Последний козырь Президента
Шрифт:
В этот день я задержался на работе до позднего вечера, но в дверь кабинета так никто и не постучал.
К началу выпуска десятичасовых новостей я наконец-то добрался домой. Первое, что я сделал, перешагнув порог родного дома – снял штаны и стянул через голову потную рубашку. После чего, кряхтя и почёсываясь, с удовольствием отправился в ванную.
Стоя под упругими водяными струями, я чудом расслышал трель дверного звонка. Наскоро утерев лицо и намотав на бедра махровое полотенце, я поплёлся к входной двери. С экрана домофона
Незнакомец невозмутимо жевал жвачку и терпеливо ждал, пока я открою дверь.
Я живу в коттеджном посёлке «Алые паруса», который добросовестно охраняется сотрудниками ЧОП, поэтому случайные посетители исключаются. Это означало, что поздний визитёр забрёл ко мне не по ошибке, а значит, придётся открывать дверь и общаться с ним.
Придерживая полотенце левой рукой, и бормоча нелестные эпитеты в адрес незнакомого посетителя, я открыл дверь.
– Тебе чего? – спросил я мальчишку голосом, лишённым всякого намёка на гостеприимство, и в этом момент заметил, что это не пацан, а одетая в стиле «унисекс» коротко стриженая девица, у которой под майкой с трудом, но угадывались холмики недоразвитых молочных желёз.
– Стриптиз заказывали? – флегматично поинтересовалась девица и сплюнула жвачку на кафель. Это была первая часть пароля.
– Я не сторонник подобных развлечений, – произнёс я отзыв.
– Зря отказываетесь. Всё оплачено! – закончила незнакомка и, отодвинув меня рукой, прошла в квартиру.
«Да-а, манеры у моего напарника оставляют желать лучшего!» – подумал я и пошлёпал босыми ногами вслед за девушкой.
По пути я ухватил с вешалки махровый халат и облачился в него, пока гостья бесцеремонно осматривала квартиру.
– Если не ошибаюсь, старший лейтенант Шкурко? – поинтересовался я, завязывая пояс халата.
– Угу, – бросила через плечо гостья. – Шкурко! Только ты меня так не зови, терпеть не могу эту фамилию!
– А как же Вас прикажете величать?
– Мой оперативный псевдоним «Британик», так что можешь звать меня просто Бритни. Кстати, я не лесбиянка.
– Разве я что-то сказал по поводу Вашего облика?
– Не сказал, но подумал. Все так думают! А зря, мне нравятся ухаживания мужчин.
– И что, есть желающие? – саркастически усмехнувшись, поинтересовался я. В ответ Бритни скорчила гримасу и открыла рот, чтобы дать мне словестный отпор, но не успела.
– Заткнись! – произнёс я тихо, но тональность моего голоса ничего хорошего не обещала.
Я схватил её за худое плечо и резко толкнул от себя. От неожиданности она попятилась и шлёпнулась в кресло.
– Значит так, старший лейтенант! – продолжал я воспитывать «борзого» подчинённого на повышенных тонах. – Я полковник Каледин, а Вы – подчинённый мне младший офицер, и извольте соблюдать субординацию! На брудершафт мы с вами шампанское не пили, поэтому никакого панибратства я не допущу. Не знаю, кто Вам сказал, что со мной можно так беспардонно себя вести, но он явно ошибался. Вы находитесь в чужом доме, поэтому будьте любезны соблюдать правила приличия, а не шастать по комнатам!
– Да я только…
– Молчать! Не нравится работать со мной на таких условиях – вон из квартиры! Можете жаловаться на меня хоть самому Директору, но если хотите работать со мной дальше, то запомните, что наши отношения будут строиться на безоговорочном подчинении и высокой исполнительской дисциплине. Короче, «я начальник – ты дурак»!
– Дура.
– Что Вы сказали?
– Я сказала «дура» – женский род, – покорно пояснила Шкурко, и в этот момент я увидел, как дрожат от обиды её ресницы.
«Ещё женских слёз мне не хватало», – мелькнула мысль.
Возникла неловкая пауза. Начальственный пыл у меня пропал, и я неожиданно почувствовал себя неловко. Молчал я, молчала моя напарница.
– Тебя как звать… по-человечески? – спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчанье.
– Настей, – ответила старший лейтенант, и по-детски шмыгнула носом.
– Хорошее имя. Чаю, Настя, хочешь?
– Лучше водки!
– А по соплям?
– Тогда ничего не надо. Спасибо!
– Ну, раз ты ничего не хочешь, будем устраиваться на ночлег.
– Я лучше, товарищ полковник, пойду. Мы ведь должны были с Вами сегодня познакомиться в неформальной обстановке, вот и… познакомились!
– Поздно уже! Сегодня переночуешь у меня, а завтра… завтра видно будет!
– Нет, я лучше пойду…
– Ещё слово – и в ухо дам! Ну, так как?
– Как прикажете!
– Будем считать, что пришли к консенсусу. Постелю тебе в соседней комнате на тахте. И запомни! Если я утром не найду тебя в квартире, то считай, что твоя служебная карьера – в карьере! Я понятно выражаюсь?
– Более чем!
– Вот и ладушки! Сейчас я тебе пижаму выдам, правда, не по размеру, но зато новую, ненадёванную, и можешь идти в душ.
– Одна?
– Нет, у тебя точно что-то с мозгами! Конечно, одна! Доказывать, что ты не лесбиянка, мне не требуется!
Короткая майская ночь прошла спокойно, без происшествий, и закончилась по-летнему ярким и стремительным рассветом. Проснувшись, я, не вылезая из-под одеяла, прислушался, не доносятся ли из кухни какие-либо звуки. Однако ни звуков, ни дразнящих аппетит запахов из кухни не доносилось. Обычно, если у меня в квартире ночует женщина, то в знак признательности за проведённую в моей постели ночь, она встаёт раньше меня, чтобы приготовить яичницу с ветчиной и сварить чашечку чёрного кофе.
Для меня завтрак с женщиной – это не просто поглощение пищи, это целый ритуал. Накануне вечером я вешаю в шкаф на плечики три чистых рубашки – белую, розовую и голубую, и при этом пытаюсь угадать, которой из них утром воспользуется гостья. Девушки с романтичным настроем выбирают розовую, более практичные особы почему-то предпочитают голубой цвет, а если у мимолётной подруги с похмелья болит голова, то она накидывает на себя белую рубашку. Можете не сомневаться: проверено на практике, и не однажды.