Последний гамбит
Шрифт:
Геополитические оценки происходящего в мире показывают, что со второй половины двадцатого века эти условия более благоприятно складывались для идеалистического атеизма. Другими словами, всё необходимое для успешного продвижения троцкизма, очищенного от материалистического атеизма, в котором закоснел Троцкий, уже было к тому времени как на Западе, так и на Востоке. Но особенно благоприятные условия для продвижения троцкизма, опирающегося на идеалистический атеизм, сложились в исламском мире.
Испания здесь интересна тем, что в свое время она уже пережила столкновение идеалистического атеизма ислама с идеалистическим атеизмом христианства. Мне кажется, что так называемых «арабских террористов» троцкисты, успевшие на протяжении истории не один раз изменить своё лицо, с тех времен и употребляют для воплощения идей перманентной революции. Ведь не секрет, что вместе с арабами из Испании в 1492 г. погнали и иудеев [34] , которые под прикрытием номинально арабской и по внешней видимости мусульманской власти
[34]
Это не совсем верно. Сначала в 1492 году изгнали ортодоксальных иудеев, а затем через лет 10, в 1502 году и мусульман. Изгоняли, разумеется, не по этническим признакам, а по религиозным.
После этого становится понятно, что и талибан Афганистана, и социализм Муамара Кадаффи, и исламская революция в Иране — всего лишь разновидности исторически сложившегося ислама, который при всём различии его форм содержательно не выходит за рамки идеалистического атеизма и легко вписывается в процесс перманентной социалистической революции. Как видите, Четвертый Социалистический Интернационал на марше.
Среди собравшихся на какое-то время воцарилось молчание. Каждый обдумывал сказанное Андреем и Паоло.
— Три «ребуса» из России мне уже знакомы, — нарушил молчание Холмс. — А что означают эти два календаря из газеты «Час пик» за 1994 год?
— Мы полагаем, что это какое-то продолжение третьего «пикника», — начал свой комментарий Андрей. — Посмотрите сюда, — подвинул он «Пост исторический пикник» и его указательный палец уперся в правый нижний угол третьего ребуса, — видите эти семь птичек и стрелку-указатель направления их полёта. Если эту стрелку добавить к семи птичкам, то всего их получится восемь. А теперь взгляните на календарь с падающей в черную воду звездой. На небе луна, звезды; на море — лунная дорожка, а на берегу светло, как днём. Мужчина, сидящий на скамейке, кормит птичек. Сколько их? — восемь! Как и на третьем «пикнике». Если к ним внимательно присмотреться, то четыре из них уже приземлились, пятая — вот-вот сядет. Сколько авиалайнеров трагически «приземлись» в Соединенных Штатах? — четыре! А теперь взгляните на звезды на небе: они пяти-, шести— и семиконечные. А на земле и на воде — только семиконечные. Семиконечная звезда — символ суфизма. Две пальмы на картинках первого и третьего «пикника» — тоже принадлежат к суфийским символам. Через эти символы просматривается связь пикников с календарями. Причем одна семиконечная звезда с обломками и горящим шлейфом уже воткнулась в землю, другая — падает в воду, ну а третья — в открытом портфеле странного субъекта на скамейке в запаснике. По-моему картинка этого календаря — своеобразное предзнаменование-оповещение о катастрофах уже имевших место и предстоящих. Поскольку имевшие место катастрофы были связаны с самолётами, то картинка предупреждает о какой-то авиакатастрофе вблизи курортного города: об этом говорит прогулочная набережная и скамейка, на которой сидит странный субъект. Сроки возможной катастрофы определить довольно сложно, хотя… если следовать тому же принципу, то месяц катастрофы в Нью-Йорке и Вашингтоне указан звездочками на небе — их девять. Девятый месяц — сентябрь, в котором произошли теракты в США. Указатель дня катастрофы можно увидеть в календаре: 11 сентября укладывается в диапазон ширины ограды курортной набережной, куда кроме «черного вторника», который в 1994 году выпал на воскресенье (своеобразное издевательство?), попадают еще 18 и 25 сентября, а также 3, 10, 17, 24 и 31 октября. Сегодня 3 октября. Если до конца дня ничего не произойдёт, то предполагаемую катастрофу можно ожидать в другие указанные здесь дни октября.
— А год? Есть ли здесь какие-либо признаки, по которым можно определить год катастроф? — спросил Холмс.
— Год в таких картинках-матрицах особенно закодирован, но… по принципу: хочешь что-либо спрятать — положи на самое видное место. На самом видном месте картинки календаря — очень специфический жест типа, сидящего на скамейке. У нас в России этим жестом показывают число 21 — очко; на Западе — число 3, но если считать по сумме цифр числа, то это все равно будет всё то же число 3. Первый год второго тысячелетия без двух нулей — 21 — очко. Календарь на 1994 год опубликован в газете «Час пик» № 1(201), то есть общий порядковый номер без нуля — 21. Ну и, наконец, обратите внимание на левый глаз типа, подкармливающего птичек, который (а вернее его очко) точно попадает на 21-й «просвет» [35] (если считать слева — направо) ограждения курортной набережной с учётом «просвета», закрытого мужчиной. Конечно, при наличии здорового скептицизма, подобные объяснения могут предстать плодом больного воображения дешифровальщика, обладающего способностью видеть в случайных узорах любой картинки всё, что заказывает ему его больное воображение. Но… не слишком ли много случайностей с этой газетой «Час пик»?
