Последний бог
Шрифт:
– Когда революция грянула, все они драпанули во Францию, – продолжила Настенька. – Капиталы князя Елизавета с муженьком успели перевести за границу, теперь дочурки купаются в богатстве. А я... Пошла я как-то к Елизавете – живет в настоящем дворце. Еще бы, миллионы батюшки кстати пришлись! В общем, она меня с лестницы спустила и сказала, что если я рот открою, то она прикажет меня убить. Ой, дура я, дура, когда я пьяная, язык у меня без костей... Забудь, забудь обо всем, мальчишечка!
Они подошли к набережной Сены. Николай понимал: протрезвев, Настенька откажется дать показания. А даже если и расскажет, то в полиции никто и не поверит какой-то пьянчужке.
В черном небе сияла полная луна. Всего
– Вот, кажись, и моя халупа, – сообщила его спутница. – Что, соколик, зайдешь к тете Насте? Ты ведь, наверное, женской плоти еще не пробовал, а я сегодня добрая. Дашь двадцатник, небо в алмазах покажу! Хи-хи-хи...
Они стояли у парапета. Всего одно движение – и женщина полетела в реку. Приглушенный крик, затем всплеск, бульканье, и все стихло. Николай всмотрелся в воды Сены. Теперь он знает правду. И та, что отравила его отца, отправила на каторгу его мать за преступление, ею не совершенное, мертва. Но остались еще его тетки – четыре старшие дочери князя Годунова-Чердынцева. Они должны поплатиться за то, что организовали почти пятнадцать лет назад. И плата может быть одной-единственной: смерть.
Он вернулся домой поздно ночью. Его никто не хватился: Мстислав Всеволжский был в обществе своей любовницы, ему было не до Николая. Подросток знал: в ближайшие дни он отправится в Англию, где приемный отец подыскал для него один из самых суровых интернатов. Значит, у него осталось не так много времени, чтобы привести в исполнение план, буквально только что сложившийся.
Ему не составило особого труда узнать, где в Париже обитают дочери князя Годунова-Чердынцева: огромный особняк, принадлежащий семейству Крамских, находился всего в нескольких сотнях метров от дома покойной Семирамиды Пегас. На следующий день Николай совершил небольшую прогулку и стал свидетелем того, как из особняка вышла элегантная дама с двумя девочками – одна была примерно такого же возраста, как и он сам, другая – года на два младше. Дама была одета по последней парижской моде, и Николай понял: он видит свою единокровную старшую сестру, Елизавету Крамскую, урожденную княжну Годунову-Чердынцеву, с дочерьми. Елизавета со спутницами села в большой автомобиль, и тот проехал мимо Николая, обдав его облаком едких выхлопных газов.
Помимо Елизаветы, ее мужа, дочерей и малютки-сына, в особняке обитали еще две самые младшие ее сестры, близняшки Мария и Татьяна. Николай знал, что близняшки непричастны к ужасной судьбе его родителей: в 1914 году они были слишком маленькие и не принимали участия в заговоре. Служанка, сброшенная им в Сену, говорила, что план был разработан Елизаветой, склонившей на свою сторону трех других сестер – Александру, Ирину и Наталью.
Те тоже жили в Париже, однако не с Елизаветой, а в отдельном особняке, расположенном на соседней улице. Они тоже ни в чем не нуждались и наслаждались жизнью. Ни одна из них до сих пор не вышла замуж – как макбетовские ведьмы, они держались друг друга и были все время вместе.
Николай прогулялся пешком до особняка трех сестер. В его голове роились ужасные мысли. Убить бывшую горничную было так легко! И первый акт возмездия доставил ему определенное удовольствие. Нет, он не принадлежит к разряду безумцев, которые выходят на охоту ночью и поджидают в подворотне жертвы. Он не маньяк, а всего лишь подросток, жаждущий справедливости. И все же Николай не мог забыть странного чувства, наполнившего его душу после того, как он швырнул в Сену Настю, свою несостоявшуюся убийцу и погубительницу родителей.
