Последний бой Василия Сталина
Шрифт:
Спустя годы профессор Литвин в «деле Флигера» прочтет, что при выносе тела, по подсчетам агентов КГБ, присутствовало 250–300 человек, «преимущественно женщин и детей, проживающих в рядом расположенных домах» (Самоделова С. Культ без личности. // Московский комсомолец, 21 марта 2003 г.).
Вся Казань знала о смерти сына Сталина, хотя никаких сообщений в газетах не было. Но одни не решились пойти на похороны, другим это не разрешили.
— Мне было 36 лет, я работала санитаркой в больнице, — рассказывает Ольга Михайловна Музурова. — Нам сказали, что на эти похороны никого не пустят, и мы не пошли (Бронштейн Б. Сын отца народов. // Новая газета, № 21, 25 марта 2002 г.).
«Хоронили Васю без почестей, положенных генералу, — вспоминает
Сын Александр Бурдонский запомнил следующее: «Отца хоронили без воинских почестей. Народу собралось много. Весть о смерти сына Сталина быстро разнеслась по Казани. В толпе на кладбище я сначала не увидел ни одного военного. Даже удивился. И вдруг обратил внимание на такую деталь: многие мужчины, подходя к гробу, низко наклонялись и раздвигали полы своих пальто. Я понял, что это офицеры, летчики. Так они отдавали дань уважения своему генералу… Моя сестра Надя, а ей тогда было 17 лет, вернулась в Москву совершенно седая…» (Грибанов, «Заложник времени»).
«Я подошла к нему. Лицо его было неузнаваемо, — рассказывает Мария Николаевна. — Синяки, какой—то изуродованный нос. У меня, помню, даже возникло подозрение, а не кукла ли это? Я все всматривалась в его лицо. Меня кто—то взял за руку и отвел в сторону. Гроб начали опускать в могилу, никто по—прежнему ничего не говорил. Лишь всхлипывала Нузберг…» stalin_9.htm).
Повсхлипывала медсестра Нузберг, кладбище опустело, и лишь железная табличка с порядковым номером да скромная фанерная пирамида — солдатское надгробие военных лет — остались напоминать о том, что на этом месте захоронен прах военного летчика Василия по фамилии Сталин.
К слову, нет такой фамилии на могилах Арского кладбища. На мраморной плите — памятнике, установленном на месте захоронения Василия спустя 2 года после его гибели, проступает надпись: «Джугашвили Василий Иосифович…»
Когда летчик Сталин командовал полком и ходил в атаки, во всех боевых донесениях и приказах его имя не скрывали. А тут то ли фронтовые друзья—товарищи перестраховались, то ли городские власти — как бы чего не вышло, — но так и осталось: Джугашвили…
Еще одна загадка Арского кладбища — кем установлен тот памятник? Считалось, что он от медсестры Нузберг. Как бы не так. Надпись, выгравированная на памятнике, как последнее признание в любви, в свое время ввела в заблуждение органы государственной безопасности. Сейчас же она вводит в заблуждение окружающих. У Нузберг, по сведениям Станислава Грибанова, был муж в Сибири, двое дочерей, которых тоже успели отнести на имя Василия Сталина и оформить юридически. Как же тогда понять надпись на плите: «Единственному от М. Джугашвили»?
Тайну этой странной надписи раскрыла Мариша — Мария Николаевна, невенчанная жена Василия: «Я никогда не говорила, что хочу поставить памятник. Еще когда Вася был жив, был у него товарищ, который часто приходил к нам, — Дмитрий Иванович. Вот он и говорит мне: „Ты памятник собираешься ставить? Тебе одной это будет дорого. Мы, Васины друзья, сами ему памятник поставим. Если хочешь — от твоего имени“. Я отказалась. Но он настаивал, сказал, что все уже договорено. Через неделю позвонил мне: „Приходи, завтра ставим памятник“…
Мария Николаевна считает, что надпись «Единственному от М. Джугашвили» придумана очень удачно, ведь Нузберг тоже звали Мария.
