Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
Она точно лежала на деревянных половицах — должно быть, он успел скинуть на пол подушку и только потом сам слез с кровати.
— Вы не спали? — с трудом разомкнула губы Валентина.
— Спал, но ты разбудила меня своим смехом.
— А я думала, что поцелуем, — Валентина попыталась улыбнуться, но не смогла.
— Прости, что не ответил на него, — у него получилось усмехнуться. — Хотя сомневаюсь, что ты хотела этого
— Я просто хотела прогнать Брину, а признаться вам в любви словами уже не успевала… А вы точно все слышали? Слышали, над чем я смеялась?
— Да,
Он вдруг поднялся на ноги вместе с Валентиной и, обогнув кровать, уложил ее в постель туда, где подушка оказалась на месте.
— Прости, Тина, но я ей не поверил Любовь — это не то, что говорят словами. Любовь — это то, что чувствуют сердцем
Он хотел подтянуть одеяло, но Валентина скинула его и села.
— Я в сапогах, полных снега. Я в мокрой куртке и таких же мокрых перчатках. Я…
— Ты прекрасна без них..
Валентина опустила глаза и увидела, что на ней ничего нет. Абсолютно ничего.
— Как? — ахнула она и снова вскинула глаза на графа, который кусал губы, чтобы скрыть не то клыки, не то улыбку. — Только не говорите, что я снова проспала три дня? Я не поверю.
— Три минуты… Ты была без сознания всего три минуты. Думаешь, я не способен за минуту раздеть женщину? Я, у которого есть опыт борьбы с многочисленными крючками и подвязками?
— Верю… Я. Я верю вам, хотя вы и обманули меня с ключами.
— Я? — граф нахмурился, хотя она плохо видела его лицо: камин, который он зажег, наверное, в оставшиеся две минуты, давал слишком мало света, а в темноте она больше не видела — Так ты искала ключи? Пошла на кладбище, когда я запретил тебе туда идти одной. Ведь чувствовал, что это плохо закончится.
Валентина держала простынь у груди, но не ложилась на подушку.
— Я хотела уехать до того, как вы проснетесь Я думаю, не стоит озвучивать причину такой поспешности с моей стороны. А ключи… Возможно, я просто не нашла их в снегу. Прошу меня простить Но почему вы не помогли мне с ножом, если не спали? Мне было страшно и больно.
Граф отвернулся, и по движению его тени Валентина поняла, что он скрестил на груди руки.
— А если я хотел умереть от твоей руки? Я даже грудь тебе открыл. Или так… — он сделал паузу. — Я ждал от тебя либо нового признания в любви, либо… — он усмехнулся. — Поцелуя… Брина никогда не отличалась особым умом. Она была красива. А ты, — он обернулся. — Ты умна
Валентина подтянула простынь к самому подбородку и взглянула на графа исподлобья.
— И совсем некрасива?
— Не говори глупостей! — он вырвал у нее простынь, и она осталась перед ним полностью обнаженной. — Ты прекрасна, как только может быть прекрасна женщина в глазах мужчины, который не видел ни одной целых сто лет…
Он усмехнулся, в голос.
— Спасибо за откровенность, — Валентина передернула плечами то ли от слов графа, то ли от холода и поймала брошенную им простынь. — Вы хотите прощальный подарок?
Граф снова отвернулся и сказал глухо:
— Я люблю добровольные жертвы, но ненавижу подачки. Ты соглашалась лечь со мной в постель, не видя иного выхода. Но я вернул тебе свободу и не потребую платы задним числом. Я буду вечность помнить твой поцелуй. Он был искренним. Все остальное в тебе — фальшь. Даже эта твоя развязность — ты не способна соблазнить мужчину своим телом. Ты не владеешь им. Да и вообще, к чему все эти разговоры сейчас… Я сделал тебе предложение остаться со мной на правах жены, и ты сделала свой выбор, и я его уважаю. Кстати, — он обернулся с той же презрительной улыбкой, с какой, наверное, говорил, стоя к ней спиной — Не забудь потом прислать приглашение на свадьбу и не обижайся, если я не приду в церковь.
— Как жаль… — Валентина опустила глаза и уставилась на спрятанные под простыней колени. — Значит у меня никогда не будет танца, который танцует дочь с отцом.
— Ты действительно хочешь этот танец?
В голосе графа почувствовалось немного тепла, но Валентина предпочла кивнуть, не поднимая глаз.
— Если это не было розыгрышем Дору то я станцую этот танец с тобой авансом. У тебя ведь есть платье невесты… Пусть же из обмана оно станет реальностью, и ты заберешь его с собой, чтобы когда-нибудь действительно надеть его в церковь. Согласна?
Валентина кивнула, теперь уже глядя графу в глаза. Ей показалось, что он улыбнулся. Она же точно знала, что улыбнулась в ответ.
— Что тебе, Серджиу? — вдруг спросил граф, не повернув в сторону двери даже головы.
Горбун мялся за дверью довольно долго, прежде чем сказать, что искал Валентину, потому что сварил для нее куриный бульон.
— Неси его сюда. И, надеюсь, ты не забыл выжать из курицы кровь?
Горбун молча удалился. Граф обошел кровать и остановился.
— Я верил, что достаточно глубоко закопал его, похоронив вместе с женой, — прошептал он, обернувшись к кровати — Ты не могла бы поднять нож с пола?
Валентина откинула простыню и слезла с кровати Путь к тому месту, где еще недавно она одержала заслуженную победу над Бриной, казался длиннее дороги на эшафот Она присела и поднялась, крепко сжимая нож в руке. Граф смотрел на него, а потом даже протянул руку, но тотчас отдернул
— Я пытался стереть с него ее кровь, но лишь изрезал себе все руки — кровь не сходила А сейчас смотри — нож чист
Валентина внимательно осмотрела лезвие: крови на нем не было.
— Но я тоже видела кровь! — воскликнула она — Даже подумала, что порезалась
Валентина подняла глаза и замерла: граф стоял перед ней без сорочки, обнажив свое мраморное тело до пояса.
— Я не сопротивлялся Брине и не стану сопротивляться тебе, — сказал он тихо — Ты можешь убить меня прямо сейчас Брина сказала тебе правду: ты должна бить, если хочешь жить. Я — лжец, жалкий лжец! Убей меня или забери себе. Третьего не дано. Я не могу отпустить тебя… На этом ноже опять должна появиться кровь.
— Да?
Голос Валентины дрогнул. Близость графа заморозила ее — или это вернулась… Нет! Но было поздно Она уже подняла руку — и лезвие ножа уперлось ей в грудь. Убить себя — вот что на этот раз требует от нее Брина?