Последний Порог

Сальваторе Роберт Энтони

Дзирту казалось, что она находила мир.

Возможно, это просто его собственные надежды на нее и его надежды на Эффрона, направляли его мысли.

Но он надеялся, что видел ситуацию правдиво.

Однажды, когда корабль снова был севернее Врат Балдура и шел к Лускану более коротким путем, ибо сезон уже заканчивался, Эффрон и Далия вместе вышли из трюма.

Этого, конечно, оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Дзирта, поскольку он ни разу такого не видел за два месяца плавания. Пара двинулась в сторону капитанской каюты, и Далия подала знак Дзирту спуститься вниз.

Дроу осмотрелся и убедился, что не видно никаких парусов, а затем соскользнул со своего насеста. Он заметил, что на него смотрит Энтрери, а также Серая Амбра и Афафренфер, пока он шел по палубе, чтобы присоединиться к паре.

— За время, пока я с вами, ты не призывал свою пантеру, — промолвил Эффрон.

Дзирт посмотрел на него с любопытством. — Гвенвивар не любит открытые воды, — солгал он. — Она рычит от качки палубы.

— Ни разу за весь сезон.

Дзирт сглотнул и, сузив глаза, посмотрел на молодого тифлинга. Эффрон здесь

ошибался, ибо Дзирт призывал Гвенвивар несколько раз по ночам. Но ненадолго, поскольку пантера казался более изможденной, уже действительно раненой и ослабшей, как будто вся ее жизненная сила быстро исчезала из ее материальной формы. — Что ты знаешь? — спросил он.

— Она находится в Царстве Теней, а не на Астральном Уровне, — сказал Эффрон, и глаза Дзирта широко раскрылись, а Далия ахнула, так же, как и Амбра, которая была неподалеку.

— В доме лорда Дрейго Проворного, — пояснил Эффрон.

— Она служит нетерезскому лорду? — скептически спросил Дзирт.

— Нет, — быстро сказал Эффрон. — Она служит ему только тогда, когда ты ее призываешь, поскольку он видит ее глазами. Он наблюдал за вами ее глазами в течение многих месяцев.

Дзирт посмотрел на Далию, которая могла только пожать плечами, очевидно, она была в таком же недоумении, как и он.

— Почему ты мне это говоришь?

— Потому, что я знаю, где она, — сказал Эффрон. — И могу тебя к ней отвести.

Часть III

В тень

Мое путешествие из Лускана в Калимпорт и обратно, в то же время, оказалось не менее богатым событиями и более запоминающимся, чем любое плавание, которое я знал. Мы не столкнулись ни с какими штормами, пиратами и вообще ни с какими проблемами с кораблем. Деятельность на палубе "Пескаря Шкипера" в течение всего путешествия была обычной рутиной.

Но на эмоциональном уровне, я напряженно наблюдал за захватывающей меняющейся драмой, за десятидневки и месяцы от чистейшей ненависти до глубочайшей вины и прямой потребности в развязке, которая казалась невозможной в таких непоправимых отношениях.

Или это было?

Когда мы сражались с Херцго Алегни, Далия полагала, что перед ней ее демон, но это было не так. В этом путешествии, стоя перед Эффроном, она нашла своего демона, и это был не сломанный молодой тифлинг, а прореха в ее собственном сердце. Эффрон служил лишь символом, зеркалом, отражающим ее, и то, что она сделала.

Эффрон был прав со своей точки зрения. Возможно, он не был обременен виной, но, конечно, он был не меньше убит горем. Будучи ребенком, он перенес полное предательство своей матери, и провел свою жизнь, ни разу не оправдав ожиданий и требований своего жестокого отца. Он вырос в тени Херцго Алегни, без смягчения и без помощи. Кто мог бы пережить такое суровое испытание, не покрывшись шрамами?

Тем не менее, после всех потрясений, для них обоих есть надежда, я вижу. Пленение Эффрона во Вратах Балдура (и мы все будем в вечном долгу перед Братом Афафренфером!) заставило Далию и ее сына в течение длительного периода быть вместе в тесном помещении. Им негде было спрятаться от своих демонов; фокальная точка, символ, зеркало, были рядом, они оглядывались друг на друга.

Таким образом, Далия была вынуждена сражаться со своим чувством вины. Она должна была честно столкнуться с тем, что она сделала, снова пережить дни, которые она довольно скоро оставила забытыми. Она по-прежнему в смятении, но ее бремя значительно облегчилось, ибо, к ее чести, она столкнулась с этим честно и решительно.

