Последний остров

Неверов Александр Сергеевич

— Да тут, если правду сказать, — подал голос Нос. — Даже друзьям до конца верить нельзя.

— И это тоже верно, — кивнул старик.

— Вы бы рассказали о себе. Более подробно, — попросил Коляныч.

— С удовольствием. Мне скрывать нечего. С чего начать?

— Начните с самого начала, — подсказал бывший раб. — Я, когда вот с ними встретился, то всю свою жизнь им, с самого детства рассказал.

— Ну… Всю жизнь. Если прямо сказать, то выдающегося и значительного в моей жизни было мало. Да и вообще, ничего интересного почти и не было вовсе. Но, расскажу, как могу.

— Из своего детства я помню очень мало, — начал Елизар свой рассказ. — Смутно помню отца и мать. Еще людей, вроде бы родственников

с которыми мы вместе жили. Помню, что мы часто меняли место пребывания. Так… набор обрывочных воспоминаний. Когда мне было лет пять-шесть я оказался в Городище. Это деревня тут, в каких-то в десяти километрах к юго-западу отсюда. Не помню, что уже стало с моими родителями и куда они делись, но мне потом говорили, что они оставили меня там, а сами отправились странствовать дальше. Хотя, есть у меня подозрение, что они умерли там, когда я еще был совсем малой. Как бы там ни было, с тех пор я жил в Городище.

— Никогда не слышал о таком, — подал голос Коляныч. — Большой город?

— Город не город, а так, селение, — сказал старик. — Не сказать, чтобы маленькое. Главное, что оно было одно здесь. В окрестностях, на много дней пути во все стороны это было единственное крупное поселение. Вокруг и тогда и сейчас — одно безлюдье. Я так думаю, человек триста там жило, а может и больше.

— Жило? — спросил Нос. — А сейчас что? Не живут?

Он, прищурившись, посмотрел на старика.

— Имейте терпение. Все сейчас узнаете, — сказал Елизар и продолжил рассказ.

— В общем, — интересные они были люди. Не знаю, откуда они взялись и как пережили Катастрофу их предки, но настроены они были очень серьезно. Изучали науки и прочие штучки. Да. И еще они были помешаны на деторождении. Вот. В редкой семье у них было меньше пятерых детей. Женщин в селении было больше мужчин, а многоженство даже поощрялось. Так что молодняка там было очень много. Делали они это с прицелом на будущее. Ну, вероятно, думали, что будут заселять опустевший мир. Готовились к этому, так сказать.

При этих словах Вилен, Агей и Коляныч переглянулись, вспомнив услышанное в Запретной Башне.

— И что? — спросил заинтересованный библиотекарь.

— А ничего. Так они и жили, постепенно расширяя свой поселок. Только были и у них странности. Жили они общиной в которую никого не принимали. Был там на окраине поселка барак, его так и называли Барак Чужаков. Жило там около десятка пришельцев, которые в разное время пришли в Городище, да так и остались там. В основном это были калеки и люди с отклонениями. Иногда местные их незаслуженно называли мутантами, но на деле, это просто люди, которым не повезло родится со сросшимися пальцами или с другими мелкими уродствами. Они приходили из разных мест, в основном из Великой Пустоши, что лежит к западу отсюда. Они рассказывали разные ужасы про безлюдные места, ядовитые солончаки, стаи диких собак и самое главное о злых людях — бандитах пустоши. Много интересного и пугающего говорили они про этих злых людей, которые передвигались по Пустоши на своих страшных машинах, наводивших ужас на все живое. Слава Богу, думал я тогда, что мы очень далеко от края Пустоши и до нас нет дела этим головорезам.

— Вот. Как я уже сказал, большинство чужаков пришли в Городище из Великой Пустоши, где они сталкивались с бандитами и прочими напастями, а теперь жили здесь словно в раю, никоим образом не собираясь обратно. Вот с этими-то людьми, в бараке, жил и я. И если они были все люди, осознававшие свою ущербность, то я-то ничем не отличался от местной ребятни.

Старик замолчал, словно вспоминая былое.

