Последний роман Владимира Высоцкого
Шрифт:
Позже судьба разбросала Конюхову и Высоцкого в разные стороны лет эдак на пятнадцать. Но при случайных встречах они искренне радовались друг другу.
– Володечка!
– Ой, Танюша! Здравствуй! Как дела?
– Да нормально. Володечка, я так хочу увидеть тебя в роли Гамлета! Ну пригласи меня, пожалуйста. Я знаю, что к вам, на Таганку, не попасть…
– Хорошо, хорошо, обязательно.
Последний раз – мимолетно, на бегу, в 80-м в Останкинском телецентре. Нечаянно столкнувшись, Конюхова вскрикнула:
– Володечка!
«От неожиданности вскрикнула, – рассказывала она. – Было такое удивление…
В том же 1961 году – благодаря кино! – случился молниеносный, как, впрочем, и многое другое в жизни Высоцкого, роман с Людмилой Абрамовой, будущей матерью двух его сыновей.
Вечный второй режиссер «Ленфильма» многоопытная Анна Давыдовна Тубеншляк десантировалась в Москву в поисках актеров для будущего фильма «713-й просит посадку». Просматривала картотеки на студиях, ходила по театрам. В Пушкинском обратила внимание на молодого актера: «У него было очень любопытное, неординарное лицо». Познакомились, обменялись координатами, условились о вызове на пробы. Правда, народный и всенародный мэтр театра и кино Борис Чирков, работавший тогда в Пушкинском, довольно скептически отнесся к ее выбору:
– Смотри, Аня, натерпишься с ним. Хотя парень и одаренный.
Но Анна Давыдовна все же отстояла свой выбор. Летом Высоцкий был вызван на пробы в Питер. А в начале осени – уже на съемки.
Только на какие шиши? Спасибо, Аркан Свидерский выручил – раздобыл деньжат на поездку. Проводы устроили дома у Кохановского. После застолья всей компанией отправились на Ленинградский вокзал. Всем им ужасно нравилось, что друг их едет не просто так, а в киноэкспедицию. Звучит!
В окне вагона Миша Туманишвили сразу заметил красивую молодую женщину. Толкнул локтем приятеля: смотри! Тубеншляк, которая отправляла «своих» в Питер, подсказала: это тоже актриса, Люся Абрамова, будет сниматься в «713-м…». Миша возьми да и ляпни в шутку: «Смотри, Вовка, чтобы эту девочку из Ленинграда обязательно привез!»
Впрочем, Люся, девушка гордая и независимая, к мужским знакам внимания давно привычная, глаз поднять на подвыпившую компанию не пожелала. И позже говорила: «Если верить тому, что Володя видел меня на вокзале в Москве и запомнил, – он-то знал… А я не знала».
По свидетельству Свидерского, дальше события на вокзале развивались по стандартному сценарию. Кохановский рванул в привокзальный буфет за «посошком». Пока гонец отсутствовал, в купе травили анкедоты, расчехлили гитару и совсем уж кстати вспомнили старую, еще довоенную песню легендарного Максима, по которой Бориса Петровича Чиркова все узнавали и пускали всюду.
Крутится,А Кохановский словно сгинул. Когда любопытствующий Аркадий Свидерский выглянул в коридор, проводница его «успокоила»: «Милый, да мы уж полчаса как едем…»
В поезде свидание Владимира с Люсей, к счастью, не состоялось. Почему «к счастью»? А то вроде неизвестно, чем обычно заканчиваются подобные знакомства – по окончании пути обязательно возникает обоюдное жгучее желание поскорее, раз и навсегда распрощаться. С попутчиком. И с попутчицей.
…Увидев Люсю Абрамову на съемочной площадке, постановщик «713-го…» Григорий Никулин сразу оценил профессионализм Тубеншляк: то, что нужно! «Была необыкновенно красивой, – позже вспоминал он, – с огромными, от переносицы до ушей, серо-голубыми глазами…»
Молодая изящная актриса, «мисс ВГИК», конечно, сразу попала в поле зрения околокиношных питерских сердцеедов. Вокруг нее образовался круг «постоянных друзей-поклонников»: кинодраматург Александр Володин, художник Гера Левкович, молодой актер Володя Карасев. Они были галантными, остроумными, талантливыми и, конечно же, нищими.
11 сентября 1961 года, выложив последние рубли официанту «восточного зала» ресторана в «Европейской», кавалеры проводили очаровательную московскую гостью до гостиницы «Выборгская», а сами, опаздывая на последний перед разводом невских мостов трамвай, пересчитывали копейки…
У входа в гостиницу Людмила столкнулась с изрядно подвыпившим парнем: «И пока я думала, как обойти его стороной, он попросил у меня денег, чтобы уладить скандал в ресторане. У него была ссадина на голове, и, несмотря на холодный, дождливый ленинградский вечер, он был в расстегнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то сразу поняла, что этому человеку надо помочь…»
Сердобольная Люся подошла к администраторше, но та, конечно, отказала, мол, дашь денег, а потом ищи-свищи. Обратилась к знакомым по киногруппе – все на «бобах» – у самого «состоятельного» Левы Круглого в кармане оказалась трешка… У Кости Худякова – рубль с мелочью. Тогда Люся с трудом стащила с пальца золотой с аметистом перстень (бабушкин, фамильный!) и отдала страдальцу, который по-прежнему мерз у ресторана. Он отнес перстень мэтру, предупредив, что завтра его непременно выкупит.
Преисполненная собственным благородством, чувством сострадания и долга, Люся побрела к себе на 3-й этаж. А вскоре раздался настойчивый стук в дверь, и в ее «келью» ввалилась счастливая «жертва» ресторанного скандала. С гитарой и бутылкой коньяка под мышкой.
– Сдача, – объяснил он и, как бы извиняясь, пожал плечами.
И тут же начал петь. И «Постой, паровоз!», и про Колыму, и про Таганку. И даже развеселые куплеты «Вышла я да ножкой топнула…» – все пел как нечто трагическое, на последнем дыхании. Еще секунда, думала она, и он умрет. Еще ничего не зная о нем, она поняла: это что-то совершенно необыкновенное. Этот человек способен совершить немыслимое, непредсказуемое, запредельное…
Им не захотелось расставаться.
– Выходите за меня замуж!