[35]
Взято в кавычки потому, что просвет — темный.
— Я бы, например, за день возможной катастрофы принял 4 октября, — вдруг вмешался Педро.
— Почему, — спросил Андрей.
— Вы определили октябрь — месяц возможных катастроф, как самый большой круглый объект по сравнению с 9-ю звездами на ночном небе. Но на картинке есть и другие круглые объекты, раз в тридцать меньше луны — декоративные шары ограды курортной набережной. Их ровно четыре. Если год катастрофы повторяется, как вы показали, в разных вариантах четыре раза, то день, который мы можем определить через свет в окне, тоже повторяется на картинке четыре раза: четыре иллюминатора на пароходе, четыре окна пристани, четыре окна в доме на холме и четыре окна то ли церкви, то ли обсерватории.
— Что ж, это тоже одна из возможных версий, — согласился Андрей. — Поживём — увидим. Хотя устройство около церкви-обсерватории больше напоминает ракетную пусковую установку, чем телескоп.
— Андрей, — обратился к рассказчику Холмс, — а что может означать странная картинка календаря за 1994 год, опубликованная в последнем номере газеты «Час пик» за 1993 год: на горизонте лошадь тащит воз влево, а на переднем плане кляча везёт Санта-Клауса вправо и голова лошади тоже повёрнута вправо, а её хвост и борода Санта-Клауса — единое целое. Наверное её можно прокомментировать только на основе специфической символики культуры России?
— Мы пытались как-то интерпретировать эту картинку, — после короткого раздумья отозвался Андрей. — В начальный период становления Советской власти в ещё не остывшей от революционных потрясений России, был очень популярный поэт-символист Маяковский. В одной из его поэм, под названием «Левый марш», есть такие слова: «Клячу истории загоним. Левой! кто там шагает правой? Левой! Левой!» — ну что-то в этом роде, точно не помню. Обратите внимание на лошадь на горизонте: да, она движется влево, но… шагает правой, а эта кляча на переднем плане идёт вправо, но… шагает левой. Мне трудно объяснить ассоциации, которые вызывает картинка этого календаря, но по-моему она представляет собой довольно точную символику двух периодов развития России до перестройки и после: до перестройки руководство СССР, особенно во времена Сталина, декларировало марксистские лозунги и движение влево, но двигало страну вперед правыми методами; после августовского путча 1991 года для внешнего мира декларировалось движение вправо, но осуществлялось оно левыми, чисто троцкистским методами: так разом опустить все трудящиеся слои населения богатейшей державы мира (лишить всех сбережений, надуть с распределением собственности) можно было только под гениальным руководством троцкистов, всегда декларирующих одно, а делающих совершенно другое. Впечатление такое, что в августе девяносто первого, ровно 51 год спустя после убийства, ожил Троцкий и пытался доделать то, что помешал ему сделать Сталин. Ни для кого сегодня не секрет, что реформы начались с реабилитации троцкистов, а начали их дети и внуки уничтоженных и недобитых троцкистов. Кстати, на этот странный юбилей (51 год) намекает и юбилейный порядковый номер газеты № 51(200) от 29 декабря 1993 года: сумма цифр числа 29 — 11, а числа 1993 — 22, что по числовой мере также соотносится с иерофантами.
Холмс взял газету и стал её внимательно рассматривать; перевернул и посмотрел на обратную сторону. Бросился в глаза номер телефона какой-то фирмы BCL — 311-1488. Про себя на всякий случай отметил, что комбинация цифр совпадает со сквозным номером № 151 (880) газеты «Час пик» от 14 октября 1997 года. Потом обратил внимание на слово «Грабли» (так назывался небольшой шуточный рассказ), попросил Андрея перевести его на английский и только после этого вернулся к картинкам «пикников».
— Господин Веров, вы говорили о «птичках» третьего «пикника», как о самолетах-камикадзе? — задал он вопрос Андрею. — Какие у вас основания для такого толкования пернатой символики, кроме, разумеется, того, что самолёты тоже летают?
— Хорошо, мистер Холмс, — продолжил Андрей. — Я попытаюсь изложить свою версию разгадки третьего ребуса, с учетом моего понимания методов матричного управления, о которых я уже рассказывал. Меня не интересует личность автора картинок и технология их создания. Я воспринимаю все три «пикника», как матрицы-сценарии возможных событий в России и в мире, вероятность реализации которых определяется не столько набором имеющихся в них символов, сколько состоянием умов всех людей в современном обществе. Я человек искренне верующий непосредственно Богу и живу в постоянном стремлении войти в диалог со Вседержителем, который единственный во вселенной не ошибается ни при каких обстоятельствах. Понятие нравственности для меня не относительно, как это часто пытаются доказать обществу деятели культуры, а содержательно определенно, то есть, я полагаю, что праведность абсолютна и едина для всех — и для Бога, и для людей, — с тою лишь разницей, что Бог установил нравственные «стандарты», называемые праведностью, для Себя Сам, а для людей эти критерии — идеал, к которому им должно стремиться при любых жизненных обстоятельствах. Отсюда и моё отношение ко всем событиям, в том числе и трагическим: в современном обществе всё происходит наилучшим образом при той объективной и далеко не праведной нравственности, которой реально привержены на данный момент люди. Это означает, что всё могло быть значительно хуже или лучше, в зависимости от того, насколько реальная нравственность людей удаляется или приближается к идеалам праведности, установленным для всех Вседержителем.