— Да. Там я провел все свое детство. Хотя жил я в бараке с чужаками, но все дни проводил с местными ребятишками. Правда, их, лет с десяти, учили в школе, а меня нет. Вместо этого мне поручали разную несложную работу в поселке:

от переноса вещей, до уборки мусора. Тогда освобождение от учебы меня только радовало, да и все остальные дети мне завидовали. Их ведь заставляли сидеть по полдня в классах и учить непонятные науки. А я все время проводил на свежем воздухе, работал почти как взрослый. Хорошая была жизнь, да. Но все это длилось до того времени, как мне исполнилось лет шестнадцать-семнадцать. Вы же знаете, обычно в этом возрасте начинаются ухаживания за девушками и все такое. Вот и я выбрал было себе пару, да не тут то было! С этого момента и начались мои неприятности. Старейшины сразу взяли меня в оборот. Мне доходчиво объяснили, что дальнейшее мое появление в поселке нежелательно и если я не оставлю своих планов на счет той девушки, то мне будет в прямом смысле плохо.

— И как они это объяснили? — спросил Коляныч.

— Да очень просто. Наплели мне, что, дескать, я тоже урод с отклонением, мол у меня внешне все нормально, но в голове у меня маленький мозг и я не могу ничего усваивать и поэтому-то меня и не брали на учебу. Я тогда, конечно, поверил этому, и понадобились годы, дабы выбросить все эту чушь из головы. Теперь-то я понимаю, что этот бред им понадобился, чтобы просто не допустить меня в свою общину из-за их дурацких понятий.

— Как бы там ни было, вскоре после этой беседы меня избили мои бывшие приятели, подстрекаемые взрослыми, и я понял, что в Городище мне теперь лучше не появляться.

— И что тогда? — спросил Нос.

— Тогда у меня началась другая жизнь. Я жил по-прежнему в бараке среди немногих чужаков. Изредка работал на плантациях вокруг поселка. Самое интересное, что местные жители кормили наш барак, но мою помощь на полях принимали почему-то с неохотой. Поэтому у меня появилось много свободного времени. Тогда-то я и задумался о том, чтобы жить вне поселка.

— Тогда вышла у меня такая история. Здесь, к северу от поселка, стоит много заброшенных коттеджей. Одни из них почти целые, как мой, о других напоминает теперь только груды камней. В одном из таких, хорошо сохранившихся домов, не очень далеко от Городища, жил старый отшельник по имени Бахор. Был у него хороший сад, огород и держал он кур. Собственно эти куры у меня от него. В общем, попытался я с ним сойтись. Пришел к нему как-то, поболтали мы немного, я помог немного по хозяйству, ну он и предложил мне жить у него. Но оказалось, что была у него странность. Вернее, особенность. Не любил он женщин!

Старик усмехнулся и обвел слушателей веселым взглядом.

— Понимаете о чем я?

Коляныч криво улыбнулся.

— Понимаем, как не понять. На кораблях это весьма частое явление, так что к этому все привыкли. Да и на Дрифте, были любители…

Агей вспомнил урода-Шайбу который чуть над ним не надругался и настроение у него немного испортилось.

— Вот! — старик снова поднял палец и продолжил рассказ. — В поселке это дело не одобряли, но Бахор в молодости был авторитетным гражданином. Тем более, что часть урожая от его хозяйства шла в поселок. Да и появлялся он там очень редко, так что его терпели.

— В общем, стал я у него жить и прожил там всего ничего. Через пару дней, ночью, он заявился ко мне в комнату и попытался, так сказать, совратить меня.

Старик опять усмехнулся.

— Да уж, сейчас мне смешно вспоминать, но в то время было не до смеха. В ужасе я выпрыгнул в окно со второго этажа. Чуть не сломал ногу, но убежал. Потом, кстати, я с ним снова начал общаться, но мы оба делали вид, что ничего не произошло. Он опять предложил жить у него, но имея такой опыт, я, конечно же, отказался. И вот тогда ко мне пришла мысль поселиться отдельно. Какое-то время я искал место. Здесь, к северу от Городища и между поселком и океаном, как я уже сказал, достаточное количество заброшенных домов.