Последний бой адмирала Керченского

Флот ждал. Флот ждал уже четвертый месяц. Команды кораблей маялись от безделья, нарушители дисциплины то и дело попадали на гауптвахту, а наблюдатели у телескопов падали с ног от усталости. На систему надвигался враг. Надвигался медленно, с релятивистской скоростью, но неотвратимо. Силы Человеческой Империи были заняты на другом фронте, и никто не собирался посылать помощь на далекую окраину с непонятным статусом, где находилась лишь одна заселенная планета. Вся надежда была только на эту горстку купленных у Империи кораблей, которые призваны были беречь поселенцев от различных напастей, будь то пираты, астероиды или инопланетный агрессор. Однако в этот раз спасать нужно было и сам флот.

Адмирал Керченский сидел в каюте своего флагмана и тоскливо смотрел на полупустую бутылку с коньяком. Ожидание должно было закончиться через четыре дня. Через четыре дня враг выйдет на дистанцию поражения лазерами, и тогда все начнется. И если правы имперские эксперты, то тогда же и закончится. А если неправы, то тоже закончится. Только победители будут разные.

Адмирал горестно вздохнул, встал, взял в руки бутылку и убрал ее обратно в бар. Нельзя было сейчас пить, ведь он собирался на вечернюю проверку. Обычно, про эту традицию большинство флотоводцев благополучно забывали, однако адмирал считал, что своим бодрым поведением подает пример командам кораблей. Ему и в голову не могло прийти, что своими посещениями старый пьяница всех достал уже настолько, что некоторые готовы были собственноручно его придушить.

Вздохнув еще раз, Керченский подошел к зеркалу, пригладил волосы, одернул мундир, и, нацепив на лицо бравое, как ему казалось, выражение, вышел в коридор. Там его уже ждал адъютант, которого проверки адмирала достали больше всех, поскольку ему приходилось Керченского сопровождать. Однако адъютант не подал вида, четко козырнул, и отправился вслед за адмиралом на мостик. Сегодня тот собирался посетить авианосец «Земля», единственный авианосец в их флоте. Вызвав его по внешней связи, адмирал отправил адъютанта варить кофе. На экране появилось лицо капитана Шульце. Нехотя откозыряв, тот молча уставился на Керченского, стоя при этом по стойке смирно. Керченский так же молча уставился на Шульце, правда, сидя в командирском кресле. Через две минуты он удовлетворенно кивнул и погасил экран, после чего отхлебнул кофе и попросил радиста договориться с «Землей» о визите.

«Земля» встретила адмирала распростертыми объятиями парадного шлюза, принявшего командирский катер. Шульце со своим адъютантом встретил адмирала чуть дальше, в предбаннике шлюза, и повел Керченского на мостик. Там адмирал выпил еще кружку кофе, проверил статистику по авианосцу за последнюю неделю, и отправился инспектировать летные палубы. Те представляли собой длинные коридоры, с одной стороны которых находились капониры с истребителями, а с другой – каюты пилотов, стрелков и техников. Керченский, осмотрев пару капониров, остался доволен проверкой и решил отправиться в пилотскую кают-компанию. Когда двери за ним закрылись, техник, показывавший ему истребители, соединился с ней по внутренней связи. Поэтому, войдя в кают-компанию, адмирал обнаружил, что там все было тихо и мирно: двое пилотов, игравших в шахматы, вскочили при его появлении и отдали честь, еще трое за столиками тут же последовали их примеру. Керченский невольно поразился оперативности команды авианосца: на двух эсминцах, что он инспектировал в предыдущие дни, кают-компании оказывались примерно в том состоянии, в котором он и ожидал их увидеть. Еще раз осмотревшись и не увидев ничего подозрительного, он попросил Шульце проводить его в машинное отделение. Как только они покинули помещение, один из пилотов бросился к холодильнику, и открыл дверцу, из которой тут же раздалось нечто нецензурное, и еще четверо пилотов и один стрелок вывалились оттуда, судорожно сжимая в руках бутылки. В машинном отделении адмирал также не увидел ничего интересного, и, поблагодарив Шульце за прием, вернулся назад на флагман, где, хлебнув коньяку, отошел ко сну.

