Последний из Бессмертных (Ответный удар)

Ливадный Андрей Львович

Иван кивнул.

– По дороге объяснишь правила поведения?

– Конечно. Хотя никто не ждет, что ты станешь с первого дня придерживаться наших условностей.

– Не люблю привлекать к себе чрезмерное внимание. – Таманцев говорил и одевался, а думал о своем.

Неслучайно он оказался тут.

Информация, паролем к открытию которой, несомненно, являлся образ метаморфа, пусть даже неполная, ясно указывала на иную планету, где существовали подобные формы жизни. Однако среди полученных данных не нашлось даже намека на присутствие Теней, Эмгланов или Избранных. Да и метаморф,

запечатленный «автоматом катастроф» АРК, отличался от обитающих на Роке, отличался настолько, словно был, по меньшей мере, их эволюционным предком, но Таманцев прекрасно понимал: подобная жизненная форма не может возникнуть в результате эволюции. Метаморфы – плод генной инженерии.

Кто-то создал их, так же как создал Теней и Эмгланов.

Главные вопросы сейчас: кто, когда и с какой целью разработал генетические модификаторы, способные (по опыту, полученному здесь, на Роке) воздействовать на уже взрослый, сформировавшийся организм, добавляя ему определенные способности?

Ответ придется искать тут.

Планета Рок. Здание Дворца Правосудия

Анфилада огромных залов блистала великолепием: повсюду царил свет, колонны, подпирающие своды, истекали пурпуром, потолки, куда проецировались постоянно меняющиеся, находящиеся в повествовательном движении голографические фигуры, почему-то отливали ядовитым оттенком зеленого, пространство наполнял объемный золотистый свет, то собирающийся в сгустки, то рассыпающийся искрами солнечных зайчиков.

Похоже, Иван оказался единственным, кого интересовала феерия спецэффектов, особенно фигуры людей, устало бредущих по дороге, и контуры машин, следовавших на уровне капителей бесчисленных колонн. Некоторое время он смотрел на картины, явно выхваченные из прошлого: усталые люди с изможденными лицами и лихорадочным блеском в глазах, медленно ползущие, выворачивающие гусеницами пласты мха вездеходы, вооруженные андроиды, тесно замыкающие колонну людей и машин в периметр подвижного оцепления…

Флора попросила его подождать и куда-то исчезла, как только они вошли во Дворец Правосудия. Иван, ожидая ее возвращения, рассматривал голографические проекции, потом, когда сюжет короткого фрагмента начал повторяться, перевел внимание на людей, что группами, парами или поодиночке появлялись со стороны главного входа и тут же, подхваченные водоворотами общего движения, сливались с массой незнакомых Таманцеву лиц.

Так часто происходит, когда человек попадает в абсолютно незнакомое ему окружение. Некоторое время взгляд не выделяет деталей и отдельных лиц, все кажется немного странным, немного чуждым и едва ли не однотипным.

Иван старался, но не мог выделить из общей массы собравшихся ни метаморфов, ни эмгланов, ни теней, – все казались нормальными людьми, старающимися подчеркнуть собственную индивидуальность – взгляд Таманцева не сумел отыскать двух одинаковых нарядов или похожих лиц, и в то же время не возникало ощущение пестроты, напротив, общее восприятие страдало непонятной монотонностью.

Иван еще не понимал, что его рассудок уделяет больше внимания и значения эмоциональному настрою собравшихся, чем их нарядам или лицам…

Его созерцательность нарушили легкое прикосновение к плечу и тихий голос, шепнувший почти на ухо, но как будто отдавшийся эхом под сводами залов:

– Милый, ты не соскучился?

Он обернулся. Флора тихо подошла сзади и теперь смотрела на него с иронично-выжидательной улыбкой, но что-то холодно сжалось в груди Ивана, подсказывая: это не она…

В следующий миг на лестнице, уводящей к идущим по периметру зала балконам, появилась еще одна Флора, она легко сбежала до середины широкого марша, на миг остановилась, нахмурившись, а затем строго, но не зло произнесла:

– Райбен, хватит придуриваться!

Метаморф поспешно отступил от Ивана, его черты и одежда (которая оказалась вовсе не одеждой, а генерацией кожных покровов) подернулись рябью, как это бывает при помехах в проекционном устройстве, и спустя миг подле Таманцева уже стоял элегантно одетый мужчина средних лет с острыми чертами лица и ироничной улыбкой на тонких, кажущихся бескровными губах.

– Шодан, ты, как обычно, все испортила.

– Не место и не время дурачиться, Райбен. – Флора коснулась руки Ивана. – Позволь представить тебе моего старого друга.

– Мы уже познакомились, – беззлобно отшутился метаморф.

* * *

Через минуту музыка стала глуше, шум голосов собравшихся также начал стихать, люди отступали к стенам, намеренно формируя широкий проход по центру.

– Иван, сейчас нам предстоит пройти к залу заседаний Совета, – шепнула Флора. – Веди себя естественно, ничего не бойся, я обо всем договорилась.

– Да я и не боюсь, – ответил Таманцев.

– Вот и хорошо. Это не более чем формальность. – Флора взяла его под руку.

Веди себя естественно…

Легко сказать…

Они шли через анфиладу залов, и Иваном все глубже овладевало чувство гнетущей тоски, словно он ощущал шепот, исходящий от окружающих, расступающихся перед ним и Флорой. Он, конечно, не читал их мысли в буквальном понимании, но воспринимал эмоциональный настрой каждого из присутствующих, – мнемонические эманации сотен собравшихся накладывались одна на другую, но разнообразия не наступало, лишь усиливался невнятный шум, окрашенный в тоскливые, равнодушные тона…

Ощущение не являлось фантомным. Таманцев уже имел возможность неоднократно убедиться, что новые способности рассудка – не бред больного сознания, а лишь еще одно проявление реальности, ранее недоступное, а теперь воспринимаемое остро, почти болезненно.

Он был уверен, что Флора давно научилась абстрагироваться от сотен накладывающихся, усиливающих взаимное воздействие аур, но для Ивана все происходящее являлось новым, важным, и тем сильнее становилось ощущение тоскливой пустоты…

Таяли блеск и великолепие архитектуры, гасли спецэффекты, на первый план сознания выдвигалось мнемоническое восприятие, и обострившиеся чувства, теряя связь с реальностью физических тел, взамен получали новое качество ощущений: машинально шагая вровень с Флорой, Таманцев начал воспринимать оттенки эмоционального настроя окружающих.