Последний министр. Том 4
Шрифт:
– Продолжайте, милостивый государь, – спокойно сказал Николай, видя, что Милнер устроил игру в гляделки с Протопоповым. – Мы вас внимательно слушаем.
– Также мы готовы ходатайствовать перед правительством за предоставление свободного кредита для русской промышленности, – Милнер заставил себя отвести взгляд от министра внутренних дел. – В том числе для содержания за границей представителей русского правительства и содержания военнопленных. Размер займа на основании предыдущего опыта и аналитики видится нам на рекомендуемом уровне 5,5 миллионов фунтов стерлингов в месяц. Обращаю внимание, что предоставление этой суммы видится нам возможным в том случае, если Русское правительство не станет выдавать разрешения частным фирмам
Николай аж закашлялся, заслышав это условие. Но тотчас сделал вид, что подавился табачным дымом.
Протопопов хорошо помнил, что пункт предоставления займа для нужд промышленности являлся для Российской империи основополагающим и животрепещущим. Потому как министр финансов господин Барк не раз докладывал, что большинство уже имеющихся заказов на удовлетворение нужд частной торговли и промышленности были урегулированы путем так называемых акцептных кредитов, на погашение которых необходимо предоставления дополнительных средств. И без надлежащей перекредитовки Россию ожидал скорый дефолт, ввиду неспособности оплаты по своим взятым финансовым обязательствам. Полная финансовая яма, глубже некуда.
Все это хорошо, но Протопопов буквально чувствовал как на шее Империи смыкаются когти Ротшильдов и Рокфеллеров. А эти не будут долго тянуть резину – выпьют из русских все соки и выбросят, а ещё лучше – дадут время, чтобы восстановиться от тяжёлого потрясения, а потом снова выпьют…
Милнер следом насыпал соль на рану, снова подчеркнув:
– Мы с особой тщательностью представим обозначенный выше вопрос на рассмотрение во всех его деталях британскому казначейству, но мы не считаем себя уполномоченными высказать какие-либо конкретные соображения уважаемым союзникам, насколько британскому казначейству будет возможным согласиться на вышеизложенное.
Запутано так, что без ста граммов не разберёшься. Протопопов вздохнул.
Руку поднял российский министр финансов Барк, который также заговорил по английски. Слушать это было совершенно неприятно, когда член правительства огромной империи прогинается в угоду Англии. И в столице Российской Империи говорит на забугорном ленгведже, а не на своём родном языке.
– Прошу господ делегатов ещё раз учесть и обратить пристальное внимание на необходимость принятия решительных мер по предотвращениб дальнейшего падения расценки рубля за границей. Мы были вынуждены урегулировать заграничные заказы путем продажи рублей, ввиду незначительного размера вывоза, которым балансировались бы эти покупки, – крайне заумно заверил Пётр Львович, тщательно подбирая слова и тараща свои большие от природы глазища на делегатов. – Уже запрещён ввоз предметов роскоши и далее мы применим ещё более решительные ограничения ввоза и остальных предметов. Но одни такие ограничения не в состоянии остановить стремительное обесценение рубля на рынке. Над нами домокловым мечом висят затруднения внутреннего транспорта, недостаток в сырых материалах и дороговизна труда, что приводит к росту стоимости жизни. В то же время обязательства нашего казначейства, вынуждают Государственный банк производить огромный выпуск бумажных денег. Нам необходимо в кратчайший срок внушить доверие к рублю путем установления устойчивости его курса за границей, чтобы получить необходимые средства для покрытия военных расходов, – протараторил Барк. Пожал плечами. – Иначе нас ожидает катастрофа не только в финансовом, но и в военном и политическом отношениях.
Барк ещё раз обвёл иностранных делегатов взглядом, беря паузу. Но не получив ответа или возращений, продолжил свой спитч.
