Последний рейд
Шрифт:
– Сильно?
– Ярослав пытался разобраться в мельтешащих на экране планшета изображениях, но у него лишь зарябило в глазах и закружилась голова.
– Дэнни, ответь мне пожалуйста, не молчи! Я ни хрена не понял ничего из этого.
– Не слабо повредили. Температура на борту станции начала потихоньку снижаться. Но самое неприятное то, что быстрее всего она снижается именно в распскладе. Система безопасности перекрыла магистраль.
– Ты хочешь сказать, что через несколько часов мы просто замерзнем?
– До нуля температура опустится через сутки. Сохранилась пара дополнительных магистралей. С задачей
– А как же медблок?
– Медблок оснащен автономной системой отопления и сможет продержаться пару недель, но… - Дэнни неожиданно замолчал.
– Что но?
– Кашнин напрягся.
– Договаривай!
– Наш враг тоже любит тепло. Как я уже сказал, распсклад остывает быстрее. Скоро они всей массой ринутся сюда. Не думаю, что шлюз медблока устоит перед гигантами, про которых рассказал Владимир. Если мы сейчас же не свалим отсюда, нам конец.
– Надеюсь все всё слышали?
– командир обернулся на побледневшие от ужаса лица экипажа.
Не смотря на страх, все были готовы к действиям. Ну или почти все. Фэйбер побелела и начала сползать по стенке. Егор вовремя это заметил и, подхватив на руки, уложил на диван. Грегор достал из кармана дежурную склянку и поднес к её носу. Через несколько секунд лаборантка глубоко и шумно вздохнула и открыла глаза. Вскоре уже была на ногах.
– Грузим вещи на платформу, забираем всё, что можем, вооружаемся и на выход! Одеться теплее! Руки должны быть свободны, иначе вы не сможете отбиваться. Всю кладь на платформу! Личные вещи в рюкзак!
Все вышли из оцепенения и начали собираться. Несколько раз Макнелли приходилось вмешиваться в погрузку. Он безжалостно отшвырнул ненужный хлам в сторону, поменял некоторые узлы и коробки местами. Через десять минут платформа была загружена под завязку. Экипаж стоял вдоль стен в полной боевой готовности.
Мы с Лёхой и Егором вышли в распахнувшиеся ворота шлюза первыми. Датчики движения и радары не показывали живой массы поблизости. Только маячки, которые были закреплены на наших скафандрах и на одежде гражданских. Уверенно, но осторожно мы продвигались вперёд. Никаких лишних звуков, никаких разговоров. Только тихое шарканье обуви по заляпанному кровью и слизью полу.
Подойдя к лестнице и шахте подъемника, все затихли. Мы снова сканировали пространство вокруг. Движения нет. Двери шахты раздвинули. Никого. Платформа с грузом введена в шахту и начала медленно опускаться. Людей на ней не было. Соблюдая все меры осторожности начали спуск по лестнице. Спустившись на один этаж, выглянули в коридор. Ни осьминогов, ни паутин. Все молчали. И только по прерывистому дыханию можно было понять, как бешено бьются сердца. Лучи фонарей хаотично метались, выхватывая из темноты покореженные панели, оголенные коммуникации, пятна крови и куски щупалец.
Когда начали спуск на ещё один этаж вниз, раздался мощный скрежет, стены и пол завибрировали, задрожали. Раздался истеричный визг. По-моему, всё той же эмоциональной лаборантки. Затем скрежет дополнился мощными ритмичными ударами, от которых даже пол подпрыгивал. Активировав сканеры, мы обнаружили в нижних ярусах шахты большое скопление движущейся биомассы. Кашнин оказался рядом со мной и увидел всё это своими глазами.
– Поднимаемся на этаж и забираем
Едва начав спуск на ещё один уровень, все ринулись обратно, к ближайшему коридору. Двери шахты разодрали голыми руками. Платформа к этому времени спустилась уже на два уровня и Макнелли дал команду на подъём. Остановившись внизу, она начала подниматься. Скрежет и грохот нарастали. Похоже огромная самка решила воспользоваться именно этой шахтой лифта для подъема на более теплый уровень.
У меня мелькнула мысль: “Она что, одна путешествует? А где же свита?”. В следующее мгновение мой немой вопрос получил вполне осязаемый ответ. Начавшая подниматься платформа резко дёрнулась и накренилась. Между ней и стеной шахты полезли десятки щупалец. Вскоре несколько довольно крупных осьминогов протиснулись мимо платформы и бросились на нас.
– Огонь! Вещи не жалеть! Платформа утрачена!
– проорал стоявший рядом со мной командир станции.
– Огонь!
Все, кто стояли у открытой шахты, кто стоял перед дверью - открыли шквальный огонь. Протиснувшихся тварей быстро порешили. Тюки и коробки на платформе вспыхнули, разгораясь всё ярче. Последние надежды спасти жизненно важный груз рухнули. Пламя взметнулось по шахте, заставив нас отшатнуться.
Единственный плюс - что мощные удары и скрежет затихли. Пламя в шахте остановило продвижение самки и её стаи, заставило отступить назад. Воспользовавшись моментом затишья, мы бросились к другой лестнице, чтобы спуститься к шаттлу.
За поворотом коридора ждал сюрприз. Мощная паутина из десятков толстых белых тяжей. Крупные утолщения в местах их пересечения медленно пульсировали, словно дышали. В нескольких метрах за первыми переплетениями угадывались перекатывания могучих щупалец.
– Медлить нельзя! Сейчас это единственный путь к шаттлу!
– почти прокричал Макнелли.
– Остальные пути отрезаны!
– Значит будем прорываться, - кивнул я. Кому кивнул? Да больше, наверное, сам себе.
– Лось, Бизон, ставим шершней широкой полосой на высоту ноль пять и полтора метра. Мощность средняя. Огонь!
Лучи шершней тут же вжарили на указанной высоте. Мои сослуживцы знали своё дело. Раздался душераздирающий визг. Белые тяжи рвались и сокращались в конусы. Утолщения лопались и разбрасывали огромных слизней. Часть из них полетела в нас.
Я отдал команду жечь обитателей паутины из винтовок и бластеров. Самые смелые выстроились в две шеренги и открыли огонь. Чтобы не попасть под обстрел, я стоя на коленях сшибал покрытых хитиновыми пластинами слизней, которые рьяно пытались прогрызть бронепластины скафандров. Нескольких, ползущих в нашу сторону по стенам и потолку я быстро снял бластером.
Видимость вскоре стала практически нулевой, коридор заволокло плотными клубами дыма. В этот миг я нутром почувствовал, что к нам приближается какая-то огромная тварь. Тепловизоры не спасали, дымящиеся плети и обугленные мелкие осьминоги слепили. Прямо впереди за пеленой плотного дыма я чувствовал массивное движение.
Шершней давно выключили, куда стрелять было не видно от слова совсем. Чувство движения массы впереди обострилось. Я даже почувствовал боль от ожогов и ярость. Через мгновение вся его ярость окатила волной всех, кто находился в коридоре. Вскрикнув от боли, люди схватились за голову и повалились на пол.