Последний континент
Шрифт:
— В таком случае назначаю тебя главой Комитета по постройке лодки, — сказал Чудакулли. — Возьми себе в помощь главного философа. А остальные пусть займутся поисками пресной воды. И пищи. Сбейте пару кокосов. В общем, действуйте.
— А ты что будешь делать, аркканцлер? — ядовито осведомился главный философ.
— Я возглавлю Комитет по добыче белка, — парировал Чудакулли и многозначительно взмахнул удочкой.
— То есть опять будешь удить рыбу? И какой от этого толк?
— А такой, главный философ. Будет чем поужинать.
— Ни у кого сигаретки не найдется? —
Волшебники, ссорясь и продолжая обвинять в случившемся друг друга, разошлись в разные стороны.
А под покровом деревьев, среди палой листвы вдруг зашевелились корни. Множество очень маленьких растений принялись со страшной скоростью расти…
— Это последний континент, — сообщил Скрябби. — Его… сляпали в последнюю очередь и… немного не так, как остальные континенты.
— А по-моему, он выглядит довольно-таки старым, — хмыкнул Ринсвинд. — Даже древним. И холмы эти тоже выглядят вполне по-древнему. Как самые настоящие холмы.
— Они были созданы тридцатитысячелетними.
— Да ты посмотри на них! Им же миллионы лет, не меньше!
— Точняк. Их создали тридцатитысячелетними миллионы лет назад. Время здесь, — кенгуру пожал плечами, — течет иначе. Его… склеили по-другому — врубаешься?
— Кому рассказать, не поверят, — покачал головой Ринсвинд. — Я, нормальный, здоровый человек, сижу здесь и слушаю россказни кенгуру. Это так, к слову.
— Между прочим, мне очень трудно подыскивать такие слова, чтобы ты все понял, — упрекнул его кенгуру.
— Отлично, продолжай поиски, рано или поздно найдешь. Хочешь бутердброд с вареньем? Это кружовник.
— Не хочу. Я, друг, придерживаюсь строгой травяной диеты. Послушай…
— Не так-то часто попадаются кружовниковое варенье. Или кружовничье — как правильно? Малиновое, клубничное — сколько угодно. Даже черносмуродиновое. На сто банок лишь одна — кружовник. О, извини, продолжай.
— Ты правда хочешь слушать дальше? Или смеешься надо мной?
— А ты видишь на моем лице улыбку?
— Ну ладно… Ты когда-нибудь замечал, что на больших пространствах время течет медленнее?
Бутерброд замер на полпути ко рту Ринсвинда.
— Замечал. Но ведь это только так КАЖЕТСЯ.
— Думаешь? Когда создавался этот континент, времени и пространства оставалось совсем немного. Вот и пришлось их перемешать, чтобы все работало. Тут время происходит с пространством, а пространство происходит со временем…
— Отличное варенье, но, знаешь, вот ем и думаю: наверняка ведь рано или поздно попадется кусок сливы, — с набитым ртом проговорил Ринсвинд. — Или, к примеру, ревеня. Ты не поверишь, но так делают сплошь и рядом. Запихивают в банку ягоды и фрукты подешевле. Я как-то в Анк-Морпорке познакомился с одним типом, который варенье варит, так он рассказывал, чего туда только не суют — и объедки, и красители, а я спросил, ну а как же малиновые косточки, а он и говорит: так они ж из дерева. Из дерева! Мол, для этого у них специальный станок, чтобы косточки разных размеров точить. Представляешь?
— Друг, может, ты прекратишь нести эту чушь о варенье и придешь в себя?
Ринсвинд опустил бутерброд.
— О боги, надеюсь, что не приду, — вымолвил он. — Сам подумай: я сижу в пещере, расположенной на континенте, где никогда не бывает дождей и где кишмя кишат всякие кусачие твари, и разговариваю — только не обижайся — с каким-то травоядным, которое пахнет будто любимый коврик легко возбудимых щенков, а недавно я обрел способность находить в самых неожиданных местах бутерброды с вареньем и всякие пирожки, и на стене древней пещеры мне показали весьма странный рисунок, а еще меня предупредили, что тут абсолютные нелады со временем и пространством, — и после всего этого вышеупомянутый травоядный кенгуру хочет, чтобы я ПРИШЕЛ В СЕБЯ? Когда задумываешься надо всем этим, невольно задаешься вопросом: а я-то тут при чем?
— Вишь ли, друг, на самом деле это место так и не было ДОСОЗДАНО. Его не повертели, не покрутили… не подогнали… — Кенгуру посмотрел на Ринсвинда таким взглядом, словно читал его мысли. — Это как в составной картинке: последний кусочек подходит, он нужной формы, но, чтобы он встал на место, его нужно правильно повернуть. Так понятнее? А теперь представь, что этот кусочек — чертовски большой континент, который нужно вертеть в девяти измерениях сразу. И тут…
— На сцену выхожу я?
— Точняк! Весь в белом!
— Гм-м… Я, конечно, понимаю, тебе мой вопрос может показаться дурацким. — Ринсвинд поковырялся в зубе, пытаясь вытащить косточку кружовника. — Но почему именно я?
— Сам виноват. Явился сюда — и вдруг все пошло не так. Причем с самого начала.
Ринсвинд оглянулся на стену пещеры. Земля опять затряслась.
— А ты не можешь, ну, удалить меня?
— В прошлом что-то изменилось. Изменилось очень серьезно.
Кенгуру посмотрел на измазанное вареньем непонимающее лицо Ринсвинда и предпринял новую попытку.
— Твое появление внесло фальшивую ноту.
— Куда?
Животное неопределенно помахало лапой.
— Проклятье, да во все это! — воскликнул кенгуру. — Тебе нужны определения? Хочешь, называй это чертовским многомерным шарниром локализованного фазового пространства. Или просто песней.
Ринсвинд пожал плечами.
— Не буду спорить, я приложил руку к тому, чтобы отправить на тот свет нескольких пауков, — сказал он. — Но у меня не было выбора: либо я, либо они. Сам подумай, когда тебе прямо в лицо внезапно сигает такая тварь…
— Ты изменил историю.
— Не преувеличивай. Парой пауков больше, парой меньше — это ничего особенно не меняет. Представляешь, некоторые из этих гадов используют свою паутину как резинку: ты только слышишь «чпок», а в следующую секунду…
— Я говорю не о той истории, которая начинается сейчас, я говорю о прошлом, о той истории, что уже случилась.
— Я изменил события, которые произошли давным-давно?
— Точняк.
— Одним своим появлением я изменил то, что давным-давно случилось?