Последний Исход
Шрифт:
От новостей деда кружилась голова. Или Арлинг не знал Терезу Монтеро, или мир действительно менялся. Только он один, похоже, оставался на старой разбитой дороге прошлого, тогда как все его друзья и знакомые, давно шагали по новым тропам.
– Она отправилась с Сейфуллахом? – поинтересовался Арлинг, не задав главного вопроса, который предназначался ему самому. Собирался ли он навестить ее, если она осталась в городе?
– Как же! – усмехнулся старик, иронически щелкнув себя по правому плечу. – Тарджа от мужа ни на шаг не отходит. Везде с ним. Это любовью называется. Помню, все девки плакали, когда они венчались на месте будущего храма Некрабая. А поженил их сам Тигр
Либо старик был наивным дураком, либо весь Сикта-Иат знал то, что не знал Регарди. С мотивами Аджухама ему было понятно – как человек здравомыслящий и не очень обремененный моралью, Сейфуллах женился на Терезе из-за денег, которых у дочери казначея Согдарийской империи должно быть достаточно. Однако с мотивами сестры Даррена было затруднительно. Что она искала в этом забытом Амироном месте? Уж точно не новых бабочек для своих коллекций. Единственное, что приходило на ум – ее амбиции. Очевидно, при дворе умирающего Седрика Тереза не смогла найти должного места, отвечающего завышенным требованиям к миру, и решила попробовать себя в качестве жены наместника нового царства. То, что его еще предстояло завоевать и отстроить заново, для таких, как она, не имело значения. И все же, что-то в этой головоломке не складывалось.
– Ты и не представляешь, каким сказочным будет Сикта-Иат, – продолжал вдохновлено рассказывать старик. – Сейчас, в основном, нижний город строят с жилыми домами и ремесленными районами, но вот когда камень привезут, сразу за цитадель возьмутся. Ты не видишь, но все, кто в город первый раз приезжают, сразу спрашивают, что это, мол, за холм позади Первой Улицы. Я тебе объясню. Там дворцовый комплекс будет. Помимо дворца для семьи наместника туда войдут главное зернохранилище, спасательная башня, военная академия и еще храм Некрабаю. Я думаю, начальник не зря именно бога самумов выбрал. Ведь Балидет же песчаной бурей накрыло, значит, надо именно этому богу больше внимания уделять, чтобы Сикта-Иат его судьбы не повторил. За дворцовым комплексом сразу жилой район пойдет. Кто побогаче, тот поближе, кто победнее, подальше. Все по закону. Здесь же разобьем парки, сады, школы, бани, библиотеки, больницы. Все, чтобы жилось хорошо. Затем административный квартал, казармы с армией, стража. Чуть дальше – кахун, поселение рабочих и ремесленные мастерские. Ты знаешь, что у нас будет канализация, как в Самрии? Сейчас как раз траншеи под нее роют. Все нечистоты из домов будут поступать по ним в подземные отстойники, а оттуда будут отводиться за черту города, в пустыню. А слышал, какой ширины главную улицу закладывают? Двадцать салей! Таких даже в Самрии нет.
– В Согдиане на главной улице можно уместить весь ремесленный квартал Самрии, – зачем-то сказал Арлинг. Не то, чтобы он хотел обидеть старика, но от будущих достоинств Сикта-Иата его начинало тошнить.
– Так то северяне, – невозмутимо протянул Шхона. – Им вечно места не хватает. Улицы нужно с умом разбивать. А если на то, чтобы перейти с одного конца на другой, полдня требуется, так, кому это нужно?
– Балидет не повторить, – упрямо ответил Регарди. – Кто построит шелковичные фермы? Ведь все куколки в буре погибли.
Но старик не собирался сдаваться. Пустив слюну и нетерпеливо заерзав на корзине, он возбужденно затараторил.
– А вот и ошибаешься, молодой человек. Есть куколки,
Регарди мог бы возразить старику, что ему не то что фермы, но и будущей город вряд ли удастся увидеть по простой причине – он был слепым. Но не стал. Даже старик, который стоял одной ногой в могиле, мечтал о будущем. Арлингу следовало у него поучиться.
– Знаешь, на что похож сейчас Сикта-Иат? – задумчиво спросил Шхона и, не дождавшись ответа, произнес. – На дитя. Оно ведь из бабы каким выходит? Грязным, в крови, неприглядным. Так и наш город, что новорожденный. Младенец. А вот как начнет расти, так сразу и расцветет.
Арлингу опять пришлось придержать язык за зубами. Уж очень хотелось возразить старику, что не все цветы хороши, когда расцветают.
– Спасибо тебе, почтенный Шхона, за рассказ, – поклонился он, собираясь уходить. – Мне пора. Уже смеркается, а завтра на работу.
Но старику не хотелось его отпускать.
– Зря они Балидет копают, – мрачно протянул он. – Вот тебе мой совет. Как только деньжат накопишь, сразу уходи оттуда. Плохое то место.
– Все-таки память, – вяло отозвался Арлинг.
– Ерунда, – отмахнулся Шхона. – Из-за денег раскопки затеяли. Балидет ведь был богатейшим городом. Ты только представь, сколько золота под песком укрыто. Недаром ведь копают под охраной, а по вечерам всех рабочих обыскивают. Да и барак их чуть ли не каждый день перерывают. Боятся, чтобы не утащили чего. Да только чего там тащить? Месяц уже копают, а даже до верхнего яруса Алебастровой башни не дошли. Работа там адская, а бригадиры, по слухам, пуще зверей. Поэтому, как что, сразу бросай. Без работы не останешься. Я помогу. Мы дом Аджухамов еще полгода строить будем, как раз к его возвращению успеем. Ты меня там всегда найдешь. Помереть вроде еще не должен.
С трудом отвязавшись от болтливого старика, Арлинг поспешил вернуться к бараку. Впечатлений от прогулки по новому городу ему хватит надолго. Впредь он не повторит таких ошибок. Регарди был твердо намерен ограничить свои передвижения дорогой от барака к раскопкам и обратно. За всеми этими разговорами о будущем величии Сикта-Иата не было заметно самого главного. Старик и все остальные горожане вели себя так, словно вопрос об окончании войны победой Белой Мельницы был давно решен. Каратель был с позором изгнан за Гургаран, Канцлер согласился с независимостью нового города, Самрия и другие города поспешили заключить с Сикта-Иатом торговые соглашения. Верить в сказки Арлинг разучился еще в детстве. В конце концов, учитель отправил его сюда общаться с песком. И он собирался последовать этому указу буквально.
Дорога до барака прошла без приключений. С приближением вечера голос Сикта-Иата утих, и на его улицы неспешно вползла пустынная тишина, спустившись с крутых дюн и барханов, окружавших его, словно подушки великанов. Даже воды Мианэ сменили рев на тихий шепот, боясь помешать засыпающему городу.
Однако в новом доме Арлинга ожидал сюрприз. На его циновке возились два тела – женщина и мужчина. Полуголый кучеяр, от которого разило моханой и потом, щупал немолодую кучеярку, которая, не обращая на него внимания, копалась в блюде с жареной рыбой, стоявшем на полу.