Последний бой КГБ
Шрифт:
– Кстати, – говорит Владимир Александрович, – я еще раз прошу вас внимательно посмотреть дело Рината. Вы его помните? Калугин тогда предал ценного агента. Как мы не оценили своевременно? Проанализируйте, это не было ошибкой Калугина.
– Хорошо, будет сделано.
Ничего не может быть сделано. Я уже неоднократно читал довольно неряшливую кипу материалов. Там много пробелов, которые в 1977 году восполнялись телефонными переговорами между Москвой и Прагой. Никто не догадался (или не захотел?) зафиксировать эти переговоры на бумаге. Калугин консультировал чехословаков в довольно запутанной оперативной ситуации, по его совету они выдворили в США агента, который показался Калугину двойником, и агент угодил за решетку. Доказать, что Калугин совершил это с умыслом, а не по легкомыслию, мне кажется невозможным. Я уже говорил об этом председателю. Тем не менее он вновь и вновь вспоминает об этом деле.
Калугин
Разговор с председателем окончен, в приемной погас красный огонек, и с докладом заходит начальник Управления «С» Юрий Иванович Дроздов. Управление «С» организует и ведет нелегальную разведку в отличие от других подразделений, которые работают с легальных позиций. У новичков в госбезопасности столь странное на первый взгляд деление на легальное и нелегальное вызывает недоумение: разве не вся разведка за рубежом действует нелегально, в нарушение иностранных законов? О какой же легальности может идти речь? Названия, как и многое в нашей службе, условны и сложились исторически. Легальная резидентура действует под прикрытием советских учреждений, официально присутствующих в иностранном государстве. Это может быть посольство, торгпредство, представительство при международной организации, корпункт, отделение советского академического института или внешнеторгового объединения. У сотрудника разведки ГРУ или КГБ, работающего в одном из этих учреждений, советский паспорт, и, как каждый советский человек, он находится на подозрении у местной контрразведки.
Иное дело – нелегал. У него безупречные иностранные документы, причем не поддельные, а полученные законным путем, реальная, поддающаяся проверке биография, солидная профессия – он может быть врачом, инженером, бизнесменом, художником. У этого человека две параллельные жизни: лет десять – пятнадцать назад в одной жизни Федоров, скажем, заканчивал институт иностранных языков в Москве, а в другой – некто Рэнсом работал клерком в отделении канадской фирмы в Сингапуре. Где-то в то время фирма лопнула, и молодой Рэнсом отправился на поиски счастья в Иран, где и скончался от какой-то азиатской болезни, а Федоров, который в дальнейшем станет Рэнсомом, осваивает азы разведывательной науки под крылом Управления «С». Канадец Рэнсом холост. Его друзья с военно-морской базы США частенько по этому поводу подтрунивают, да и сам он не прочь над собой пошутить – не везет-де с женщинами. Рэнсом-Федоров – нежный муж и любящий отец, в подмосковном городке его ждет семья. Раз в год он покидает своих американских друзей и уезжает в командировку по делам фирмы, несколько раз меняет по дороге документы и, наконец, ненадолго оказывается со своими близкими. И, разумеется, с коллегами из Управления «С» – отчет, инструкции, новые средства связи. Возможно, на обратном пути Федоров-Рэнсом сделает короткую остановку в курортном европейском городке, проедет на арендованной машине по живописным окрестностям и изымет из тайника под опорой моста или в расщелине между камнями то, что нужно ему для работы, – портативный радиопередатчик, неотличимый от обычного приемника, блокнот для тайнописи, пачку наличных денег… Через пару дней Рэнсом угощает старых американских друзей с базы и рассказывает о своем путешествии. Он абсолютно вне подозрений.
Вот такими делами занимается Управление «С», которое много лет возглавляет Юрий Иванович Дроздов.
Пока Юрий Иванович раскладывает для доклада свои бумаги, нам приносит по чашке кофе та же милая девушка, а я закуриваю очередную сигарету. Дроздов не курит, к моей слабости относится снисходительно. Начальник нелегалов всегда улыбается, часто смеется отрывистым смехом. К теме разговора улыбки и смех ни малейшего отношения не имеют. Это просто хорошая профессиональная привычка – улыбчивое лицо растормаживает собеседника, снимает у него внутреннюю напряженность. Мне кажется, что очень немногое способно действительно развеселить Юрия Ивановича. Это один из столпов разведки – он воевал в Великую Отечественную, пришел в госбезопасность сразу после войны, побывал на нелегальной работе в Германии, был резидентом в важнейших для нас точках, участвовал в афганской эпопее (пусть официально это называется «афганской авантюрой», но для солдат Афганистан был эпопеей).
Порядок деловых бесед с Дроздовым сложился давно и устраивает нас обоих: сначала документы попроще, затем посложнее, сначала то, что требует моей визы или резолюции, затем то, что должно быть доложено Крючкову. После бумаг проговор текущих дел и, если позволяет время, неофициальное обсуждение обстановки в разведке и вокруг нее.