Разве это не единственный путь?

И чем больше ее освобождение благодаря благородству — или возможно это потребность, которую Эффрон еще даже не понимает. Он стал относиться теплее к ней и к нам — он раскрыл мне местонахождение Гвенвивар, а это означает абсолютный отказ от жизни, которую он знал до своего пленения во Вратах Балдура. Я не знаю, простил ли он Далию, или когда-нибудь простит, но его вражда остыла, что и говорить, и благодаря этому, походка Далии стала легкой.

Я наблюдаю как тот, кто потратил большую часть моих дней, вынуждая меня быть честным. Когда я спокойно говорю в одиночестве под звездами или в прошлые дни (и надо надеяться в будущие), когда я пишу в этих самых дневниках, то ничего не скрываю и не хочу этого делать! Это точка. Прежде всего, я должен столкнуться со своими недостатками, без оправданий и без оговорок, если я когда-нибудь надеюсь их преодолеть.

Я должен быть честен.

Как ни странно, я считаю, что легче это сделать, когда я проповедую какой-то публике: самому себе. Я никогда не понимал этого прежде, и не знаю, могу ли я сказать, что это было верно во время моей прежней жизни. Жизни, проведенной рядом с прямым грубоватым Бренором и тремя другими друзьями, которые были мне дороги. Действительно, когда я размышляю над этим сейчас, кажется, что верным было обратное. Я был влюблен в Кэтти-бри уже много лет, прежде чем я вообще это признал. Кэтти-бри знала это во время нашего первого путешествия в Калимпорт, когда мы плыли спасать Реджиса, и ее намеки разбудили меня к моему собственному самообману — или это просто забывчивость?

Она разбудила меня, потому что я преднамеренно спал, и я дремал, потому что я боялся последствий принятия того, что было в моем сердце.

Я должен был ей больше доверять? Я думаю, что да, и Вульфгару, тоже. Это именно та цена, цена, которую должны заплатить другие, которая усугубляет мою ответственность.

Конечно, есть моменты, когда истиной своего сердца не нужно делиться, когда причиненная рана может оказаться хуже, чем цена обмана. И так, когда мы снова видим горизонт Лускана, я смотрю на Далию, и я разрываюсь.

Ибо я теперь знаю истину того, что находится в моем сердце. Я скрывал ее, боролся с ней и хоронил ее с

каждой унцией объяснения, которое я мог найти. Потому что, чтобы признать ее, нужно снова признать, что то, что я потерял, уже не вернется.

Я нашел Далию, потому что я был одинок. Она возбуждает и интригует, не стану отрицать, и я рад, что путешествовал вместе с ней. По нашему следу, учитывая события в Невервинтере, Гонтлгриме, Порт Лласте и с бандой Стайлеса, мир оставался лучшим, чем мы его нашли. Я, действительно, хочу продолжить это путешествие с Далией и Амброй, с Афафренфером и даже с Эффроном (возможно, в первую очередь, с Эффроном!) и даже с Артемисом Энтрери. Я чувствую, что иду хорошей дорогой.

Но я ее не люблю.

Я решил, что любил ее из-за огня в моих чреслах, а также из-за холода в моем сердце. Я снова услышал совет Инновиндиль, проживать свою жизнь короткими и сильными вспышками, чтобы возрождаться с каждой потерей для новой жизни с новыми и захватывающими отношениями.

Может в этом совете и есть доля истины, а для некоторых людей он верен целиком.

Но не для меня (я надеюсь и боюсь). Я могу заменить своих спутников, но я не могу заменить тех друзей, и, прежде всего, я не могу заполнить брешь, оставленную кончиной Кэтти-бри.

Не с Далией.

Ни с кем-то другим?

Я не стал делиться этой истиной из-за нынешнего эмоционального состояния Далии. Я поверил Эффрону, когда он сказал, что она стремилась в постель Артемиса Энтрери. Это меня не удивило, но что меня действительно удивило, это то, как мало эта информация меня беспокоила.

Кэтти-бри по-прежнему была в моих мыслях и в моем сердце. Я не буду пытаться оградить себя от нее обществом другой.

Возможно, время и повороты моей дороги покажут мне окончательную мудрость слов Инновиндиль. Но между следованием твоему сердцу и попыткой его направить существует огромная разница.

