Последний из Братства. Культ Бога Битв
Шрифт:
— Вы всё ровно проиграли, — меж его ладоней появился сгусток тумана бледно-зеленого цвета, — тот маг не выстоит. Сломается рано или поздно, а вы…
Пламя битвы окутало всех троих, вернув возможность двигаться. Зверь был самым быстрым, успел занести меч для удара, когда маг спустил с цепи свой туман. Крохотное облачко разделилось на три части, выросших до размеров человека за доли мгновения. Они ударили игроков и сразу же свалил их с ног.
— Это заклинание называется Пожиратель Плоти. Кости после него остаются чистыми, нетронутыми, — ухмыльнулся юноша улыбкой древнего старца, — я все-таки победил.
Ховрас
— Ты забыл кое-что. Кто-то ведь закрыл тебе путь дальше, верно?
Осознание пришло к некроманту слишком поздно. Клио выросла из темноты за его спиной. [Сердцеед] одним ударом располовинил некроманта — мгновенная смерть. Вампирша обошла останки и склонилась над умирающим Вольным.
— Сейчас я тебя пить не рискну.
Губы Тараса едва дернулись ей в ответ. Так себе смерть. Он чувствовал, как разваливается изнутри.
— Найди Кальта… Он поможет выбраться… И не дерзи, он пострашнее нас будет…
Услышала она его ответ или нет Тарас не знал — свет померк и через секунду он возник у себя в чертогах.
Кальт стоял, скрестив руки, глядя в пугающую, движущуюся темноту, что билась о установленную им стену огня. Сгустки пламени безостановочно выстреливали, чтобы убить особенно живучих тварей, способных пробиться через его огненный барьер. Портал расширился уже до тридцати метров и подступающие к нему создания начали становиться всё сильнее.
Символы под его ногами внезапно мигнули. Всё произошло так быстро, что Кальт даже заметить ничего не успел. Портал в ад, который он стерег исчез, теперь перед ним была просто металлическая стена. Тифлинг даже коснулся её, чтобы подтвердить, что ему это не почудилось. Далее он обратил свои чувства к тому месту, где слышал Вольного в последний раз. Там осталась одна живая душа, быстро пришедшая в движение, в его сторону. Что ж, подождем.
Она смело вышла в свет его огней и архимаг натянуто улыбнулся, оценив её рост.
— Что-то здоровяки последнее время стали встречаться мне с завидной частотой.
Женщина улыбнулась ему и вот тогда улыбка мага превратилась в оскал.
— Вас вроде бы истребили, лет семьсот назад?
— Мне больше шести тысяч лет, маг.
— Ты хорошо сохранилась для своих лет.
Клио посмеялась, стараясь спрятать волнение. Она ощутила силу стоящего перед ней тифлинга, огромную силу, ту с которой она даже рядом встать не способна.
— Остальные?
— Умерли. Позволили мне легко добить устроившего весь это ужас некроманта.
— А Гарро?
— Вольный упоминал его, но здесь его кажется не было.
— И чем же он занят, раз не явился сюда?
— Закрылся, — выдохнула Даийлен, откинувшись назад на своём ложе. Тёмная нить, поднимающаяся из глубины Кладбища Гор медленно истлела. Она больше не чувствовала этой, почти забытой энергии орд Каулудана.
— Мойтро, — позвала слугу богиня света.
— Да, моя госпожа.
Из-за её спины вышел худощавый старик в белоснежных одеждах, почти искрящихся в свете колонн Зала Сияния. Он располагался на вершине её крепости внутри домена. Колонны кругом опоясывали площадку, где на полу располагалась карта Дастриуса, сотканная из игры света и тени.
— Узнай, что случилось. Кто открыл портал и почему он исчез. Где это произошло и почему мы ничего об этом не знали. И в этот раз я не приму «не знаю» в качестве ответа. Ты меня понял?
— Д-да, моя госпожа, — дрожащим голосом ответил кастелян крепости.
Он уже провалился один раз, не сумев рассказать ей каким образом оружие Смертного Меча Асфеда, хранившееся в их сокровищнице было украдено и заменено на подделку. Кастелян торопливо удалился, оставив богиню в окружении нескольких слуг.
Даийлен лежа взирала на карту мира, пока пара юношей обмахивали её с помощью опахало. Третий, с подносом в руке, стоял подле ложа. Он привлек её внимание ещё когда появился.
— И давно ко мне на службу берут калек?
Правая рука молодого юноши была скрыта небольшим плащом, через который она вполне ясно видела обрубок начинающийся недалеко от торса.
— Не все ли достойны вашего света, госпожа?
Даийлен повернула голову в сторону молодого слуги.
— Давно никто не осмеливался отвечать мне вопросом на вопрос. — Испускающие свет глаза богини ещё раз прошлись по молодому юноше, — За какие заслуги тебя взяли?
— Я умею подбирать лакомства, подходящие моменту, госпожа.
— Весьма смелое заявление, юноша. — Даийлен посмотрела на поднос в единственной руке мальчика. На нём не было ничего готового, лишь различные фрукты и ягоды, — Уверен, что сможешь ответить за него?
— Выбирайте, что вам будет угодно, госпожа, вы не разочаруетесь, — смело ответил слуга, в очередной раз повеселив богиню, не увидевшую в мальчишке привычного для её слуг страха.
Даийлен несколько секунд изучала содержимое подноса и остановила свой выбор на одинокой виноградной грозди. Тонкие пальцы аккуратно оторвали от неё одну ягоду, крупную, светло-зеленого цвета. Богиня проглотила её и, всего на миг, на её лице мигнуло удивление, после чего её глаза обратились к молодому слуге.
— Мне нравится. Откуда он?
— Один древний старик потратил большую часть своей жизни, чтобы вырастить его для вас. Этот слуга лишь передал его вам.
— Специально для меня?
— Вы оставили глубокий след в его сердце в самом начале жизни. Это его подарок именно для вас. Я абсолютно уверен, что ваша похвала согреет его душу.
— Надеюсь. Он должен будет вырастить для меня ещё. — Даийлен взяла с подноса всю гроздь и начала не торопливо вкушать лакомство, способное удовлетворить её ставший привередливый за тысячелетия существования вкус. Опустошив половину, богиня на миг замерла, после чего в нескольких метрах от её ложа возникло отражение другой комнаты. Это явно был кабинет, судя по огромному количеству древних свитков, пергаментов и книг. За столом, где каждая вещь была расположена на своём, строго отведенном ей месте, сидел мужчина, выглядевший чуть старше тридцати лет. Его сомкнутые в замок ладони лежали на столе, пока взгляд глубоких голубых взгляд изучал убранство домена Даийлен. Мужчина одними лишь движениями глаз обозначил присутствие рядом с богиней посторонних, но не получив на это никакой реакции, едва заметно вздохнул и начал говорить: