Последний рассвет Тарайи
Шрифт:
– Приветствую тебя, мой дорогой Урай! – воскликнула девушка, протянув руки к уже ночному небу, усыпанному звездами, – Твоя сестрица Мидея прекрасна! – Тарайя улыбалась, прикрыв глаза, медленно глубоко вдыхая полной грудью. Легкий ветер разносил по округе запах весеннего разнотравья, свежести и некой странной чистоты, витавшей в воздухе.
– А где же Гария твоя, Зор? – вопросила Тара, повернувшись к нему, и слегка коснулась уже затянувшейся раны у виска.
– Там, – указал Зор вдаль, тут же воодушевившись, – за теми холмами, в двух переходах дневных. Я покажу с радостью тебе дом наш, если захочешь, скажи только!
– Я и так его вижу, он красив!
– Ах, да… – улыбнулся Зор, – Я совсем позабыл…
Тара присела, скрестив
Уже знакомым потоком по разуму разлилось спокойствие. Умиротворение ласкало нежно сознание, что мгновение замерло. Зор не знал и не понимал – что будет дальше, что будет поутру, через вечность, но он четко осознавал, что эту вечность дочь Дивьи и Перинея будет так же держать его крепко за руку и никогда несмотря ни на что не отпустит, где бы ни находилась. Это знание было незыблемым, оно не появилось вдруг, оно было всегда.
– Зачем ты истоки ищешь? – нарушила вдруг тишину Тарайя.
– Я хочу, чтобы люди искру себе вернули, чтобы сирхи не с войной, но с миром в мой дом пришли, а я с радостью их встретил. Хочу, чтобы отец мой не терял её, а мать не приносила в плату жизнь свою, чтобы он мог вновь вернуть ту искру себе.
– Путь к истокам сложен, он погубит нас, а я не желаю твоей гибели.
– Тот путь, по которому уже идём, погубит ещё быстрее и без возможности возрождения, – отозвался Зор.
Тарайя придвинулась ближе, обхватила его руку обеими своими и положила голову на плечо. Её фраза всколыхнула до того неведомые чувства. Она сказала – «нас». Зор всё понял, не нужно было тысячи слов, всё стало ясно и чётко. Её не волновала своя судьба, теперь она думала и о нём, не отождествляя себя отдельно. Она стала его частью, это поняли оба без малейшего сомнения.
Волнение новым потоком нахлынуло, что даже бросило в жар на миг. Зор ощущал себя сейчас целым изначальным существом. Пришло понимание, что сейчас он становится настоящим, обретая когда-то утерянное. Это было ново, непривычно, но в то же время было родным, до боли знакомым, оттого радостным и одновременно тревожным. Океан новых чувств обрушился на сознание: противоречивых, ошеломляющих, дарующих вдохновение и страх. Да, присутствовал страх потерять вновь обретенное. Он где-то на подсознательном уровне ощущал, что наконец-то обрел своё родное, но как теперь не совершить ошибку, ту оплошность, чтобы вдруг вновь не утратить часть своей сути.
– Чтобы ни произошло, я буду всегда рядом, Зор! – Приподняла голову и нежно, как-то самозабвенно взглянула на него. Её глаза отражали блеск луны, звезд, красочным океаном плескавшихся в ее взгляде. И хотя они виделись всего второй раз и даже толком не говорили ни о чем, но оба знали, что жизнь каждого – теперь их общая и навсегда.
– Давно ушли твои родители, Зор?
– Мать я помню только в начале своего пути здесь. Говорят, что это сирхи отняли её жизнь, а отец оставил гораздо позже, пятнадцатое лето пошло уж. Он к ней стремился – пути искал, как уйти, но боялся, что заблудится.
– Он нашел тот путь, я знаю наверняка, – прошептала Тара, прикрыла глаза, поджала под себя ноги, крепче прижавшись к нему.
– Ты говорила, что у вас тоже нечто похожее, как наши Сирхи?
– Боюсь, ты пока не поймешь.
– Я постараюсь, ты поведай. Я помочь хочу очень. Я знаю, что отыщу ответ и поделюсь им с твоим народом обязательно! Мы вернем искру всем! – Не унимался Зор, искренне веря в сказанное. Его вдохновение было сейчас настолько сильным, что мысли снова стали непослушными, суматошно путаясь, озаряя разум новыми, порой безумными идеями.
Они так сидели всю ночь, неторопливо болтая о разном, а когда, наконец, солнце стало едва появляться из-за горизонта, Тара замолчала и, прикрыв глаза, подставила лицо под теплые лучи. Она едва улыбалась, ее веки подрагивали, будто перед взором что-то происходило.
– Мне пора, – поднялась вдруг резко Тара со своего места.
– Куда?
– На Урай, – засмеялась она и, не медля направилась в сторону остроконечной сопки, видневшейся вдалеке.
Зор поспешил следом. Он сейчас был растерян и до того яркое вдохновение постепенно стало сменяться тоской и даже немного обидой. Обычной такой обидой – поганой, когда вдруг ты теряешь что-то очень тебе дорогое, что не желал бы оставлять, но реальность диктовала свои условия.
– Я бы хотел пойти с тобой, – поравнялся он с девушкой.
– Думаю, что – нет. Нужно открыть путь полностью, чтобы проход больше не замирал, иначе можно остаться в отражениях миров. Здесь ты открываешь, а вот на Урае открыть его в сторону Мидеи невозможно. Когда-то Раставан уничтожил один из ключей, открывающих путь к Мидее, чтобы сюда не смогли прийти дарбы-каращеи. С тех пор путь был утерян, но Мидея сохранилась, каращеи не смогли добраться до неё.
– Раставан – кто он? И каращеи эти и дарбы?
– Пращур мой далёкий, его нет уже давно на Урае, он за пределы миров шагнуть сумел. С тех пор Альтар уж много тысяч раз взошёл над Ураем. Дарбы – племя воителей из рода каращеев. Есть адивьи-каращеи и варры-каращеи. Адивьи – верховные правители, варры – высшие воители и собиратели земель, а дарбы – воины свирепые, они варрам служат, понимаешь? Дарбы тогда огромным войском прибыли к Ураю, успев посеять хаос на других землях. Земли были связаны путями быстрыми, что в миг шагнуть возможно было на любую, но лишь с чистыми помыслами. Путь извергнет за меру того, кто понесет в себе смрад в мыслях. Раставан великим воином был и, собрав славных урайцев, сумел защитить землю нашу, но пришлось уничтожить сферу, открывающую путь на Мидею, только врата остались. С тех пор никто не открывал их. Мне отец рассказывал про ту войну, она страшна была. Времена не лучшие настали, каращеи вновь примиряются ступить на Урай, но теперь они хитры и клятву впереди себя несут, что с миром идут, но я вижу помыслы их и они не светом покрыты, но тьмой, а цели их не ведомы. Каращеи не приходят просто так. Что-то важное в мироздании случилось, что спустя столь долгое время, они вновь явились из глубин вселенной. Да, несомненно, каращеи другие, тех больше нет, но суть у них та же осталась. Мне сложно тебе объяснить это. Если они доберутся хотя бы до одних врат, то попав сюда, смогут восстановить путь с той стороны, сотворив подобие сферы, которая находится здесь. Я поэтому незамеченной стараюсь быть, но подолгу с Урая отлучаться не могу, и рано или поздно обнаружат, что кто-то открывает путь. В первый раз я случайно заметила, что врата открылись, а во второй уже ждала, надеясь, что больше никто этого не обнаружит, я знала, что ты вновь попытаешься их открыть. Давным-давно, когда пути между землями были только выстроены, их оберегали, чтобы никто с дурными помыслами не мог ими воспользоваться. Пращуры наши – твои и мои, следили неустанно за этим, и был порядок, но с приходом каращеев всё сменилось. Путь на Мидею уничтожили, и с тех пор дорожка с твоей землёй исчезла на многие тысячи кругов Великого Ра – свет дающего Мидее. Не открывай этот путь больше, Зор, прошу тебя! Я сама сообщу, ты поймёшь, когда вновь можно будет. Пообещай, что не ступишь за пределы врат! Ты многое не понимаешь, как устроена система путей… – Тара остановилась, потянув за руку Зора, и пристально заглянула в глаза.