Последний свидетель
Шрифт:
— За меня не беспокойтесь, — заметил Джума. — За них беспокойтесь. Я только сначала схожу пообедаю...
— Вот именно, — согласился Бондарев. — И после этого я начну беспокоиться за всех казахских бандитов сразу.
3
Родители слушали рассказ Наташи с вытаращенными глазами. «Интересно, что бы вы сказали, если бы услышали правду? — подумала она. — Просто упали бы в обморок. Ничего, я позаботилась о вашем здоровье».
— Да-а-а-а, — глубокомысленно протянул отец.
— Просто ужас какой-то! — Мать нервно
Мать Наташи десять лет проработала проводницей и считала по наивности, что поезда во все времена остаются оплотом порядка. Рассказ дочери ее сильно разочаровал. Она вздохнула и посмотрела на мужа:
— Теперь точно закроют ветку. Раз такие дела пошли...
— А ты думаешь, такое первый раз случается? Небось каждую неделю кого-нибудь да прирежут, — скептически отозвался отец. — Ладно, вы тут можете хоть до утра сидеть, а мне в восемь надо быть на работе...
Он встал и, позевывая, пошел в спальню, шаркая по полу дырявыми тапочками. За кухонным столом остались Наташа и ее мать. А также три пустые чашки и наполовину полный заварочный чайник.
— А может, и не потерялась сумка, — с надеждой посмотрела на дочь Ольга Петровна. — Кому нужны пирожки да варенье? Сдадут в бюро находок. Надо будет завтра сходить на станцию, спросить...
— Так поезд-то дальше пошел, — возразила Наташа. — На конечной станции ее, может быть, и сдадут в бюро находок.
— О-о-о, — протянула Ольга Петровна. — И правда... Значит, все — пиши пропало. Тетя Ксеня так расстроится...
— А ты ей не говори. Скажешь по телефону, что все было очень вкусно.
— Сама скажешь. У меня соврать не получится.
— Хорошо, — кивнула Наташа. Она знала, по содержимому сумки было легко установить личность и адрес ее хозяйки. Хотя бы по надписи на титульном листе первого тома «Унесенных ветром», что Наташа брала с собой в дорогу, но так и не продвинулась дальше пятнадцатой страницы. Книга лежала вместе с бельем и пресловутыми пирожками тети Ксени. Может, мать была права, и после того, как Наташа стремительно покинула опасный вагон, ее сумку передали в милицию, а оттуда — в вокзальное бюро находок... Может быть. Только меньше всего сейчас Наташа хотела заниматься поисками собственной сумки. Ее волновала судьба сумки чужой.
Поэтому, когда мать упомянула, что в Наташино отсутствие несколько раз звонил Алик, девушка встрепенулась. Без Алика в этой истории было не обойтись. Более того — сам не подозревая о том, Алик уже был замешан в Наташину аферу с сумкой.
Возвращаясь пешком в город, Наташа сознательно миновала железнодорожный вокзал, где ее ждал отец. Она направилась к гаражу, где хранился мотоцикл Алика. В кромешной тьме, то и дело спотыкаясь о разбросанный на земле мусор и вздрагивая от подозрительных шумов, Наташа добрела до гаража, вытащила из секретного (но известного ей) места ключ, открыла дверь (пронзительно заверещавшую, словно сигнализация, извещающая о проникновении чужого). Не зажигая свет, на ощупь, она пробралась в дальний конец гаража, приподняла старую покрышку, положила под нее сумку и накрыла ее сначала покрышкой, а затем деревянным ящиком и куском брезента.
После этого она направилась домой, где открывавшая дверь мать никак не могла взять в толк, почему дочь стоит на пороге одна, в грязной одежде и без багажа. Потом явился отец, недовольный тем, что битый час впустую прождал Наташу на вокзале.
Но она все объяснила. Сначала отец, а потом мать отправились на боковую, а Наташа пошла в душ. Перед этим, в своей маленькой комнате, которую раньше приходилось делить со старшей сестрой, она сняла джинсы и вытащила из карманов несколько пятидесятидолларовых бумажек, которые взяла из сумки. На пробу.
Джинсы она бросила в таз для грязного белья, и струи горячей воды, обмывавшие ее тело, развеселили ее. Она беззвучно, чтобы не разбудить родителей, смеялась, терла розовой губкой в форме утенка свой плоский живот, маленькие крепкие груди, узкие бедра, которых пальцы мужчины касались пока лишь через ткань.
Она вылезла из ванной, завязала полотенце на голове чалмой и посмотрелась в зеркало, увидев там восхитительное тело юной девушки. Девушки, которую ждало восхитительное будущее. Теперь, когда прошедшая ночь обернулась таким сюрпризом, жизнь казалась прекрасной.
И она легла в постель с желанием проснуться как можно раньше, потому что ее ждало множество важных и тайных дел.
4
Утром следующего дня, когда Наташа Селиванова еще нежилась в постели, а Джума нервно ерзал на нарах в ожидании решения своей участи, на стол Бондарева легли листы факсовых сообщений.
Девушку, ехавшую с Шустровым, звали Селиванова Н. И. Ехала она в Новоудельск.
Майор из Новоудельского УВД вошел в кабинет и положил на стол книгу в зеленом переплете.
— Это что? — спросил Бондарев.
— "Унесенные ветром", — сообщил майор. — Книга подписана. — Он раскрыл том и прочитал: — Селиванова Наташа.
— Откуда это?
— Так ведь сумку ее нашли.
— В сумке была одна только книга?
— Остальное не представляет интереса. Еда. Туалетные принадлежности. Одежда.
— Одежда женская или мужская?
— Женская, — ответил майор и добавил: — Конечно, женская.
— А вот раз «конечно», то сегодня же найди адрес этой Селивановой. И отнеси ей сумку. Скажешь, что нашли в поезде, прочитали имя на книге... Понятно?
— Отдать сумку и?.. — вопросительно посмотрел майор.
— И все. Можешь задать пару вопросов насчет происшествия в поезде. Что видела? Почему бросила сумку? Но она вряд ли скажет что-нибудь дельное. Тогда повернешься и уйдешь.
— Понял.
— Только прежде чем туда пойти, установишь наблюдение за домом. А после установи постоянное наблюдение за этой Селивановой. Двадцать четыре часа в сутки.
— Понял. Думаете, она как-то связана...
— Пока не знаю. Сейчас три основные заботы — Селиванова, красный «Крайслер» и Шустров. Двое последних будут стараться не светиться. Но в Степном Шустров отметился в обменном пункте — менял доллары на рубли. Очень может быть, что деньги у него уже кончились. Тогда он снова будет вынужден менять деньги. Вывод ясен?