они явно протекают. Бедная Катя, она едва не подвывает от бессилия. Её запах дорогих духов, в сочетании с дерьмом, наполняет пространство неповторимыми ароматами.
Выход из коллектора пришёлся на узкую, скользкую площадку. Мы в туннеле, а по его дну величественно текут сточные потоки. Вполне понятно, после таких встрясок, канализационные магистрали лопнули.
— Мы должны сюда спуститься? — нервно хохотнула Катя.
Эдик первый спрыгивает вниз, погружается почти по пояс в липкую субстанцию:- Вполне сносно, — шутит он, протягивает руки, чтоб подцепить Катю. Девушка жмурит глаза, бесстрашно кидается ему в объятия и едва не по грудь погружается в зловонную жижу.
Представлю, какой подвиг совершает Катюша. Больше, чем уверен, она б лишний раз сцепилась с упырями, нежели теперь испытывать восторг от бескрайного моря дерьма.
—
С трудом заставляю себя последовать их примеру, становлюсь на скользкое дно, рядом бесшумно спускается Осман, взгляд сосредоточенный, автомат держит над головой.
— Метки на стене, — замечает он едва заметные царапины.
— Догадался поставить, — с удовлетворением говорю я.
— Одним словом, сталкер, — соглашается Эдик, освещая стену фонарём.
Бредём по пояс в воде, мимо проплывает всякий мусор, дохлые крысы, что-то склизкое путается в ногах, иной раз задеваем нечто мягкое на дне, не хочется думать, что это трупы, но воображение рисует нелицеприятные картины.
Здесь настолько жутко, что даже нечисть избегает этих мест, только человек может всё это выдержать. По крайней мере, пока нас никто и ничто не беспокоит.
Изредка натыкаемся на метки, Костя Сталкер будто знает, что мы пойдём вслед за ним.
Странное чувство, именно в этом зловонном туннеле чувствуем себя в относительной безопасности, но стоит из него выйти и на нас вновь обрушится вся злоба сущностей подземелья. И всё же, когда увидели переход в сухой туннель, едва не завизжали от восторга.
Как мокрые крысы, выдернулись из дерьма на уровень выше. Ход здесь значительно уже, но сухой, лишь по бокам имеются желоба, по которым журчит чистая вода.
Катя шлёпает мимо меня, глаза мокрые от слёз, тушь потекла, что-то подвывает, словно хочет вспомнить слова из песни или матерные ругательства. Кого она мне напоминает? Ага, Эдит Пиаф!
Метров через сто она исторгает из себя жалобный писк:- Где здесь можно помыться?!
На удивление, словно Всевышний сжалился над нами, в расширении хода, утыкаемся в запруду, изготовленную из кирпичей. В ней плещется, читая вода, переливается через борта и сливается в желоба по краям хода. За запрудой виднеются деревянные ящики, доски и прочий горючий хлам. В стену забиты куски арматуры, а внизу едва тлеют огоньки потухшего костра. Диггеры всё предусмотрели и костёр, и штыри для развешивания одежды.
Катюша останавливается, словно в столбняке, затем приходит в себя, на лице улыбка как у клоуна, скидывает вещмешок и начинает из него доставать, (глазам своим поверить не могу!) мочалку, шампунь, мыло…
— Мальчики, пока костёр разжигайте, а я искупнусь и, просьба, не смотреть в мою сторону.
Она лихорадочно сбрасывает с себя пропахшую одежду, мы спешим отвернуться.
— Ой! — слышим её довольный возглас, когда она сползла в бассейн.
Давно уже горит костёр, а она всё ещё бултыхается. Когда уже замерзнет?! Наконец слышу, как полощет одежду, случайно оборачиваюсь, взгляд с размаху утыкается в белоснежный зад, в смущении отворачиваюсь:- Катюша, побыстрей, мочи нет сидеть в дерьме.