Последний идол (сборник)
Шрифт:
Виктор отпирает чулан. Из него вываливается шофер.
Шофер(задыхаясь от ненависти). Ну, я вам устрою! Я вам сделаю! Я вам сделаю! Под суд пойдете! (уходит).
Виктор. Что же это все нас судить хотят, а мать? Что же мы такого натворили? Чем не угодили?
Вера. На всех не угодишь.
Комната затемняется. Высветляется сад. Неожиданно появляется Клава.
Она подходит к месту, где закопали бюст, поднимает лопату и начинает копать.
Клава. Ишь, чего придумали, в яму закопать!.. С глаз долой, из сердца вон. Как будто все так просто… Нет, так не бывает… Вам не нужен, а нам…
Появляется Инга.
Инга. Ты чего тут ищешь, теть Клава? Неужели Иконниковы клад закопали?
Клава. Клад не клад, а мне нужно…
Инга заглядывает в яму.
Инга. А это… С собой, значит, решили не брать… Не понадобился.
Клава. Ох, Инка, злая ты стала… Ты что их отсюда выжила? За Максима отомстить захотела? Расквитаться? Ты, мол, тогда меня так, а я теперь тебя эдак… Всю семью отсюда повыведу…
Инга(насмешливо). Да брось ты, тетя Клава. Я уж и забыла все, не помню… Что там было, когда?.. Просто мне нужен был дом под общежитие для рабочих…
Клава. Для приезжих, что ли?
Инга. Ага. Для гастарбайтеров… А иконниковский оказался самый удобный. Он на отшибе стоит, просторный… Их в него, этих гастарбайтеров, много влезет… Они люди терпеливые. Так что, тетя Клава, как говорится, ничего личного — дела. Не я, так другой бы их отсюда выпер…
Инга задумывается вдруг, внимательно глядя на Клаву.
Инга. Тетя Клава, а чего это ты так из-за этой хреновины (кивает на бюст) взволновалась? Копаешь тут, надрываешься…
Клава. Не твое дело. Хочу и копаю.
Инга(азартно). Нет, ты погоди… Неужели правду говорили, что твоя Юлька — от него… От Николая Николаевича Иконникова…
Клава. Сказала — не твое дело.
Инга. Значит, правда. А что такого… Ты в молодости, говорят, хорошенькая была… Прямо как я, такая же дурочка… А он что — и не знал? Ты ему и не призналась?
Клава. Не мешай, говорю.
Клава копает, Инга молча наблюдает за ней.
Инга. Ни фига себе история!.. Столько лет молчала! Получается, вы с Иконниковыми, считай, родственники…
Клава молча копает.
Инга. Ладно, ты тетя Клава, одна-то не надрывайся, не молоденькая уже… Я тебе сейчас гастарбайтеров кликну — они помогут…
Инга вдруг свистит по-мальчишески. Потом кричит и машет рукой.
Инга. Эй, Анвар, идите сюда!
Подходят трое гастарбайтеров в спецовках. Один явно главный. Инга обращается только к нему.
Инга. Анвар, вы тетеньке помогите… Выкопайте эту штуку и отнесите, куда она скажет. Вам же здесь теперь жить…
Инга уходит. Гастарбайтеры выкапывают бюст, очищают от земли, о чем-то переговариваются.
Анвар. Какой красивый! Наверное, большой человек был…
Клава. Большой… Красивый… Таких уж нет.
Анвар. Зачем закапывали?
Клава. Теперь уже спросить не с кого… Никого не осталось…
Гастарбайтеры осторожно несут бюст. Клава показывает, куда идти. Уходят.
Налетает ветер, шумит в почерневших ветвях деревьев.
Кто же стоял за убийством Столыпина?
1 сентября 1911 года в 22 часа 30 минут — в Киевском городском театре, в антракте, во время представления оперы Н. А Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане», чуть ли не на глазах самого императора, революционер Дмитрий Богров, бывший осведомителем охранного отделения и пришедший в театр по пропуску, выданному ему охранкой, почти в упор расстрелял Председателя Совета министров Петра Аркадьевича Столыпина. Это было десятое и последнее покушение на жизнь знаменитого премьера-реформатора. Но это было и первое в кровавой истории двадцатого века фактически нераскрытое убийство видного государственного деятеля.
Смертельно раненный двумя пулями Столыпин, прибывший в Киев на открытие памятника Александру II в составе свиты Николая II, почил в бозе четырьмя днями позднее — 5 сентября 1911 года в «Хирургической больнице доктора медицины И. С. Маковского», которая находилась недалеко от Киевского городского театра на улице Малой Владимирской (теперь это улица Олеся Гончара № 33). Современники утверждали, что когда 3 сентября император приехал проведать Столыпина, супруга премьера, Ольга Борисовна, не пустила его к мужу. Петр Аркадьевич завещал предать тело земле там, где его настигнет смерть. Столыпин был захоронен в Киево-Печерской Лавре рядом с легендарными Василием Кочубеем и Иваном Искрой, обличителями гетмана Мазепы, который казнил их за то, что те сообщили Петру I о намерении гетмана порвать с Россией. В центре Киева, на Крещатике Столыпину был воздвигнут бронзовый памятник, снесенный после революции. Мать Богрова требовала от властей, чтобы на этом месте установили бюст сына.
Кем был для России сын севастопольского героя генерал-лейтенанта А. Д. Столыпина, Петр Аркадьевич — предками и родственниками которого были полководец А. В. Суворов, поэт М. Ю. Лермонтов, дипломат А. М. Горчаков? Тогда, 6 сентября 1911 года, пожалуй, лучше других сказала газета «Новое время»: «Горячий приверженец порядка и законности, он шел прямым путем к скорейшему осуществлению нового уклада государственного строя. Просвещенный политик, экономист, юрист, крупный административный талант, он почти отказался от личной жизни, свою удивительную работоспособность, не знакомую с утомлением, вложил в дело государственного устроения и строительства. Как человек П. А. Столыпин отличался прямодушием, искренностью и самоотверженной преданностью Государю и России. Он был чужд гордости и кичливости благодаря исключительно редким качествам своей уравновешенной натуры. Враг всяких неясностей, подозрений и гипотез, он чуждался интриганства и интриганов и мелкого политиканства. По своим политическим взглядам П. А. Столыпин не зависел от каких-либо партийных давлений и притязаний. Твердость, находчивость и высокий патриотизм были присущи его честной открытой натуре. Столыпин особенно не терпел лжи, воровства, взяточничества и корысти и преследовал их беспощадно».
Тогдашний министр юстиции, генерал-прокурор И. Г. Щегловитов сразу же после покушения прибыл в Киев. Он участвовал в похоронах Столыпина. Вместе с обер-прокурором Святейшего Синода Саблером и другими нес гроб. Присутствовал в зале судебного заседания во время процесса над Богровым.
Родственники премьера настаивали на том, чтобы действия лиц, обязанных охранять П. А. Столыпина, были расследованы сенатором. Щегловитов согласился с этим. Выбор пал на сенатора М. И. Трусевича, бывшего незадолго перед этим директором департамента полиции.