Через три дня Николай досконально знал распорядок дня старших сестер. Он решил, что Александра, Ирина и Наталья должны перед смертью помучиться, но хуже всего придется Елизавете, которая ради денег придумала коварный план.
Для приведения в исполнение дьявольской затеи Николаю понадобилась смесь белого и желтого фосфора (ее он изготовил в подвале дома покойной Семирамиды), а также фунт глицерина и полфунта марганца. Той ночью, когда он отправился на дело, бушевала гроза, что ему было только на руку. Улицы опустели, и подросток добрался до особняка трех теток никем не замеченный. Он перелез через забор, пересек сад и подошел к двери черного входа. Вскрыть ее не составляло труда – накануне Николай изучил замок и убедился в том, что его можно вскрыть изготовленной им отмычкой.
Он проник в темный коридор и прислушался. Часы пробили половину третьего – три сестры наверняка давно спят. Днем ранее, воспользовавшись их отсутствием, он под видом посыльного, принесшего корзину цветов, заявился в дом, а затем умудрился подняться наверх, чтобы изучить расположение комнат и узнать, где обитают Александра, Ирина и Наталья.
У каждой из них было по будуару, кабинету и гардеробной, и их апартаменты занимали второй и третий этажи. Николай узнал, что в доме имеется прислуга – две горничные, два лакея, повариха, садовник и шофер. Они жили в подвале, а значит, у них имелась возможность спастись: подросток не хотел, чтобы погибли невиновные.
Сейчас юный мститель поднялся на третий этаж и прежде всего заглянул в будуар Александры – старшая сестра мирно почивала на огромной кровати. Достав из заплечного мешка ингредиенты смерти, подросток принялся смешивать смертельный коктейль. Он рассыпал по коридорам и лестнице, соединявшей второй и третий этажи, а также в комнатах сестры белый и желтый фосфор. Спустившись на второй этаж, проделал ту же процедуру с комнатами, в которых находились Ирина и Наталья. Затем подросток запер двери спален снаружи, убедившись в том, что их просто так не вышибешь. И наконец разлил из банки глицерин и сдобрил его марганцем. От соприкосновения двух последних веществ вспыхнул огонь, который, гудя, побежал по этажам.
Внезапно тишину прорезал дикий крик – огонь перекинулся на кровати! Начинающий убийца представил себе женщин, проснувшихся от неимоверной боли и понявших, что их постельное белье горит, а брызги огня летят на тело. Ведь потушить фосфор было практически невозможно, он прожигает ткани до кости. Николай покинул дом и, выбравшись на улицу, наблюдал за тем, как дымится крыша особняка, как в сад с криками выбегают люди в ночных рубашках и пижамах. К тому времени огонь охватил все три этажа, однако наверху он бушевал с особой силой. Сестер среди спасшихся не было. Даже дождь, стеной ливший с черного неба, не мог потушить адское пламя – ни то, что пожирало особняк, ни то, что полыхало в груди Николая.
Юноша вернулся домой чрезвычайно довольным, ощущая небывалую радость. Утром из газет он узнал о страшной трагедии – во время грандиозного пожара погибли три княжны: их обугленные тела обнаружили на втором и третьем этаже сгоревшего особняка. Полиция рассматривала несколько версий, наиболее вероятной из которых был удар молнии в крышу дома во время грозы, что и повлекло за собой возгорание.
Оставалось расплатиться с Елизаветой.
Николай посетил кладбище Сен-Женевьев-дю-Буа, где нашли последнее успокоение три его старших сестры. Отпевали их в православной церквушке в закрытых гробах – трупы, как шептались в толпе провожающих, были обезображены огнем до неузнаваемости. Елизавета, облаченная в черные шелка, сверкавшая бриллиантами и рубинами, рыдала, поддерживаемая под руку своим супругом, Евгением Крамским, который благодаря своим хорошим связям в дипломатических кругах и блестящему знанию множества иностранных языков в эпиграции нашел работу во французском МИДе.