Последний из Братства. Бессмертный Меч
Шрифт:
— Нет в нём ярости, мальчик. Ярость — это импульсивная эмоция со всеми вытекающими. Ты последователь Явы и должен знать, как они выглядят в бою: кричащие, шумные, с лицом, искаженным жутким оскалом. А теперь присмотрись к нему. Видишь? Лицо — словно застывший камень. После того рёва за весь бой он не произнёс ни звука. Его ведет другое чувство, слишком сильное чтобы твой бог смог овладеть им.
Ненависть. Такая сильная, такая глубокая, что у неё даже нет конкретной цели. Он просто уничтожает всё и всех, до кого может дотянуться, будто хочет уничтожить сам мир, в котором находится.
Лориус покачал головой.
— Прав был Лесник. Мир откуда
— Почему вы пришли к такому выводу, господин Лориус?
Бывший егерь чуть повернул голову в сторону задавшей вопрос Ворожеи.
— Молодой юноша ненавидит окружающий мир так сильно, что даже моё старческое сердце содрогается от мощи его чувства. И этот же человек возвёл свою свободу в абсолют настолько, что даже сделал её частью собственного имени. Он не готов отдать даже её частичку, в обмен на возможности и богатства, предложенные ему Райшилом. Подумай, девочка, что может объединять эти две крайности и ты сразу всё поймешь.
На ладье воцарилась какая-то гнетущая тишина. Красный Шут чувствовал, что слова Лориуса быстро нашли понимание у остальных присутствующих, но от него их суть почему-то ускользала. Метрах в ста от них открылся очередной портал откуда вышла группа воинов, замерших прямо в воздухе — новость о месте появления Смертного Меча Асфеда уже разлетелась по империи. Событие, которое элита Райшила сочла недостойным личного присутствия, вдруг заинтересовало буквально всех.
— Боюсь, я не могу понять, о чем вы говорите, господин Лориус, — снова заговорила Ворожея спустя несколько минут.
— Всё ведь просто, — произнёс архимаг без привычных ему при подобных объяснениях издевательских ноток, — В вашем родном мире Вольный был рабом.
Носорог внимательно следила за продвижением группы Стальных Бизонов, огибающих эпицентр схватки, чтобы оказаться на противоположной стороне. Девушка глянула наверх — зрителей собралось порядочно, наверное, сотни две, а может уже и больше. И всё ради одного человека.
Она опустила голову вниз, снова найдя глазами чудовищную фигуру. Шёл седьмой час осады. Доспехов на нём уже не осталось. Всё тело утыкано стрелами, обломками копий, воткнутыми мечами и кинжалами, половина кожи — почернела от многочисленных заклинаний. Этот окутавший его огонь исцеляет его, поддерживает в нём жизнь даже в таком состоянии, но Носорог не могла представить почему этот игрок до сих пор сам не вышел из игры. Даже на десяти процентах всё пережитое — невероятный ком боли. Представлять, что у него полоска стоит как у неё в районе четверти не хотелось совсем. Даже если отбросить боль, столько сражаться без перерыва, в одиночку — у неё бы просто сдали нервы от такого напряжения. Хотя она очень сомневалась, что он находится во вменяемом состоянии.
Но, судя по всему, даже силы бога не безграничны. Он начал уставать, магия и удары стали слабее, медленнее. Они по-прежнему были смертельны для большинства игроков, которые уже несколько часов умирали под ударами его копья каким-то неведомым образом, пережившего такой длинный бой. Однако, у топов появился шанс избавиться от него. В то, что он воскреснет и продолжит также буйствовать не верил никто. Если такое случиться, то она точно забросит Дастриус.
— Готовы? — спросила она у стоящего рядом игрока.
— Ага, — с мрачным выражением ответил Таёжник.
— Ну тогда давайте начинать. Глыба уже на месте.
План был простой — дать Носорогу протаранить цель, подготовив всё для максимально мощного удара. Чтобы враг точно не поднялся. По сигналу простые игроки отступили и их место занял Таёжник с дружинниками. Задача у них была одна — обездвижить цель. Носорог в это время начала готовиться к напряжённой пробежке. С места она сдвинулась, как только отряд дружинников вступил в бой. Мана и боевая энергия растеклись по телу, усиливая каждый её шаг, сотрясающих каменистую почву всё сильнее с каждой секундой.
Чем ближе она подбегала, тем безнадежнее казалась затея, но в самый последний момент Таёжник вцепился обеими руками за запястье цели, резко дернув на себя, оставляя ту на траектории удара. В самый раз. Вся мана и боевая энергия, что были в её теле пошли в дело. Земля у неё под ногами взорвалась, мощный рывок отправил её вперёд.
Есть!
Она почувствовала, как рог на её шлеме вонзился в тело. Теперь финальный штрих — увеличить собственную массу для усиления удара. Остановка была резкой, как и всегда. Глыба справился на отлично, создав из камня стену достаточно толстую, чтобы она её не пробила. После такого удара подняться нельзя. Это как быть вбитым в стену несущимся поездом.
Она уперлась руками в каменную стену, чтобы отодвинуться. Голова, конечно, после такого гудела сильно. Наверное, поэтому она не сразу заметила, как на её шею сверху легла чья-то рука. Вторая схватила её за пояс — и вот она уже в воздухе.
Ледяной кол каким-то неимоверным образом пробил её доспех и на спине, и на груди. Боль была адская, ноги у неё сразу отнялись — видимо задело позвоночник. Её буквально насадили на ледяной кол. Картинка перед глазами была вверх тормашками, но она точно видела, как безымянный игрок берет в руки своё копьё и замахивается для удара.
Он сделал взмах с криком, от которого у неё душа в пятки ушла: в нём была такая боль, такая мука, что её собственные страдания показались ей какой-то шуткой. Яркая вспышка и рёв молний стали последним, что она услышала, прежде чем вернуться в чертоги.
— Уничтожил ядро, — выдохнул архимаг, обратив все свои чувства на происходящее внизу. Даже для него наблюдать такое — редчайший опыт.
Вольный одним ударом создал волну из молний и боевой энергии, что буквально смела бегущих к нему игроков. Честно говоря, Игорь Семенович не думал, что тот сможет встать от того таранного удара Носорога. Выглядело всё так будто его должно было расплющить между этой девушкой и поднятой скалой. Но он быстро пришёл в себя, убил Носорога, насадив её на выращенный ледяной штырь, а потом сделал этот невероятный удар.
— Как это вообще возможно!? Он опять стал сильнее? — взвыл Князь.
Его можно понять. Шут на его месте тоже завыл бы: терпеть такие потери от одного единственного человека не просто.
— Это ненадолго, — сказал Лориус, — в его состоянии, после такого боя, его хватит, может быть на минуты две. И это будут очень тяжелые две минуты.
Болезненный вопль, родившийся внизу, на поле боя, подтвердил сказанные слова. Когда Вольный снова пошёл в атаку он больше не прекращал кричать. Он слышал на записи отголоски его сражения с Инароксом, после того как получил от него предостережение по этому поводу. Услышать всё самому, находясь рядом — нечто совсем иное. Каждый вскрик, протяжное завывание и вопли отдавались у него где-то внутри каким-то звериным страхом перед подобными звуками.