Последний негодник
Шрифт:
Она подняла руки и обвила вокруг него, но как-то чопорно, а ее длинное тело задрожало от напряжения. Вир поднял голову и взглянул на нее. Лицо ее было бледным и замкнутым. В глазах он увидел свое отражение и что-то еще. Нечто мрачное и тревожащее.
– Ты устала, – посочувствовал он, ослабив свою медвежью хватку. – Что ж, день был трудный и утомительный.
– Я не устала. – Голос драконши дрожал. – Я поднялась сюда и тотчас уснула, лишь стоило коснуться головой подушки. – Она высвободилась из его рук. – Я проснулась час
– Но этого времени не хватило на то, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее для брачной ночи, – заметил он, решительно не обращая внимания на чувствительные уколы совести. Он стремительно вовлек ее в брачные узы. Он воспользовался ее минутной слабостью. Ну что ж, очень хорошо. Он бессовестный – наравне с испорченностью, несносностью и другими «et cetera». Такова уж его натура. – Все замечательно. Я буду счастлив помочь тебе избавиться от брони.
И потянулся к самой верхней пуговице.
– Я не готова вступить в супружеские отношения, – сухо заявила она.
– Разумеется. – Он расстегнул верхнюю пуговку. – Я тебя подготовлю.
Она шлепнула его по рукам.
– Я серьезно, Эйнсвуд. Нам нужно поговорить.
– Гренвилл, ты же знаешь, мы и двух минут не можем побеседовать, чтобы не поссориться, – напомнил он. – Давай на сегодня отставим разговоры, что скажешь?
И приступил ко второй пуговке.
Она схватилась его за запястье холодной рукой.
– Совесть не позволяет мне оставаться твоей женой, – заявила она. – Я хочу аннулировать брак.
– Твоя совесть выжила из ума, – сказал он. И поцеловал прямой надменный нос. – Это просто из-за свадьбы сдают нервы.
– Я не нервозная барышня. – Драконша повысила сильнее задрожавший голос. – И не истеричка, и нечего со мной так снисходительно обращаться. Я просто пришла в себя и все. – Она помедлила, сжала челюсти и подняла подбородок. – В общем-то, я ведь не благородного происхождения, и даже наполовину не леди. Ты герцог Эйнсвуд. И должен жениться на леди. Ты в долгу перед своей семьей.
– Я сейчас женат на тебе, – нетерпеливо возразил он. – И не желаю никакую леди. Да я бы не знал, что с ней делать. – Он сгреб ее за плечи. – Надеюсь, ты не испытываешь на мне эти ваши женские жеманные штучки.
– Мы не можем лечь в супружескую постель. – Два розовых пятна появились на ее щеках. – Ты не должен плодиться и размножаться со мной. Я не позволю тебе так рисковать.
– С какой стати?
– Из-за моей семьи. – Она с трудом выговаривала слова. – Ты понятия не имеешь о моей семье. Мне бы следовало рассказать тебе раньше, но я была в таком потрясении, так напугана, что ты разбился, и потом… – Она отстранилась. – Это так нелепо. Я хотела сделать тебя счастливым, а ты твердо решил венчаться без проволочек. Я не знаю, с чего я захотела осчастливить тебя, с какой стати возомнила, что мне это удастся.
– Меня так легко сделать счастливым, Гренвилл. Все, что тебе нужно, просто снять твое…
– Мама слабела с каждым днем после рождения сестры. – Слова так и сыпались из нее. – И она умерла, когда мне было десять лет. Младшая сестренка подхватила чахотку и умерла спустя три года. Отец был всего лишь никудышным актеришкой, игроком и пьяницей. У него не водилось ни одной оправдывающей его черты характера. – Она подошла к камину и сплела пальцы. – У меня плохая наследственность. Твоя семья заслуживает лучшего. Ты обязан считаться со своими родственниками – с родословной, которую ты представляешь.
– Черт бы побрал мою родословную, – заявил Вир, но без особого жара. Она явно расстроена и на грани истерики. Сказывается тяжесть последних событий. Вир подошел к ней. – Помилуй, Гренвилл, ты только послушай себя. Ты еще худший сноб, чем Дейн. Родословную я представляю, ну да, разумеется. Что сталось с Мисс Liberte, Egalite, and Fraternite( свобода, равенство, братство– фр.)? Что произошло с Мадам Борьба за Права Женщин? Куда подевалась моя драконша?
– Я не драконша, – возразила она. – А просто писака с низким происхождением и дрянным характером.
– Как погляжу, тебе не хватает веселости в нраве, чтобы прислушаться к разумным доводам, – вздохнул он. – Что ж, уладим это, как принято у мужчин.
Вир отступил от нее и скинул с плеч сюртук. Затем развязал шейный платок. Рывками расстегнул несколько пуговиц на жилете. Потом стянул жилет и отбросил его в сторону. В следующее мгновение он скинул башмаки.
И выставив кулаки, принял боксерскую стойку.
Она уставилась на него.
– Ударь меня, – предложил он. – Даю тебе три попытки. Если не достанешь меня, я беру три попытки.
– Ударить тебя? – переспросила Лидия, по всей видимости, придя в замешательство.
Он опустил руки.
– Гренвилл, если ударю тебя я, ты замертво свалишься на пол, – страдальчески уточнил он. – Кой черт тогда мне с тобою делать? Думай своей головой. – Он снова встал в бойцовскую стойку. – Если не сможешь побить меня, у меня будут три попытки уложить тебя в постель и свести с ума от страсти.
Воинственный огонек зажегся в ее синих очах.
– Да будь ты проклят, Эйнсвуд, неужели ты ни слова не слышал из того, что я тебе сказала? Неужто не можешь отвлечься от своих детородных органов хоть на секунду и подумать о своем будущем – и своих предках – о своем положении?
Он потряс головой.
– Прости. Я не столь благороден. Давай, Гренвилл. – Он подставил подбородок. – Неужели у тебя руки не чешутся свернуть мне челюсть? А как насчет носа? – Вир указал на свой нос. – Не хочешь ли разбить мне нос? Не то, чтобы у тебя есть надежда, но будет забавно увидеть, как ты пытаешься.