– Убеждён, что подобные расходы будут предельно минимальны, разумны и обоснованы. Поддержка рубля станет производиться с осторожностью и только тогда, когда рубль будет оцениваться в Лондоне ниже кусов 10 фунтов стерлингов за 140 рублей. Тем не менее для этого необходим большой резервный фонд, и мы надеемся, что британское казначейство не откажет открыть нам кредит… в размере 12 миллионов фунтов стерлингов на каждые три месяца до конца текущего года.
Делегаты внимательно выслушали слова министра финансов, закончившиеся очередным робким и как бы виноватым пожеланием выделения средств России. Начали перешёптываться.
Протопопов ощущал себя так, будто предстал перед очами вершителей мира. И как будто это не Великобритании нужно, чтобы военная махина России оставалась на плаву, а совершенно наоборот.
Наконец, Милнер заговорил:
– Мы вполне признаём серьезные неблагоприятные последствия, связанные с этим вопросом, господин, Барк, и понимаем, насколько разрешение означенного вопроса должно озабочивать вас. Как и разделяем ваши опасения, что результатом дальнейшего обесценения рубля могут явиться серьезные последствия как для России, так и для ее союзников по Антанте, и мы готовы рекомендовать принятие мер для исправления этого явления. Мы будем просить свое правительство предоставить единовременный кредит в размере 12 миллионов фунтов стерлингов на три месяца, начиная с 1 апреля. Этот кредит может быть использован в полном размере с момента его открытия в течение трех месяцев.
Барк выслушал все это стоя.
И когда «хозяева» вынесли своё решение, буквально сполз на стул – счастливый, как таракан. Чему радоваться только – очередной подачке с барского плеча, за которую тебя потом обдерут, как Сидорову козу? Да и выдавать России кредит в том размере, который запросил министр финансов – никто не стал.
– Разумеется, что открытие каких-либо новых кредитов для этой цели будет зависеть от того, насколько русским и британским правительствами будет признан удовлетворительным результат покупки рублевой валюты в Лондоне совместно с централизированной валютной политикой, проводимой министром финансов в Петрограде, а также насколько будет действительным результат от предохранительных мер, предпринятых в целях ограничения ввоза, – сухо добавил лорд Милнер, как раз поясняя все то о чем подумал Александр Дмитриевич.
Руку поднял Беляев.
– Прошу ещё раз обратить внимание коллег, что у нас остро стоит потребность в серебре, необходимом для содержания военного отряда в Персии. И эта потребность носит весьма срочный характер и не терпит отлагательств. Речь о 4 миллионах фунтов стерлингов до конца текущего года, чтобы держать сии силы в боеспособном состоянии.
Речь шла об армейском корпусе Баратова, который в кампанию 1917 года планировал выступить в совместное наступление с англичанами через Багдад на Мосул. И без оного корпуса англичанам могло прийтись очень несладко на чужой земле.
– Да-да, мы помним о вашей обеспокоенности, это предмет обсуждения между британским посольством в Петрограде и Министерством иностранных дел в Лондоне, – охотно подтвердил лорд Милнер. – Вопрос о выдаче чеков Учетно-ссудным банком Персии затрагивает исключительно дипломатическую область, и поэтому мы полагаем опять-таки, что можем только обратить внимание на пожелание русского правительства по возвращении в Лондон. Ну и по возможности ускорить реализацию вашего запроса, – заключил англичанин на старый лад.
Протопопов не сдержался – хмыкнул. На хрена вот эту комедию надо ломать господину Беляеву. Русские взяли на себя обязательства, которые готовы последовательно выполнять в случае надлежащего финансирования – нет денег, нет обязательств. И пропади все пропадом. Почему вот так прямо об этом англичанам не сказать? И более того – отчего именно так не поступить? Все карты то у российских генералов на руках. Да и примени такой подход в Персии русская армия, то полегли бы англичане у Багдада в апреле 1916 года. Милнер, как и его правительство все это наверняка понимают, а вот Беляев – нет.