Несколько рапортов о выводе нелегалов на обкатку за рубеж – характеристики, заключения о готовности, задания. Едут славяне, татары, прибалты пока с единственной целью – ощутить себя иностранцами, проверить легенды, убедиться в своих силах. Славные молодые лица на фотографиях, и в глазах у каждого (или мне это только кажется?) какой-то нездешний блеск. Возможно, так оно и есть, ибо они знают, на какое нелегкое дело идут.
Отчеты о проведенных операциях, списки полученных документов.
– Это давайте доложим председателю. Пусть он порадуется.
– Обязательно, он этого человека знает!
Юрий Иванович доволен. Разведчики любят показать товар лицом и скромны лишь в отношениях с внешним миром. Вообще мне кажется, что Юрий Иванович склонен преувеличивать достоинства своего подразделения и не очень критично относится к его недостаткам.
Иногда возникают конфликтные ситуации между Управлением «С» и другими подразделениями разведки. В докладах Дроздова его сотрудники выглядят рыцарями без страха и упрека, которых обижают сомнительные личности, неведомо как пробравшиеся в разведку. В Управлении «С» Юрия Ивановича любят, знают, что он и профессионал высочайшего класса, и в обиду своих не даст. Мне же приходится вступать с ним в тактичное, но упорное противоборство, дабы восстановить справедливость. Я в нелегальной разведке не работал, однако с ее деятельностью познакомился задолго до того, как оказался начальником ПГУ, и не все здесь было к взаимному удовольствию.
Неприятные моменты в разговорах с Дроздовым мы не упоминаем, но о них помним. В 1982 году, например, когда обнаружилось предательство сотрудника резидентуры в Тегеране Кузичкина, Москва, то есть возглавляемое моим собеседником Управление «С», приказала по радио нелегалу Рагиму немедленно исчезнуть из Тегерана и возвратиться в Союз. Из-за ночного времени (в Москве и в Тегеране была глубокая ночь) и недостаточной внимательности только-только назначенного начальника отдела Рагиму дали указание бежать не в Азербайджан, то есть домой, через «зеленую границу», а в чужой, разодранный войной Афганистан. К счастью, такая «пустяковая» ошибка обошлась недорого. Дня три Рагим пробивался к афганской границе, чудом избежал ограбления и, скорее всего, смерти, вернулся в Тегеран и… махнул темной порой через забор советского посольства, где протомился в тоске и безделье больше месяца, ожидая, пока ему изготовят новые документы.
Так что Управление «С» небезупречно.
Сегодня неприятных проблем нет – документы получены отличные, супружеская пара нелегалов докладывает о получении «железных» легализационных документов. Все в порядке, жизнь идет своим чередом.
Еще нет и полудня, а за окном темнеет, капли барабанят по подоконнику, по стеклам, то ли дождик, то ли снег, холодный ветер задувает в приоткрытое окно. Надо включать свет над столом…
– Что для Крючкова?
Рапорт о повышении пенсии престарелой вдове нелегала, сейчас она получает ничтожно мало, и на эти деньги прожить невозможно. Пара рапортов о выводе нелегалов на постоянное оседание, о зачислении нелегалов на действительную воинскую службу – все это прерогатива председателя.
Отчет об учениях подразделения спецназначения. Оно предназначено для действий в особых условиях за рубежом, а недавно потренировалось на особо охраняемых советских объектах, куда, казалось бы, и муха не пролетит. Отчет вызывает сложные чувства. Наши ребята просто молодцы: случись это в реальных условиях, объект или любая его часть были бы уничтожены. С шумом или без шума – это по выбору. Но что же это за охрана и система безопасности? Ведь Чернобыль-то еще у всех в памяти. Представляю, как рассердится Крючков и какой «втык» ожидает начальника областного управления, где расположены объекты. Неприятно навлекать гнев начальства на приличного человека, однако дружба дружбой, а служба службой.
Дроздов просит поощрить участников учений. Я – «за» и подписываю отчет.
Пожалуй, я поторопился, отметив, что сегодня неприятностей нет. Длинное письмо нелегала в проявленной тайнописи на русском языке. Для удобства начальства текст перепечатан на машинке. Судя по мелким опечаткам и сбоям, машинистке это письмо не доверили и стучал по клавишам одним пальцем работник, ведущий дело нелегала.
Дроздов смотрит на меня, на его лице нет привычной улыбки. Читаю: «…Предательство социализма… развал нашего государства… бездумные уступки Западу… предали союзников… непонятно, чем руководствуются в Кремле; люди ЦРУ в советских верхах… разлагается КГБ… куда смотрите все вы?» И спокойное: «Невыносимо тяжело наблюдать все, что происходит в нашем Отечестве. Но вы можете быть уверены, что я выполню свой долг до конца».