Последний год
Шрифт:
Лиза села на низенький диван, Андрей остался стоять.
— Зачем вы приехали сюда? — спросил он после долгого, недоброго молчания.
— Так… От тоски мыкаюсь по свету.
Она сидела, сжимая лицо ладонями, и чуть заметно вздрагивала.
— Лиза… успокойтесь… — беспомощно сказал Андрей.
Она сняла руки с лица и указала на место рядом с собой:
— Сядьте, Андрюша. И давайте говорить начистоту, если мы уважаем друг друга. Я знаю, у вас ко мне тысяча вопросов. Спрашивайте, я на все отвечу!
Андрей молча сел. Лиза задумчиво гладила пышный страусовый веер, глядя прямо перед собой измученными глазами.
— Вы, Андрюша, всегда судили
64
Вольнодумец (франц.)
Она засмеялась нервным, высоким смехом. Андрей успокаивающе положил ладонь на ее руку.
— И вас это мучает, беспокоит? Я помню, вы всегда боялись бедности. Вы видите в бедности трагедию. Какая чепуха!
Лиза облегченно вздохнула и откинулась на спинку дивана.
— Я знала, что с вами мне сразу станет легче, что все мои глупые страхи рассеятся. А теперь самое трудное. — Она долго, молча смотрела на него, и это был молящий взгляд любящей женщины. — Вспомните тог роковой вечер, Андрей, и попытайтесь понять меня. Tout comprende — c'est tout pardonner. [65] Я так была взволнованна тогда и оскорблена в чувствах верноподданной, восторженной монархистки. Теперь, правда, это чувство выветрилось. Но в тот вечер я готова была молиться на государя. А вы… — Лиза схватила руку Андрея, и голос ее зазвучал страстной настойчивостью: — Я ошиблась тогда. Я порвала с вами, но, верьте, я не переставала вас любить. И если бы не ваша несчастная судьба, если бы не ваше изгнание…
65
Все понять — все простить (франц.)
Она снова сжала ладонями лицо, вздрагивая всем телом.
— Успокойтесь, Лиза. Я все понимаю и верю вам.
Он сказал это задушевно и тепло. Лиза отняла от лица ладони и радостно, счастливо посмотрела на него. Но тотчас на лице ее отразилось беспокойство. Андрей опустил голову, на лбу его пролегли глубокие морщины тяжелого раздумья. Он собирал силы для вопроса, который решит его судьбу. Сейчас он скажет, и жизнь его, расколовшаяся на две несоединимых, казалось, части, либо снова сольется, снова расцветет, как надломленное дерево, либо будет непоправимо разломана и растоптана.
Он так сжал ее руку, лежавшую на диване, что Лиза болезненно поморщилась.
— Но вот… «Колокол», — медленно и глухо сказал Андрей. — Как попали к жандармам герценовские газеты и журналы, которые я дал вам? Это мучает меня пять лет. Я не понимаю…
— Все будет понятно! — горячо и быстро воскликнула Лиза.
— Я уже все понял! — снова стиснул Андрей ее руку. — «Колокол» передал жандармам барон. Не так ли? О, эта хитрая гадина! Он запугал, запутал вас.
— Вы ошибаетесь, Андрюша. Барон в этом не виноват. Виновата одна я.
— Вы! — Андрей начал медленно подниматься с дивана. Лицо его окаменело. — Вы передали «Колокол» в жандармский штаб?
— Сядьте, сядьте же! — схватила Лиза его за руку и снова посадила рядом с собой. — Сейчас я скажу вам все. Только поверьте, что я говорю вам правду. Такому человеку, как вы, нельзя лгать!.. В тот вечер я была так напугана. Вернувшись с бала в дортуар, я решила сжечь переданные мне вами лондонские издания. Я уже начала жечь, отрывая по нескольку страниц, но не успела. Меня застала «синюха», отобрала несожженное и передала maman… [66] Андрюша, я виновата перед вами, но дайте мне возможность искупить свою вину! Всю жизнь, всю свою жизнь я буду…
66
Начальница института.
Голос ее жалко оборвался. Она отвернулась. Андрей испугался, он решил, что Лиза плачет.
— Лизанька, любимая, не надо… Все хорошо! Я все понял, а прощать мне нечего. Вы ни в чем, ни перед кем не виноваты!
Лиза повернулась к чему. В глазах ее действительно стояли слезы.
— Вы спросили меня, как я попала сюда? Я ответила: тоску по свету мыкаю. Но это половина правды. Меня тянуло сюда. Мое сердце чувствовало… Оно чувствовало, что здесь, на краю света, меня ждет самая большая радость.
На лице ее была радость, глубокая и тихая.
— Мне так хорошо с тобой, но мне пора, Андрюша.
Она поднялась с дивана.
— Куда? — спросил испуганно, тоже вставая, Андрей.
— У меня сегодня визит к жене генерала Руссо. Завтра он станет здешним губернатором. — Она сделала усталый жест. — Светские обязанности, Андрюша.
Андрей посмотрел с жалостью в ее усталые глаза.
— А не лучше ли домой? Ты сегодня так устала. У тебя такие глаза.
— Не только сегодня, Андрюша. Ах, как я устала! — измученно прошептала она. И, подняв руку, нежно погладила Андрея по голове. — А волосы у тебя все такие же. Пушистые, мягкие…
Он замер под ее ладонью. Душа его рвалась к любви, к женской ласке Он обнял ее, и она прильнула к его груди, но тотчас испуганно отшатнулась, оглянувшись на дверь.
В дверях стоял маркиз Шапрон. Он почтительно поклонился Лизе и исчез, блеснув рыжей шерстью головы, как убегающая лиса-огневка.
— Ты знаешь этого человека? — спросил Андрей.
Лиза медленно закрыла веером лицо так, что виден стал только ее белый лоб. Из-за веера послышался спокойный ответ:
— Где-то я его видела… Ах, да! На приеме у княгини. Какой-то француз, маркиз Фамилию я не запомнила. А почему ты спросил меня об этом?
— Это подлый и опасный человек!
Лиза равнодушно пожала плечами.
— Ах, так?.. Андрюша, мы увидимся завтра на спуске нашего флага. Я хочу видеть эту печальную церемонию. А теперь, право же, мне надо идти.
Внизу, в вестибюле, Андрей сам накинул на ее плечи кунью ротонду и покрыл ее голову черной кружевной косынкой. Лиза, улыбаясь, вскинула прощально руку. Ротонда распахнулась, сверкнула белизна ее платья, и она исчезла.
В душе Андрея сияло ослепительное солнце, и он знал, что никогда не погаснет этот свет его потерянной и снова найденной любви.