Последний из Братства. Культ Бога Битв
Шрифт:
— Я бы с такого меча тоже пылинки сдувал, — произнёс пораженный Крюк.
— Зарм не любил кровь, — задумчиво промолвил Вольный, стерев пропущенный ранее крохотный кровавый след с лезвия.
Крюка эта фраза немного смутила. Почему он употребил прошедшее время? Когда он повернул голову к Вольному чтобы спросить об этом, то заметил на заднем плане Женю тихонько помотавшего головой — об этом спрашивать нельзя. Он проглотил свой вопрос. Такое случалось уже не впервые. Иногда, когда Тарас позволял себе расслабиться, в его речи проскальзывало упоминание кого-нибудь, о ком Марк никогда не слышал. И всегда в таких случаях Женя не позволял ему расспрашивать
Тарас своей маленькой оплошности не заметил. Он аккуратно, самыми кончиками пальцев провёл по лезвию своего меча. Это был самый ценный подарок, полученный им от гномов, после того как он вернул Хадруту его силу. По ценности он стоял на одном уровне с Макки.
Ему нужно было ещё одно оружие. [Стремление Макки] — длинное, тяжелое копьё, обещающее поднабрать ещё больше в будущем. Таким можно пользовать не во всех ситуациях. Ему нужен был меч, который он мог бы использовать как одной, так и двумя руками, примерно, как это делал Сиху во время тренировочного поединка в Буркуме.
В создании Макки Вольный участвовал лично и это оружие прошло с ним долгий путь и ни разу не подвело. Он хотел, чтобы новый меч был таким же. Хадрут не стал противиться желанию бессмертного, хоть они оба и понимали, что вмешательство Вольного в его работу сильно скажется на конечном результате. Впрочем, ни тот, ни другой не были разочарованы тем, каким в итоге вышел меч.
Изделие получило легендарный ранг, но куда важнее — оно стало стихийным. В какой-то момент, во время придания заготовке формы, что-то случилось. Тарас сам до сих пор так и не понял, почему это произошло: может система как-то считала его чувства и желания во время работы или же она уловила какие-то намеки из того, что он озвучивал ранее. Это и не столь важно, куда важнее, что в какой-то момент Хадрут смел весь изначальный план, почувствовав что-то в заготовке. В её описании нет записи какой именно аспект дал ту или иную особенность, потому, что их, по сути, и нет.
Вся работа над клинком была чистой импровизацией, причем даже больше Вольного, нежели самого Хадрута. Ученик Гнура придавал металлу форму, а Вольный её «заполнял» используя свои скромные навыки зачарования, повинуясь собственным ощущениям чего-то эфемерного, витающего в воздухе в том зале, что и помогало ему в работе. Он не стал задавать никаких вопросов, а потом работа увлекла его так сильно, что он и не заметил, как в зале с наковальней, расположенной глубокого под землей, где воздух сухой как в пустыне, неожиданно пошёл дождь. Именно в воде, собранной из этого дождя, они потом и закаливали клинок.
Под конец Вольный так вымотался, что просто-напросто отключился. Когда он пришёл в себя, то увидел перед собой лицо Хадрута, сквозившее счастьем и радостью за хорошую работу. Ученик Гнура объяснил ему, что в какой-то момент их работа привлекла стихию. Не могучую сущность, вроде бога или какого-нибудь древнего духа, а именно стихию. Такое случается крайне редко и если знать, как действовать в такой ситуации (полностью полагаться на собственные ощущения), то можно получить по-настоящему уникальный предмет.
Именно такой они с Хадрутом и создали. Тарас нисколько не сомневался, давая новому клинку имя. Именно о покойном младшем брате он думал, создавая этот меч, творя эти зачарования, отразившиеся на клинке в виде капель и молний. Он и сам не знал, как сумел сделать их такими. Но всё вместе: его чары, навыки и поддержка Хадрута, а также сила самой стихии, соединились вместе породив это уникальное оружие.
И самым важным, тем, что тронуло его больше всего в этом клинке, было самое последнее его свойство — [ Родство]. Хадрут пояснил, что стихийные предметы, в некотором роде, живые и сами выбирают кому служить и помогать. Тем, кого они посчитают достойными, родными — они позволяют пользоваться всеми своими свойствами, а от тех, кто им чужд они закрываются, превращаясь в обычные предметы.
Вольный был даже немного напуган этим. В Яме никто не верил в Бога или Дьявола. Когда живёшь в таких условиях не остается в веры в какое-то эфемерное, великое «добро». Есть только одна опора — братья. И если они и молились кому-то, то только душам погибших братьев. У них была вера в то, что их души не исчезают бесследно.
Дастриус — это выдуманный, созданный искусственно мир, но может частичка души Зарма попала сюда, в этот меч?
Именно по этой причине Тарас с таким трепетом относился к клинку и всегда вытирал от крови, сразу же после боя — Зарм не любил кровь. Одним из самых страшных, а может и самым страшным, днём в памяти любого дитя Ямы остается день первой настоящей схватки. Схватки с другим таким же ребенком, узником этого места, его воспитанником, с твоим братом.
После такого боя победителю обычно дают время немного очухаться, прийти в себя, иногда до нескольких недель. Даже самые упоротые тюремщики не трогают узников в это период. Но Зарма не пожалели. Какие-то новенькие, решили поиздеваться над бедным мальчиком, только-только убившим собственного брата, и сразу после боя искупали его в разбавленной кровью убитого ванне. Он едва не захлебнулся там, а когда они его достали, то даже не дав умыться, бросили обратно в камеру.
Это было после третьего бунта в котором участвовал Лок. Судья специально набрал новых зверей себе в команду, чтобы затереть историю с Псами, дабы работники Ямы не дрожали в страхе перед её узниками.
Через несколько дней, он, Ортос, и Дреск, вырвались во время процедур из медблока. Ему тогда только-только стукнуло тринадцать, а сбежавшие вместе с ним братья были на год старше, хотя Дреск к тому времени уже вымахал так, что был крепче любого охранника.
Их цель была не сбежать, не освободить других чтобы начать новый бунт и даже не попытка собрать информацию о нововведениях в системе безопасности. Нет — то была казнь. Они нашли новых «Псов», что издевались над Зармом и убили. Они притащили главных зачинщиков в один из управляющих узлов, откуда можно было транслировать сообщения на всю Яму. Дреск ломал им кости одну за другой, пока его братья сдирали с ублюдков кожу.
Вся Яма слышала, как они кричат, воют, плачут и молят о пощаде. Конечно, сбежавших узников потом поймали: сначала выключили их передачу, отсекли все выходы с уровня, а потом пустили туда захватчиков — специально вооруженных и подготовленных людей для возвращения узников обратно в камеры. У них при себе нет летального оружия, чтобы даже при желании они не могли просто застрелить ценных подопотных, а такое желание быстро возникает, стоит с ними хотя бы раз столкнуться лоб в лоб.
Их арсенал в основном состоял из гранат со слезоточивым или усыпляющим газом, для выкуривания целей из подготовленных к обороне помещений, оружия с резиновыми пулями и ружей, стреляющих дротиками со снотворным. Они всегда были одеты в полный набор защитной экипировки, имели при себе дубинки и шокеры, а также щиты и цепи.