Проснувшись утром, умывшись и наскоро перекусив, Керченский отправился на мостик. Там ему делать было совершенно нечего, однако по расписанию он должен был присутствовать, и, дабы благотворно влиять на подчиненных, адмирал продолжал исполнять свои служебные обязанности. От скуки Керченский по нескольку раз прогонял через симулятор тактического компьютера оба возможных варианта предстоящего боя и делал вид, что пытается придумать какую-нибудь новую деталь. Иногда он моделировал астероидное облако, комету или пришедший на помощь имперский флот, и с умилением смотрел на плоды своих трудов. Но, так как планы ведения боя были еще четыре месяца назад разработаны штабом, то для адмирала это было скорее развлечение. В этот раз адмирал тоже не изменил себе, и, добавив в исходную диспозицию четыре авианосца себе, и убавив врагу все три дредноута, запустил симулятор. В первом варианте ничего не должно было измениться, а во втором могло. Однако как адмирал ни ухищрялся, до сих пор только целая имперская эскадра могла, да и то лишь при удачном стечении обстоятельств, переломить ход боя. А помощи от основных сил ждать не приходилось. Конечно, вариантов развития событий было гораздо больше, однако основных было только два: выигрышный и проигрышный. И какой из них будет реализовываться, зависело не от него, адмирала Керченского, а от врага. А особой разницы в том погибнет он на десять минут раньше или десять минут позже, Керченский не видел.

Сегодня симулятор также не преподнес адмиралу сюрприза: его флоту удалось продержаться чуть дольше, чем по плану, но исход битвы все равно был предрешен. Он невесело хмыкнул, и стал загонять в компьютер новую диспозицию. К концу вахты адмирал, как и следовало ожидать, ничего не добился, и отправился к себе в каюту дожидаться очередной вечерней проверки. До начала боя оставалось трое суток.

– Твою мать, Смитсон! – орал старший моторист гипердрайва флагмана Уоллес на своего подчиненного. – Какого хрена ты пьяный приперся в машинное отделение?

– Дык… ик.. моя смена, - не очень уверенно пытался оправдаться Смитсон. Уоллеса это явно не убедило.

– Пойдешь на губу! А, если еще увижу пьяным, пойдешь сразу под трибунал! – В этот момент пришла вызванная старшим мотористом корабельная полиция. – Этого на гауптвахту! Двое суток ареста! Записать на старшего моториста Уоллеса!

– Так точно, сэр! – Козырнули ему полисмены, взяли Смитсона под руки и увели.

– Совсем уже обнаглели… - Проворчал Уоллес, и отправился искать своего другого сменщика.

А в это время охранник протягивал Смитсону в камеру буханку хлеба и флягу. Смитсон отвинтил крышку фляги и понюхал: там был чуть разбавленный спирт. Охранник был старым собутыльником Смитсона. Оставалось около двух суток.

Капитан Шульце сидел в своей каюте и смотрел на своего первого помощника и не менее своего старшего моториста. А моторист чувствовал себя явно не в своей тарелке. Оно и неудивительно – предлагать такое капитану в военное время попахивало расстрелом! Первый помощник, напротив, вел себя так, как будто он только и делал, что предлагал капитанам дезертировать. Собственно, он имел на это право. Не дезертировать, само собой, а разговаривать с капитаном так запросто. Они были лучшими друзьями с Академии, и помощник знал, что Шульце и самого посещали схожие мысли.

– В разгар боя, когда мы уже выпустим все истребители, подгадать момент, когда весь флот двинется вперед… А мы тогда назад. Самым полным. Авось, никто и не заметит. А там до третьей разгонной и в гипер!

– Ну и куда? В империи нас никто не встретит с распростертыми объятиями! – Усомнился Шульце. – Там дезертиры никому не нужны.

– А мы это… - Моторист от волнения никак не мог заставить себя изъясняться внятно. – Ну, на свалку…

– Да, на свалку! – Подхватил помощник. – Там оставим нашу «Землю» и на катерах двинем на ближайшую свободную планету. Она находится как раз рядом.

При словах «свободная планета» Шульце поморщился. На свободных планетах обычно селились пираты и преступники, сумевшие сбежать из империи. И, если они не высовывали оттуда своего носа, то империя их не трогала. А если высовывали – то сами виноваты. Однако доводы казались ему вполне убедительными, и, если корабль сразу не будет уничтожен врагом, и если представится шанс оказаться позади флота, то…

– Хорошо, - кивнул Шульце. – Если будет шанс – я с вами.

– Вот и ладненько, - заключил первый помощник, и они обменялись рукопожатиями. До начала оставались почти сутки.