Последний шанс

Лэндис Джил Мари

– Так ты думаешь, что все это куплено на ворованные деньги? – спросил Чейз, обведя рукой гостиную.

– Я так не думаю. Я слышал, что вы получили деньги по наследству, Ева.

Та вскочила с места:

– Получила. Я унаследовала часть драгоценностей моего прадеда.

– Сядь, Ева. Ты вовсе не должна давать ему объяснения, – тихо заметил Чейз.

Лейн хорошо знал этот тон. Чейз всегда говорил так, если его что-то беспокоило.

Но Ева не обратила на тон мужа никакого внимания.

– Ты что же, действительно думаешь, что я стану жить

на краденые деньги? – Подойдя к футляру для мумий, стоящему возле камина, она указала на него. – Эта вещь много лет принадлежала моим родителям. И эта вещь принесла нам счастье. Когда один мой родственник прислал мне этот ящик, Чейз открыл его и обнаружил, что там внутри – вовсе не мумия, а кукла моего прадеда.

Направляясь к окну, она прошла мимо кресла с подголовником, из-за которого Лейн не увидел, что Ева вынула из ящика куклу-чревовещателя и несет ему.

– Это Честер, – объяснила молодая женщина, протягивая Лейну деревянную куклу на шарнирах, разрисованную под египетского фараона. – Возьми его в руки.

– Да зачем это, – отказался Лейн.

– Нет, возьми, прошу тебя.

Лейн осторожно взял куклу в руки. Ева повернула куклу спиной к Лейну и указала ему на маленькую дверцу в кукольной головке. Потом надавила на эту дверцу, и она, отскочив, открыла небольшой тайничок.

– Вот здесь прадед устроил весьма солидный склад драгоценностей. Прадед был очень дряхлый и, судя по всему, просто-напросто забыл, куда их спрятал. Они пролежали здесь много лет, пока Чейз не обнаружил потайную дверцу и не нашел их.

Ева взяла Честера у Лейна и взглянула на него почти так же нежно, как обычно смотрела на мужа. Положив Честера на стул, она села подле Чейза. И, взяв его за руку, продолжала:

– Конечно, мы поделились находкой с моими родными. Чейз позволил мне распоряжаться драгоценностями. Деньги пошли на строительство дома, на обстановку, на детей. Чейз считает, что ранчо должно существовать на доход, который мы с него получаем. Вот и все, Лейн. И пока ты находишься под этой крышей, я не желаю слышать никаких оскорблений в адрес моего мужа. В противном случае ты можешь отправляться туда, откуда пришел.

Лейн перевел взгляд с Евы на Чейза, потом опять посмотрел на Еву.

– Я никогда не верил в это обвинение. Очень сожалею, что принес вам дурные вести. Я не совсем так представлял себе возвращение домой, – проговорил Лейн.

Все заметили, что глаза Чейза помрачнели, и в них появилась боль.

– Ничего страшного, – сказал он.

– Когда я утром вошел в этот дом, вы ведь по-прежнему верили, что у меня нелады с законом, – напомнил Лейн. – По-видимому, такова уж человеческая природа – верить в худшее, когда речь идет о других.

Чейз посмотрел на руку Евы, лежавшую в его руке, потом перевел взгляд на Лейна.

– Ты можешь сказать мне одну вещь?

– Скажу, если смогу.

– Почему ты уехал отсюда?

У Лейна все сжалось внутри. Когда-то он обвинял Чейза в том, что тот оставил его на попечение Огги, но прошли годы, и Лейн понял, что Чейз

ни в чем не виноват. Он устремился на поиски убийц своей сестры и намеревался вернуться домой через несколько дней, если не часов.

Когда-то Лейн думал, что ни за что не простит этого человека. Но теперь, пытаясь удержаться и не высказать дяде то, что срывалось у него с языка, Лейн понял, что прошлые муки изжиты, что с прошлым покончено. Рассказать все Чейзу сейчас – означало бы возложить на него бремя стыда и вины, которых он совершенно не заслужил.

Прошлое со всеми его чудовищными подробностями мертво и похоронено.

Пусть там и пребывает.

– Я уехал, потому что был в ярости – сначала вы бросили меня, а потом вернулись и принялись поучать меня, как жить. У вас была репутация известного ганфайтера, и я понял, что мне хочется пойти по вашим стопам. Но это было невозможно – вы заставили меня пасти стада. И мне пришлось убежать.

Чейз отозвался не сразу. Когда он заговорил, он не смотрел ни на Еву, ни на Лейна. Его взгляд был устремлен в широкое окно.

– Черт побери, мне бы очень хотелось, чтобы ты приехал домой не потому, что подозреваешь меня в грабеже. Но что делать, иногда приходится брать, что дают, верно?

Чейз встал и подошел к Лейну, не сводившему с него глаз. И протянул племяннику руку. Лейн вскочил. Не обращая внимания на протянутую руку, он обнял своего дядю. Они постояли молча, неумело обнимая друг друга, пока Ева, вскочив с дивана, не обняла их обоих.

Первым из объятий высвободился Лейн. Глаза Евы сверкали.

– Ты, разумеется, передашь этим Пинкертонам, что твой дядя не виноват. Если они захотят побеседовать со мной или моими родственниками насчет драгоценностей, мы с удовольствием пойдем на это, – проговорила молодая женщина.

– Вряд ли я буду этим заниматься в настоящее время, – отозвался Лейн.

– А еще есть подозреваемые? – поинтересовался Чейз.

– Только один.

– Кто это? – Ева взяла мужа под руку. – Мы его знаем?

– Возможно.

– Ты сказал, что здесь как-то замешана Рейчел. Это связано с вашим побегом? – спросил Чейз.

Тут Ева изумилась.

– Что может быть общего у Рейчел со всеми этими делами?

– На самом деле – ничего, – ответил Лейн. – Прошу вас забыть все, о чем я вам рассказал…

– Ха! – засмеялась Ева.

– Ладно, забыть вы не сможете, но, по крайней мере, обещайте, что не скажете никому ни слова до тех пор, пока я занимаюсь этим делом. Даете слово?

Чейз кивнул.

– Все еще не могу поверить. Ты – сыщик!

Ева опять засмеялась. И поскольку Лейн, скрестив руки, ждал ответа, молодая женщина подняла правую руку и поклялась:

– Я обещаю. Ни пророню ни словечка.

Рейчел крепко прижимала к себе Тая. Ничего, что в гостиной душно – важно, что он сидит у нее на руках. Лоретта велела задернуть тяжелые парчовые занавеси на окнах, и хотя при этом комната и погрузилась в полумрак, жара не стала меньше.