Последний долг
Шрифт:
Он дернулся.
Я обрадовалась.
Я убила своего первого Хоука.
Дэниэль…
…
мертв.
***
Сияние близящегося рассвета приветствовало меня в Алмаси Кипанга.
Я хорошо знал это место и приказал водителю ждать в километре от периметра. Он повиновался, потому что доверял имени моей семьи. И я доверял ему, потому что еще не заплатил. У меня не было никаких намерений, пока я не нашел Нилу и не взял ее в свои объятия.
Он был моим билетом на свободу, и я щедро
Пробегая трусцой по высокой траве равнины, окружающей лагерь, я надеялся, что засохшая кровь с моего бока не привлечет нежелательных хищников. Я вступил в мир, где зубы и клыки были гораздо опаснее пули и пистолета.
Лагерь стоял, словно гигант посреди пустоты. Вооруженные охранники патрулировали линию забора, но я знал, что есть и другой путь, который позволит мне остаться незамеченным. Я использовал его, когда был молод, когда общение с большим количеством людей подавляло меня. Кес нашел его - незащищенный вход - любезно предоставив мне путь к бегству, чтобы обрести тишину и убежище.
Пригнувшись, я обошел главный вход и бросился в служебную зону и помещения для персонала. Стараясь ступать легко и дышать тихо, я потянул за расшатанную деревянную панель и проскользнул в уборную. Либо охранники так и не нашли слабого места периметра, либо они не собирались делать ремонт, вдыхая зловоние экскрементов.
Животные избегали запаха человеческих отходов, а люди, которые хотели бы ограбить нас, не подумали бы следовать за зловонием, чтобы найти путь внутрь.
В центре лагеря потрескивал дым от догорающего костра. Крепко спящие соплеменники и их семьи спали в шалашах, в то время как некоторые предпочитали видеть сны в стихии под звездами. Мои губы скривились, вспоминая церемонию, которая почти вывела меня из строя эмоционально.
Мне тогда было пятнадцать.
Я был невольным участником.
Но это не помешало им заставить меня проглотить наркотик, поглотить меня своим барабанным боем и пением.
Это стало хуже, чем обычно. Я никогда не чувствовал себя таким расстроенным и возбужденным, возбужденным от малейшего прикосновения, переполненным самыми примитивными эмоциями. Весь лагерь превратился в оргию, и я бежал далеко и быстро.
Я забаррикадировался на двадцать четыре часа, оставаясь в одиночестве вдали от сексуально озабоченных людей. Но это не помешало мне ублажать себя или изливать оргазм за оргазмом на пыльных африканских равнинах.
Затаив дыхание, я обхватил рукой больной бок. Каждый удар сердца отдавался в ране, подчеркивая отсутствие отдыха и лихорадку. У меня не было бы сил сражаться сразу с несколькими мужчинами, если бы они проснулись.
Пробираясь на цыпочках между разбросанными спящими фигурами, я прикинул, где может быть Нила. Чем быстрее я смогу войти и выйти, тем выше наши шансы на выживание.
Но, по крайней мере, мы снова будем вместе, что бы ни случилось.
Одна женщина застонала и перевернулась во сне, обнимая чернокожего мужчину рядом с собой. Единственным благословением наркотика была безумная летаргия. После охватившей их страсти и животных инстинктов, они будут лежать на холоде, пока жар африканского солнца не
Я плелся мимо палаток и грузовых контейнеров. Спальные помещения Ката располагались на противоположной стороне комплекса, с подветренной стороны и в отличном месте. Помещения Дэниэля располагались в четырех палатках от него, а рядом стояла гостевая.
Мой взгляд метнулся к а-образной палатке.
Свет.
Единственная палатка, в котором внутри горел свет, как пойманный светлячок в банке.
Несколько минут ушло на то, чтобы обойти по краю, шагая в тени, избегая открытых пространств. Я прислушался, не раздастся ли какой-нибудь шум. Я молил Бога, чтобы Нила не пострадала. И мне хотелось иметь пистолет, чтобы защитить ее.
В палатке послышался шум. Мягкий стук, за которым последовал женский стон.
Нила!
Я не мог больше ждать.
Эффект неожиданности был на моей стороне, но я надеялся, что праведность и судьба тоже будут на моей стороне.
Нырнув под входной навес, я ворвался внутрь.
Мое сердце остановилось.
У меня отвисла челюсть.
Этого не может быть.
– Нила…
Она вскинула голову. Она выглядела такой же дикой, как и животные этой страны. Она присела на корточки рядом с моим братом, ее руки были в крови, толстовка свисала с одного плеча, а ноги были обнажены. Синяки портили ее фарфоровую кожу, царапины и пятна намекали на драку, которую я не успел предотвратить.
Она дернулась в сторону, размахивая длинным красным оружием.
– Не надо ...
– ее глаза сфокусировались, а затем любовь хлынула из нее.
– Джетро? Это не может быть... не может быть правдой.
Я поплелся к ней, переводя взгляд с полуобнаженной женщины на мертвого брата. Его член все еще был твердым, лёжа на животе. У меня по коже побежали мурашки, а сердце перестало биться.
– Как...как это случилось?
Ее кожа была белой, как молоко, тело дрожало от адреналина. Мои глаза скользнули к ее обнаженной киске, и ярость закипела во мне.
– Он тебя изнасиловал?
– Мои руки сжались, когда я стоял над трупом брата.
– Этот ублюдок дотронулся до тебя?
Она покачала головой, бросила оружие и вытерла окровавленные руки о толстовку. Ее глаза вспыхнули, скрывая правду, которую она не хотела, чтобы я видел.
– Нет. – Она встала и прижалась ко мне своим телом.
Мои руки автоматически обвились вокруг нее, защищая ее, хотя я умолял ее быть честной со мной.
Он прикоснулся к ней.
Это гребаное животное коснулось того, что ему не принадлежало.
Мои объятия превратились в кандалы, и я в отчаянии опустил голову. Вдыхая мягкость ее запаха и резкость пролитой крови, я дрожал от ярости.
Нила позволила мне обнять ее, и ее руки ответили мне яростным объятием.
Прости.
Мне так чертовски жаль.
Эмоции переполняли её. Она убила его, но не понимала, что будет означать его смерть.
Я обнял ее крепче.
Я здесь.
Ее голос прошептал мне в рубашку:
– Он не насиловал меня, Джетро. Я клянусь. Мне жаль...жаль...очень жаль.