Кстати говоря, после смерти Василия Мария Николаевна в полной мере ощутила трогательное внимание к себе со стороны компетентных органов: «Агенты не отставали ни на шаг. Я даже начала узнавать их в лицо, — вспоминает она. — У меня отобрали почти все вещи Васи. Один раз был обыск. Они искали Васины письма, копии его письма в ЦК и в Китай…»
Василий как—то подарил Марише часы своего отца — самое дорогое, что у него было, — и четки бабушки. Эти памятные вещи следователи просили отдать, грозились обвинить ее в краже, судить. Но в ответ слышали одно: «Убейте меня, расстреляйте, но их я вам не отдам!»
Два года спустя фронтовые друзья поставили там гранитный памятник с фотографией Василия и надписью: «Единственному от М. Джугашвили». И у КГБ вопросов не будет. И памятник получился от действительно любимой женщины.
Могила Василия Сталина на Арском кладбище находилась недалеко от ворот, слева от главной аллеи. Рядом лежал Герой Советского Союза Фильченков и скончавшийся в казанской тюрьме бывший командующий Балтийским флотом адмирал Галлер.
Ни для кого из местных жителей не является секретом, что все эти сорок с лишним лет за могилой ухаживали члены грузинской казанской общины. Специалист местного коммунального предприятия «Ритуал», в просторечии — рабочий—землекоп, Равиль Мустафаев рассказал корреспонденту «МК», что долгие годы владельцем именитого захоронения значился житель Казани Иван Якимов. Несколько лет назад на Арском кладбище прошла перерегистрация могил. После чего удостоверение владельца было выдано уже на имя старшей дочери Василия — Людмилы Джугашвили.
И упокоиться бы душе и телу строптивого генерала, но и после смерти покоя он не нашел.
Все эти годы могила Василия Джугашвили была местом паломничества приезжающих в Казань грузин. Но в то же время на памятнике с завидным постоянством расстреливали фотографию. Поймать за руку злоумышленников ни разу так и не удалось. Так и после смерти Василий Сталин продолжал расплачиваться за деяния отца. Почти сорок лет пролежал Василий в тишине провинциального кладбища, в отдельной могиле с расстрелянным памятником, который украшало последнее признание в любви. Простивший всех, так бы и покоился генерал, фронтовик, сын, в прошлом любящий и горячо любимый мужчина, но случилось то, о чем и в страшном сне Василию Сталину присниться не могло. Рухнуло государство, которое он защищал на фронте, которое отец поднял из руин и устремил к космическим далям, обороноспособность которого он крепил после войны. И случилось то, чего Василий Сталин не смог добиться при жизни: его реабилитировали. Но цена этой реабилитации слишком высока и вряд ли Василий Иосифович захотел бы ее заплатить за возвращение своего честного имени. Тем не менее, когда в начале 90–х годов в России был принят закон «О реабилитации жертв политических репрессий», в Главную военную прокуратуру посыпались заявления от родственников пострадавших в ходе сталинских чисток. В числе первых в Главную военную прокуратуру обратилась родная дочь Василия Надежда Сталина.
До этого просить за сына вождя попыталась лишь его последняя жена — Мария Джугашвили (Нузберг). 20 февраля 1978 г. она подала ходатайство с просьбой о реабилитации Василия в связи с 60–летием Советской Армии (Гриднева М. Закрытое дело Флигера. // Московский комсомолец, 8 апреля 2003 г.). Каких—либо доводов в его защиту она не приводила, не оспаривала и справедливость обвинений. Ей было отказано. Особого рвения она не проявила, да и в 1978 году мотивы этого поступка были совершенно иные, чем у Надежды Васильевны в девяностые годы. Рассчитывая, видно, на то, что брежневское окружение уважительно относилось к И.В.Сталину, последняя жена Василия обратилась в Генпрокуратуру, приурочив прошение к юбилею Советской Армии, в надежде на то, что доброе отношение к отцу как—то поспособствует снятию судимости с сына Верховного. А ведь вдовы генералов получают генеральскую пенсию. Возможно, поборись она за свою просьбу, так и сложилось бы уже все тогда в 1978 году. Но упорства особого она не проявила, потому, наверное, и не сложилось.