Последний Исход
Шрифт:
– Ты прав, змей. Я не получил ничего.
– Гордость мешает тебе, человек.
– Гордость мешает нам унижаться.
– А надменность заставляет унижать других, – перебил его Нехебкай. – Ты уже начал умирать, а умирающий не имеет права вырывать деревья, пустившие корни.
Неожиданно Арлинга охватил гнев. Злость взбурлила в нем, словно вода в кипящем котле. Она выплеснулась наружу, затопив костер страха, готовый разгореться под ураганным дыханием бога.
– Я никогда не отдам тебе солукрай. Ты говорил, что он не подвластен мне, но я не стремлюсь к власти над ним. Он есть у каждого, но не принадлежит никому. Это тот путь, который
Однако бог не обиделся и мягко прошелестел:
– Хочешь правду? Ты никогда не станешь моим слугой, потому что пятая луна давно прошла. Последнее Испытание Смертью закончилось неудачно не только для тебя. Серкеты скоро станут историей. Они мне больше не нужны.
– Бог, отвергающий свою паству, звучит нелепо, – усмехнулся Арлинг. – Похоже, на самоубийство. Кем бы ты стал, Нехебкай, если бы не они? Надеешься, что Подобный завершит Второй Исход и наделит тебя силой, которой у тебя никогда не было? Прости, Индиговый, но ты плохо знаешь людей. Они сражаются не за богов, а за себя. Выбрав Подобного, ты станешь куклой в храме, наряженной в цветные бусы. Каждое утро он будет поливать твою голову кровью, но лишь потому, что ему нравится ее запах. У богов все просто, у людей нет.
– Ни в первой, ни во второй септории нет смысла, и никогда не было! – неожиданно громко прошипел Нехебкай, брызнув в лицо Арлинга ядовитой слюной. Ничего не почувствовав, Регарди решил, что Изгнанный, по крайней мере, был прав в одном. Он уже умирал, а мертвые не чувствуют боли.
– Подобный или Скользящие – никто из них не имеет значения. Разве скала ощущает пыль, которую несет ветер? Я живу везде и нигде. Легенда об Изгнанном придумана серкетами, чтобы спрятать мою тайну от себе подобных. Мне все равно, что говорят и делают люди. Они – пыль во времени. Но эта пыль сумела спрятать внутри себя то, что не должно принадлежать человеку. Тебе лучше не знать, что такое гнев бога.
– Не знаю, как там у богов, но у людей гнев – это то, что позволяет убивать врагов, – ответил Арлинг, с удивлением отметив, как стало легко подбирать слова. Тело уже не отвлекало его глупыми желаниями плоти. Жажда, голод, страх и сомнения превратились в прах, который подхватил и унес ветер. Долго ждать не пришлось. Вдохновение было подобно поцелую Магды.
– То, что однажды взяли люди, доступно только людям. Ведь поэтому ты не можешь вновь обрести солукрай, верно?
Рычание Нехебкая было лучшим ответом.
– Я не могу отдать солукрай, – решительно произнес Регарди, чувствуя, как крылья свободы пробивают доски гроба, увлекая его наверх, к небу. – Но знаю, как тебе помочь, бог.
Смех Индигового был едва слышным, но от него шевелились волосы, и нехорошо щекотало в горле.
– И что же ты хочешь за свою помощь, человек?
– Вытащи меня отсюда. Убери змей, раскопай яму и открой гроб.
На этот раз Нехебкай смеялся громче. Септоры, которые успели вновь расползтись по ящику, в страхе сжались вокруг него, сдавив так, что он едва мог дышать. Это было странное ощущение, ведь мертвому не нужен был воздух.
– Зачем тебе наверх? – спросил Индиговый, насмеявшись. – Тебя там никто не ждет. Ты больше не халруджи, Сейфуллах освободил тебя. Вернувшись, ты помешаешь ему идти своим путем. Иман простился с тобой еще раньше, когда разрешил васс`хану принести клятву халруджи. А в Солнечной Комнате он похоронил тебя навсегда. Не стоит мертвым беспокоить живых. И хранителем солукрая у серкетов
– Я Арлинг, – ответил Арлинг, с наслаждением произнося каждую букву своего имени. Ни халруджи, ни васс`хан, ни Амру Батыр, ни хранитель солукрая. В последние годы жизни ему редко когда удавалось называться самим собой. Он и не знал, как упоительно это звучало.
– Ответ неверный, – насмешливо произнес Нехебкай. – Ты лишь кусок плоти, которая скоро высохнет и исчезнет.
«Враг держит меч у моего сердца, но я одержу победу», – слова из древней кучеярской легенды вспомнились не случайно. Заполнив собой мир, они вытеснили все ненужные звуки – шелест септоров, голос Индигового, его собственное хриплое дыхание. Осталась лишь истина, и она заключалась в том, что где-то наверху лопата вонзилась в сухое тело такыра, намереваясь проложить путь к его сердцу. Нехебкай встрепенулся и исчез, оставив после себя запах новой надежды.
Арлинг не знал, что случится, когда крышка гроба будет открыта, но был уверен, что мысль, которая спасла его, не должна остаться в могиле. Второй Исход, начатый Подобным, не будет завершен. Ему непременно нужно выжить. Выжить, чтобы начать третью септорию. Исход, который станет последним.
Глава 4. С чистого листа
На Регарди кто-то упал, и, прокатившись по нему, исчез в пустоте. Победа тишины была недолгой. Второй раз мир вторгся в голову Арлинга громкой бранью на керхар-нараге и свежим ветром, который подобрал с земли пригоршню пыли и бросил ему в лицо, насыпав на нем маленькие барханы. Регарди наклонил голову и коснулся ухом земли – земли, а не дна ящика! Кожу царапнула сухая корка такыра, но ее прикосновение было приятно.
Арлинг втянул свежий воздух, наслаждаясь забытым вкусом и запахом. Они были бесподобны. На земле ветра почти не чувствовалось, но ему хватило и легких касаний, чтобы разогнать сумрак и кошмары последних дней. Образы Нехебкая, змей-септоров, тесного гроба, зарытого глубоко в землю, еще долго будут терзать его, но сейчас они превратились в тонкие струйки ночного тумана, исчезающие с первыми лучами солнца.
Вспомнив о светиле, Регарди решил, что день уже отгорел. Земля еще сохраняла жар, но в воздухе чувствовалась суровая поступь ночного холода. И ветер пах, как всегда пах на закате. Он словно впитывал в себя теплые частицы золотого марева, тонущего в горизонте. После ящика с септорами воздух такыра казался кладом, наполненным всем, что нужно для счастья. Неважно, как Арлинг выбрался из гроба, и кто сейчас дрался рядом с его телом. Главное – он дышал.
Хотелось смеяться. «Это истерика, – подумал он, но тут же себя поправил: – Нет, это приветствие жизни». У него была хорошая память на людей и те, кто хоть раз встречались ему в жизни, запоминались навсегда. Он знал кочевников, которые катались рядом по песку, стараясь задушить друг друга, но затуманенная Испытания Смертью голова не могла вспомнить ничьи имена.
– Эй, – крикнул он на керхар-нараге, – у вас есть вода?
Вместо громких слов получился невнятный хрип, но его услышали. В другой ситуации он предпочел бы незаметно исчезнуть, чтобы не привлекать к себе внимания керхов, но сейчас ему нужна была помощь, пусть даже и от врагов. Он не пил больше шести дней, и хотя тяга к жизни продолжала удерживать его в сознании, Арлинг чувствовал, что ее хватит ненадолго.