Последний мамонт
Шрифт:
А на Руси звали его Индрик-зверь, только подойдёшь к нему поближе — и выходит, что он вовсе не таков, каким его представлял. То он похож на слона, то на лошадь, то у него голова коня, а тело рыбы.
Говорили и о том, что мамонт похож на большую щуку и выглядывает по ночам из-под воды чёрных озёр. И когда он высовывается оттуда, то озеро мелеет вполовину. А всё оттого, что мамонт — сын морского царя и слишком молод, чтобы сидеть смирно под водой. И вот тогда он ворует у людей рыбу, которая идёт в сети.
Может, земляной зверь и вовсе меняет свои обличья —
Иногда мамонт — это зверь, похожий на дракона, и иногда этот дракон помогает людям, а иногда враждебен им. А иногда вовсе не поймёшь, чего он хочет да и жив ли он. Иногда оголодавший северный народ собирался вокруг найденных костей, и шаман бил в бубен, причитая. Если он делал это правильно, то кости обрастали мясом на радость голодным.
У китайцев мамонт был похож на огромную крысу, ещё у кого-то на выдру, а у прочих — на медведя.
Но всё равно это был подземный зверь, гость из царства мёртвых.
Того царства, что принимало всех без разбора — будь ты человек северного народа или пришелец с материка. Иногда северный народ следовал давней традиции и убивал стариков — раньше их резали ножами, а теперь северному народу не жалко было истратить на отца патрон.
Старику стреляли в затылок, и он падал, отправляясь в последнее путешествие — туда, где под землёй живёт огромный лохматый зверь.
И старики шли в нижний мир большим подземным путём, широким ходом, протоптанным лохматым зверем.
А пришельцы не шли никуда, как погибший когда-то врач Вольфсон, по слухам, убитый каюром Старцевым по приказу начальника зимовки Семенчука.
Впрочем, что там было на самом деле, уже никто не знал.
А полярники, вмёрзшие в лёд, и лётчики, разбившиеся на своих машинах о горы полуострова, не шли вслед за мохнатым зверем нижнего мира. Они не шли за ним, потому что просто не знали, что это можно.
Мёртвые путешественники лежали в своих ледяных капсулах и сидели в кабинах разбитых самолётов и не ведали, где находится особый путь, проложенный для них давным-давно.
А Еськов был жив и находился в немецком городе Кёнигсберге, где жил на квартире у одной испуганной немки. Немка спрятала все фотографии и сняла портреты со стен, но выглядело это жалко — тёмные квадраты на обоях доказывали виновность.
Еськов всё понимал, но не ему было гонять хозяйку за неудобное родство.
Он нашёл в её доме книгу про мамонтов и читал её, лёжа в удушающей огромной перине. Сначала он пытался накрываться этой периной, но когда с него сошло семь потов, решил спать поверх неё, укрываясь грубым одеялом.
Мамонты жили внутри книги и говорили по-немецки.
За несколько лет войны Еськов выучил этот язык, но выучил криво, другие, пахнущие огнём и горелой сталью, слова мешали ему. И всё же книга была про мамонтов — и это было главное.
Неизвестный ему немец писал
И тогда повелитель подземного мира умирает, отравившись тем воздухом, которым так спокойно дышат люди. Также речь там шла о всемирном потопе, что вымыл кости мамонтов из-под земли и разнёс их по всему миру… Много чего интересного говорилось в этой книге.
К немцам Еськов не испытывал ненависти — нет, он убивал их, и убивал много, а они убивали его друзей, но Еськову повезло. Ему повезло оттого, что не были умучены его родные страшной смертью, не хоронили его детей в ямах и не вешали его родителей на базарной площади.
Да и немцев он любил, особенно тех, кто был причастен к великому мамонтову делу.
Вот, к примеру, был Пфиценмайер, про которого уже сказано, что на родине он был Евгением Вильгельмом, а в России — Евгением Васильевичем. Родился Евгений Васильевич в 1869 году, а приехав в Россию, служил в Зоологическом музее. Принял Евгений Васильевич на заре века русское подданство и ездил в Сибирь за знаменитым мамонтом, о чём потом написал книгу. А потом он уже был в Тифлисе начальником музея. Препаратор Пфиценмайер изучил Берёзовского мамонта, но мамонт всё ещё назывался Elephas berezovkius, будто индийский элефант.
Но и сам препаратор тоже имел два имени — на немецкий манер и на манер русский. Удивляться было нечему — разве тому, что Пфиценмайер нашёл внутри мамонта.
А нашёл он целый пуд пищи. Были там иголки сосен, елей и лиственниц. Нашёл препаратор Пфиценмайер там мох и шишки, кору берёзы и тимьян с шалфеем.
И обнаружил ещё немецко-русский человек Пфиценмайер, что кости мамонта переломаны — видно, погиб он разом, не успев переварить свой мох и кору.
Мамонт погиб, и именно погибшему, а не умершему мамонту глядел Еськов в стеклянные глаза. А вот сам Еськов, десятки раз, казалось, обреченный на гибель, выжил на страшной войне.
Войны всегда переменяют судьбы.
Судьба препаратора Пфиценмайера была переменена Первой мировой войной, иначе называемой империалистической.
Не помог Евгению Васильевичу ни русский паспорт с орлами, ни мохнатый зверь мамонт.
Оказался он человеком непростой и печальной судьбы: когда началась война с немцами, его было не тронули, но августовским днём шестнадцатого года всё же арестовали по подозрению в шпионаже.
Он просидел под замком полтора года, всё его имущество пропало, и известно только то, что в 1917 году он уехал в свой Вюртемберг.
Академические справочники заменяли дату его смерти вопросом.
Это всё очень грустно.
А ведь мог прожить долгую жизнь — подумал Еськов, — сейчас ему могло быть около восьмидесяти, если не погиб под бомбёжками.
Он помнил маленькую коричневую книжицу, что была переведена с немецкого. На книжице был изображён мамонт, будто нарисованный на стене пещеры. Еськов читал эту книгу ещё школьником — и вот теперь вспомнил в чужом городе, среди немецких книг, что не были никем переведены.