И теперь, в любом случае, моя дорога ясна, и эта дорога должна вернуть другого самого дорогого друга. Я иду к тебе, Гвенвивар. Ты снова будешь со мной. Звездными ночами я буду идти рядом с тобой.

Или я погибну пытаясь.

Это моё обещание.

Дзирт До’Урден

Глава 15

На охоту

Множество глаз следило за "Пескарем Шкипером", когда он с приливом заходил в защищенную гавань Лускана.

С балкона командной башни Корабля Курта на Охранном Острове Курт и Бениаго рассматривали приближающийся корабль с совершенно разных точек зрения. Хотя Верховный капитан Курт этого не знал, ибо он не знал, что высокий и худой рыжеволосый человек, стоящий рядом с ним, на самом деле был темным эльфом из Бреган Д'Эрт.

Верховному капитану Курту "Пескарь Шкипер" нес перспективы власти для его корабля за пределами Лускана. Притом, что Дзирт, Далия и их спутники служили Кораблю Курта, он будет иметь внутренний маршрут для торговли с Порт Лластом и большее влияние, чем у его четырех конкурентов по событиям в области вблизи Лускана.

Бениаго все это интересовало во вторую очередь, если вообще интересовало. Он сделал, как просил Киммуриэль, но будет ли достаточно нескольких месяцев, чтобы сбить кузена Бениаго Тиаго со следа Дзирта?

Вряд ли, понял замаскированный дроу, хорошо знающий Тиаго. Конечно, противостояние Тиаго и Дзирта неизбежно независимо от того, что Бреган Д'Эрт попытался сделать, но главное, Бениаго знал, это задерживать это неизбежное противостояние как можно дольше, чтобы Бреган Д'Эрт мог лучше повлиять на него, и лучше выбрать направление, в котором они хотели на него влиять. Судя по всему, Дом Ксорларрин делал большие успехи в Гонтлгриме, и для всегда логичного и прагматичного Киммуриэля это означало большие возможности.

Лучший курс воспользоваться этими возможностями, тонкая грань между потенциально драматическим слиянием интересов, был, конечно, всей целью наемничьей и торговой гильдии, Бреган Д’Эрт. И это было их спасение, ибо их успехи обеспечивают им убежище от жриц Паучьей Королевы. Но на охоту за Дзиртом, Тиаго вполне мог идти против воли Матроны Матери Квентл, и против воли самой леди Ллос, а если Дзирт убьет Тиаго, то Квентл будет считать Бреган Д'Эрт ответственным за это, так как Бреган Д'Эрт знал об охоте?

К этому моменту, "Пескарь Шкипер" было уже хорошо видно, и Бениаго был рад, что эти решения падут на Киммуриэля и Джарлакса, а не на его собственные плечи.

Прольется кровь дроу, он знал.

И он про себя надеялся, что это будет кровь дерзкого молодого Тиаго.

* * * * *

К северу от острова и крепости Корабля Курта, в небольшой ничем не примечательной башне среди скалистых предгорий Хребта Мира, нервно расхаживал Хуерво Ищущий. Он не мог разглядеть приближение "Пескаря Шкипера" с балкона арендованной им башни, или, по меньшей мере, не мог отличить в доках одно судно от другого, но он слышал достоверное подтверждение их возвращения.

Волшебник посмотрел на полки книг в небольшой библиотеке. Был ли здесь ответ, который он не заметил? Во всяком случае, было ли что-то еще, что может защитить его от надвигающегося разговора, который он не мог избежать?

Он, конечно, ничего не нашел, поскольку он просматривал эти фолианты не меньше ста раз за последние два месяца.

Там ничего не было. Он был обманут. Он играл с огнем, и огонь его сжег.

С тяжелым вздохом, а затем с глубоким, который вернул силу его трясущимся ногам, Хуерво Ищущий подошел к винтовой лестнице и спустился.

Подлый бесенок сидел на мягких подушках в углу комнаты ниже библиотеки, бездельничая, словно был нелепой пародией на южного Пашу, и, пируя пухлыми фруктами, которые Хуерво купил пару дней назад.

— Ты их даже попробовал? — сказал волшебник с угрюмым видом.

— Сочные, — ответил Друзил, и он вгрызся своими клыками в кожуру дыни и начал громко чавкать.

Хуерво с ненавистью на него посмотрел, но бесенок только рассмеялся. Поскольку Друзил был совершенно уверен, что власть здесь не изменится.