Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского
Шрифт:
Заручившись поддержкой «Владычицы морей» — Великобритании (союзный договор 1902 г.), японцы деятельно готовились к боевым действиям против России. Российский флот тоже готовился к войне, но, как водится, не торопясь и с большими упущениями и отставаниями. Между тем флот наш в 1903 г. на бумаге выглядел более чем значительно.
Он занимал третье место в мире после флотов Великобритании и Франции, при этом превосходил последний в количестве линейных кораблей— эскадренных броненосцев. Многочисленным был и минный флот, который каждый месяц пополнялся новыми крупными миноносцами–истребителями, неофициально называвшимися эскадренными. Взамен прежних огромных крейсеров океанского плавания («Рюрик», «Громобой») строились новые 6000–тонные (по заданию) крейсера–разведчики со скоростью хода 23 уз. Наконец, Россия заняла передовые позиции в развитии легких (малых) бронепалубных крейсеров, заказав в Германии 25–узловой «Новик» и взявшись построить по его типу еще два корабля — «Жемчуг» и «Изумруд».
Однако, учитывая отсутствие судостроительной промышленности на Дальнем Востоке, для
Учитывая материальную готовность японского императорского флота к войне, такое положение нельзя было признать нормальным Тем более, что реализация плана сосредоточения на Дальнем Востоке превосходящих сил Российского флота явно отставала от назначенных сроков. Намеченный зимой 1897–1898 гг. и утвержденный Николаем II план создания третьего и самого мощного из флотов России — Тихоокеанского — предусматривал довести состав этого флота до 10 линейных кораблей — эскадренных броненосцев (против 6 японских). Первоначальный срок исполнения плана (1903 г.) в 1899 г., по предложению министра финансов С. Ю. Витте, был перенесен на два года, то есть на 1905 г. При этом Сергей Юльевич, уверенный в превосходстве российской финансовой мощи над хилой японской, посчитал, что японцы неизбежно опоздают с выполнением своей судостроительной программы. В отношении же собственной программы министр сделал Николаю II поистине царский подарок, выделив в 1898 г. дополнительно сразу 90 млн. руб. на строительство флота, и (справедливо) посчитал это достаточным, особенно учитывая свое личное мнение о том, что флот для «континентальной» России в некоторой степени был дорогой игрушкой.
Однако Япония, сполна воспользовавшись контрибуцией с Китая (около 360 млн. руб.), выплаченной не без содействия России и помощи Великобритании и США, сумела к весне 1903 г. завершить свою обширную программу вооружений, в том числе создать на Дальнем Востоке свой мощный линейный флот.
Между тем, С. Ю. Витте, об особых «талантах» которого сейчас многие пишут и говорят, отпускал колоссальные суммы на строительство Китайско–Восточной железной дороги (КВДЖ) и порто–франко Дальнего, то есть вкладывал государственные деньги в развитие территорий, которые могли считаться российской собственностью только в случае торжества российского оружия на Дальнем Востоке (при главном противнике — Японии).
Слабое высшее военно–морское руководство России, представленное к 1903 г. формально, опытными моряками — адмиралами великим князем Алексеем Александровичем (генерал- адмирал и главный начальник флота и Морского ведомства), П. П. Тыртовым (управляющий Морским министерством) и вице–адмиралом Ф. К. Авеланом (начальник ГМШ), —в буквальном смысле шло на поводу у текущих событий. Сроки плана сосредоточения в Тихом океане ежегодно срывались, и сам план горел, как «деревенская изба в жаркий день». К началу 1903 г. санкт–петербургское руководство оставило адмиралов О. В. Старка и Е. И. Алексеева всего с четырьмя линейными кораблями против пяти (с весны 1903 г. — шести) японских. Правда, осенью 1902 г. в дальневосточные воды был послан из Балтики отряд контр–адмирала О. Р. Штакельберга в составе новых броненосцев «Ретвизан» и «Победа» (показанных Вильгельму II в Ревеле), крейсеров I ранга «Аскольд», «Богатырь», «Диана», «Паллада», крейсеров II ранга «Новик» и «Боярин». Готовились к походу туда же в 1903 г. броненосцы «Цесаревич» (прямо из Тулона, где он строился), «Ослябя», «Император Александр III», броненосные крейсера I ранга «Баян» и «Дмитрий Донской» (в качестве учебного), крейсер I ранга «Аврора», крейсер II ранга (яхта) «Алмаз», семь эскадренных и несколько малых миноносцев.
Хотя осенью 1903 г. стало ясно, что «Император Александр III», первый из линейных кораблей последней серии (типа «Бородино»), не успеет своевременно—до ледостава — покинуть Кронштадт, присоединение уже отправленных кораблей (вслед за отрядом Штакельберга, прибывшим в Порт–Артур к лету 1903 г.) подавало надежды на серьезное изменение соотношения сил на Дальнем Востоке. Эскадра Тихого океана с приходом указанных кораблей доводилась до состава 8 эскадренных броненосцев и 11 крейсеров I ранга. Однако такое усиление определялось влиянием фактора времени, которое, как показали дальнейшие события, работало не на Россию.
Летом 1903 г. Япония фактически, правда, в скрытой форме, начала мобилизацию армии и флота. Известия об этом регулярно достигали адмирала Е. И. Алексеева в Порт–Артуре и ГМШ в Санкт–Петербурге. Их посылал из Японии морской агент, талантливый и энергичный офицер капитан 1–го ранга А. И. Русин. Информация о военных приготовлениях Японии появлялась также в отечественной и иностранной печати.
