Последний рыцарь Тулузы
Шрифт:
Подняв на ноги школу де Савера, мы в течение недели обыскивали дороги, церкви и постоялые дворы, где проклятый святоша мог спрятать тело. Наконец Амори де Савер сообщил мне, что означенный вор перевез тело в гостиницу Де Ла Дальбад, где оно и было обнаружено в бедном деревянном гробу.
Добравшись туда и убедившись, что умерший действительно является покойным графом, мы доставили гроб в Сен-Сернен, возмущенные нехристианским поведением бесноватого приора и уверенные, что на том дело и закончилось.
Но на следующий день между двумя рыцарскими орденами началась настоящая война за тело моего господина. Один тянул в одну сторону, другой в другую. Разбирательство длилось несколько недель, в течение которых гроб постоянно окуривался ладаном и другими благовониями, названия которых я не помню.
Впрочем, тело все равно невыносимо воняло.
В конце концов, собранный по поводу возникшего конфликта Собор постановил захоронить тело Раймона Тулузского в церкви госпитальеров на углу улицы Святого Иоанна.
Я пришел попрощаться со своим сеньором. К сожалению, я ничего не мог сообщить ему по поводу его предсмертной просьбы, так как был вынужден сначала искать его похищенное тело, а затем ожидать решения Собора и само захоронение.
Богато украшенный гроб стоял посреди церкви, куда мы вошли вместе с господином Амори, с которым в последнее время мы сдружились.
– Я бы хотел побыть с ним один на один, – не поднимая глаз на де Савера, попросил я. – Вы не против, благородный друг? Впрочем, я не стану возражать, если вы сперва попрощаетесь с графом, а затем оставите нас. В конце концов, он должен быть благодарным вам за ту помощь, которую вы оказали ему... то есть всем нам, тем, что нашли его тело.
– Конечно-конечно. – Взгляд Амори метался от стены к стене подобно солнечным зайчикам от металлических пластин на кожаных латах рыцарей. – Но только я не совсем убежден... – Он повел головой. – Прежде чем оставить вас, я хотел бы быть уверенным в том, что больше не произошло никакого подвоха. – Он вздохнул, собираясь с силами. – Иными словами, мессен Анри, я хотел бы удостовериться, что труп графа находится именно в этом гробу, потому что...
Но я уже опередил его. Одним прыжком оказавшись возле гроба, я сорвал покрывавший его плащ, сбросил на пол цветущую ветвь какого-то дерева, положенную для украшения, и отвернув крючки, открыл крышку.
Запах разложения ударил мне в ноздри, но я не отвернулся, как это и было положено рыцарю. В гробу лежал человек, завернутый в погребальный саван, на голове которого красовался квадратный шлем крестоносцев.
Не до конца осознавая, что делаю, я снял шлем и закричал от ужаса и охватившего меня отчаяния. Раймон был обезглавлен!
Должно быть, бой, который мой сеньор вел на земле, продолжился в преисподней, где ждали его со своими копьями, мечами и стрелами заклятые враги, отразившись на земле в виде всех этих странностей, происходящих с захоронением самого знаменитого рыцаря и правителя нашего времени.
Спустя некоторое время после захоронения обезглавленного тела Раймона в церкви госпитальеров на углу улицы Святого Иоанна его голова отыскалась сама собой. То есть она никуда и не пропадала – магистр ордена госпитальеров приказал сохранить череп Раймона на вечные времена, как память о нем.
Не знаю, имели ли они право на такой шаг – прекрасная Элеонора, требовавшая от рыцарей госпитальеров отдать ей череп мужа, получила вежливый отказ. Не удалось вытребовать его и ордену Иоаннитов, членом которого был Раймон.
Сеньор Амори де Савер, к помощи которого я снова был вынужден прибегнуть, желая выкрасть драгоценный череп, мог только разводить руками. Сей предмет, по словам мессена Амори, содержался в особом тайнике сокровищницы ордена, который магистр показывал словно редкую реликвию своим гостям. Выкрасть голову Раймона не смог даже де Савер, а это наводило на мысли...
Со всеми этими неприятностями и тайнами я чуть было не забыл о последней просьбе Раймона. Слава Богу, означенная книга каркассонского дворянства действительно находилась в его опочивальне, и вдовствующая графиня, которой бесспорно передали последнюю волю покойного, вручила мне ее с нескрываемым благоговением.
С неохотой старая книга открывала свои тайны. Ее пожелтевшие страницы были местами склеены. Рядом со мной в изящном выкрашенном в золотую краску кресле сидела Элеонора. Но я знал, что она не станет вредить мне, захочу ли я вывести на политическую арену нового наследника Раймона, или оставлю все как есть. Ведь у нее самой не было детей, а значит, вдове Раймона Шестого оставалось увядать, подобно цветку на ветке, цветку, не давшему плода.
Много лет эту книгу старательно составляли министры каркассонских сеньоров, вписывая в нее имена наследников местного дворянства и регистрируя браки и новые рождения.
Истратив среднюю мерную свечу, я, наконец, обнаружил имя дочери леди Глории, донны Раймонды, вышедшей замуж за каркассонского дворянина сэра Арно де Пьерфона и о рождении их дочери Эрменгарды.
И тут все наконец-то встало на свои места. Рассказав мне о наследнице Раймона, крестьянин из деревни, принадлежащей замку, сказал, что до меня его уже спрашивали о ней. Но тогда я не предал этому особого значения, радуясь, что смогу выполнить данный мне приказ, и не интересуясь, кто был здесь до меня и получил ту же информацию. А зря, ведь до меня в наваррских землях побывали доверенные люди Раймона, а может, и он сам, которые и узнали, что прекрасная Глория родила наследницу и эта наследница жива и живет в Каркассоне. Далее Раймон отыскал свою дочь и внучку.
Как может сеньор отблагодарить своего верного рыцаря, доказав, что ценит его услуги и считает другом? Конечно, сделать его своим родственником.
Поэтому совершенно не важно, действительно ли Андре спас отца прекрасной Эрменгарды, или Раймон приказал бедному каркассонскому рыцарю признать этот факт и выдать дочь замуж. Главное, что внучка Раймона Шестого, рожденная незаконнорожденной дочерью Раймондой, сделалась женой моего сына, а значит, ветви наших родов переплелись и в жилах моих внуков теперь будет течь не только благородная кровь баронов Лордатов, но и кровь самого прославленного монарха нашего времени, благородного рыцаря и моего единственного господина и друга Раймона Шестого, герцога Нарбонна, маркиза Прованса.