Понятно, что проблема усиления эскадры Тихого океана в 1903 г. была проблемой № 1 для ГМШ и его начальника. Другими проблемами, также далекими от решения, в это время были: создание в составе ГМШ полноценного органа оперативного управления, избавленного от «мелочей» повседневной службы, обременявшей ВМУО, составление плана возможной войны (на всех театрах) и связанного с ним плана развития, мобилизации и развертывания флота, пополнение
Как с этими проблемами справлялся Зиновий Петрович, которому со времени назначения ид. начальника ГМШ до начала войны с Японией было отпущено 10 месяцев и 10 дней? Изучение этого вопроса в его развитии, даже закрывая глаза на конечный результат (Цусиму), показывает, что справлялся неважно, хотя проявлял завидное трудолюбие, большую работоспособность и добросовестность.
Вот как вспоминал о ежедневном распорядке начальника ГМШ служивший в 1903–1904 гг. в штабе под началом З. П. Рожественского генерал (тогда полковник по Адмиралтейству) В. А. Штенгер. «…Вставал он (Зиновий Петрович. — В. Г.) в 7 час утра и в 8 часов уже сидел за бумагами в кабинете; при этом резолюции его на бумагах почти никогда не ограничивались краткой подписью: «справку», «к распоряжению» и т. п., а почти всегда составляли подробное и определенное решение, так редактированное, что можно было его целиком переписывать, как ответные бумаги; нередко эти резолюции были очень резки, иногда в них проглядывала ирония, но всегда были определенны. Почерк у Адмирала был редко хороший, и все свои заметки и резолюции он всегда писал чернилами и всегда без поправок. Бесчисленное количество имеющих до него дела лиц, преимущественно просителей он принимал обычно утром до 10 час; с 10 же часов начинались доклады по делам Штаба и шли без перерыва до 1 часа дня. При этом телефон из других Министерств действовал беспрерывно, телеграммы в то тревожное время сыпались, как из рога изобилия, и решения по ним следовали немедленно. Тут же наряду бывали сношения по вопросам, касающимся формирующейся эскадры и разных предложений изобретателей, самых разнообразных и подчас несуразных. Далее наступало время завтрака, но уже в 2 часа Адмирала не было дома — он делал многочисленные визиты, участвовал в заседаниях и пр. В 4 часа он снова был дома, где его уже ждала полная приемная народу. Тут были и заводчики, и всякие иностранцы, и чины флота и Штаба, и опять это колесо вертелось до 7 час вечера, когда Адмирал обедал. В 8 час обычно я снова бывал у него с последними бумагами и телеграммами, и уходил не раньше 11 час, притом нагруженный бесконечными приказаниями, экстренными поручениями и пр. и пр. — Адмирал продолжал один работать и ежедневно около 2–х часов ночи предупреждал меня по телефону, что посылает мне еще партию бумаг, давая по некоторым указания. Тут кончался его рабочий день. Болезней он не признавал и упорно не хотел следовать советам врачей Сила воли излечивала его от всех недугов, по крайней мере, наружно, и никто не сказал бы, что серьезная болезнь почек причиняет ему мучения и влияет на состояние. Своей неистощимой энергией Адмирал заражал и окружающих…» [59]
Очевидно, что Зиновий Петрович, как сейчас говорят, был «трудоголиком», и работать под его началом было нелегко. Ближайшими его сотрудниками были помощники — заведующий ВМУО контр–адмирал Андрей Андреевич Вирениус и приглашенный З. П. Рожественским в августе 1903 г. с должности начальника штаба главного командира Кронштадтского порта (тогда—С.О. Макарова) контрадмирал Александр Григорьевич фон Нидермиллер.
Оба помощника, будучи несколько младше Зиновия Петровича, были знакомы с ним еще по Морскому училищу. А. А. Вирениус окончил училище и стал гардемарином в 1869 г., а А. Г. Нидермиллер — в 1870 г. (Нахимовская премия). Оба были специалистами в области минного оружия и имели солидный стаж командования судами. А. Г. Нидермиллер в 1896–1898 гг., тогда в чине капитана 1–го ранга, заведовал ВМУО ГМШ, а в кампании 1901 г. командовал крейсером I ранга «Память Азова» в Учебно–артиллерийском отряде З. П. Рожественского. По свидетельству А. Н. Щеглова, служившего во ВМУО ГМШ в чине лейтенанта, Александр Григорьевич был замечен в подозрительном контакте с германским офицером, но адмирал Ф. К. Авелан, зная об этом, не чинил препятствий его карьере. Очевидно, что если А. Г. Нидермиллер и поддерживал дружеские отношения с немцами (чего смертельно боялся А. А. Вирениус) [60], то его нельзя упрекнуть в отсутствии российского патриотизма. На «Ослябе» при Цусиме погиб единственный сын адмирала, 23–летний лейтенант Владимир фон Нидермиллер, назначение которого прямо зависело от отца, заведовавшего этим вопросом в ГМШ.
Сотрудниками обоих отделов ГМШ были офицеры и гражданские классные чиновники. Среди первых были как «береговые» офицеры по Адмиралтейству, давно осевшие в штабе, так и флотские, со свежим опытом корабельной службы и дальнейшими ее перспективами. Кроме этого, флотские офицеры временно прикомандировывались к штабу «для занятий» — то есть для выполнения определенных заданий и работ.
Что касается техники управления, то штаб пользовался общероссийской телеграфной связью с военными портами всех морей (в том числе с Владивостоком и Порт–Артуром) и с наблюдательными постами на российском побережье Балтики. Для связи с кораблями и эскадрами, находившимися в заграничном плавании, использовались международные телеграфные линии связи. Телеграммы по ним шли открытым текстом, слова писались по–русски, но латинскими буквами, например, «Vladimir Monomach pribil Gonkong. Stark» и т. п. Учитывая, что большинство международных телеграфных линий находились в собственности англичан, такой способ управления нельзя было признать удовлетворительным.