Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
– Говорят, что его темница не такая мрачная, как ваша, – прошептал Уилл, когда они гуляли по маленькому огороду. Некоторых солдат заставили перекопать землю для посева. – Его перевезли в шведский город Мальмё и разместили в замке – в той самой комнате, где когда-то жил низложенный датский тиран Кристиан II. Она большая, со сводчатым потолком и находится на втором этаже. Они установили решетки на окна, когда готовили ее для Босуэлла.
Значит, они знали о его умении сбегать из-под стражи. У Марии стало тяжело на сердце.
Уилл передал ей оба документа, и она поспешно спрятала их в рукаве. Солдаты орудовали лопатами, но они, несомненно, наблюдали за ними. Ей придется подождать возвращения в свою комнату.
– Я скучаю по Джорджу, – сказала она так громко, чтобы все ее услышали.
– Да, – согласился Уилл. – До меня дошли слухи, что он собирается во Францию. Он говорит, что здесь ему не светит удача и если уж отправляться в изгнание, то он предпочитает уехать за границу; по крайней мере там можно узнать что-то новое.
– Ох! – Значит, Джордж потерян для нее. Потом она увидела, как Уилл едва заметно подмигнул ей.
– Его родители будут опечалены, – сказал он. – Но вы же знаете, какими упрямыми бывают молодые люди!
Вечером Мария изобразила боль в желудке и тошноту, что потребовало уединения в своей комнате. Заботливые юные дочери Дугласов беспокоились о ее здоровье и хотели приносить холодные компрессы, сидеть рядом с ней и гладить ей лоб.
– Может быть, – сказала она. – Но лишь после того, как пройдут самые сильные боли.
В тусклом свете единственной свечи, издавая притворные стоны и звуки отрыжки, Мария развернула письма.
«Христианнейшему королю Франции Карлу IX.
Сир! Я покинул Шотландию, дабы сообщить королю Дании о великих и несомненных злодействах, учиненных над королевой Шотландии и надо мною, в частности, ее близким родственником. Намереваясь после этого со всевозможным почтением обратиться к вашему величеству, я попал в шторм у побережья Норвегии и впоследствии оказался в Дании. Здесь я обнаружил Вашего посла, мсье Дансэя, которому дал полный отчет о моих делах в надежде, что он незамедлительно ознакомит вас с ними, что мне было обещано. Не сомневаясь в его обещании, я смиренно обращаюсь к вашему величеству с просьбой проявить добрую волю и воздать мне за верную службу, которую я подтверждал в течение всей жизни и каковую надеюсь продолжить. Прошу ваше величество оказать мне честь таким ответом, какой вы можете дать человеку, которому не на кого надеяться, кроме Бога и вашего величества.
Сир, я со всевозможным смирением вверяю себя Вашей милости и молю всемогущего Бога даровать Вам долгую и счастливую жизнь.
Из Копенгагена, 12 ноября,
Ваш покорнейший слуга Джеймс, герцог Оркнейский».
Двенадцатое ноября! Но во Франции так и не предприняли никаких действий. Несмотря на величавый и почтительный тон, письмо никак не помогло ему.
Мария испустила страдальческий стон, который на этот раз не был притворным. Мир поворачивался к ним своей темной стороной. А Фредерик, как она внезапно вспомнила, являлся одним из неудачливых претендентов на руку королевы Елизаветы. Англия в курсе событий.
Дрожащими пальцами она вскрыла другое письмо.
«Моя дражайшая жена!
Я составляю это послание, как ты однажды написала мне, как будто разговариваю с самим собой, не зная о том, придется ли тебе когда-либо прочитать его. Но писать тебе – все равно что писать самому себе, ибо мы – одно целое. Сейчас я чувствую это еще сильнее, чем раньше, даже больше, чем в то время, когда мы были вместе.
Итак, мы оба находимся в тюрьме против своей воли. Твоя темница, любимая, хуже моей, поскольку твои тюремщики являются твоими врагами, тогда как мои не имеют ничего против меня. В Бергене меня задержали по местным делам, а здесь держат в качестве политической пешки. Я надеюсь в конце концов убедить их, что мое заключение бессмысленно. Никто не заплатит за меня выкуп, и теперь я имею очень скромное политическое значение. Единственная моя задача, которая, как ни прискорбно, оказалась невыполненной, – получить помощь для тебя.
Если когда-либо и по какой бы то ни было причине тебе будет польза в расторжении нашего брака, выбери этот путь. Возможно, это все, что я могу сделать для тебя сейчас. Но знай, что в моем сердце ты навсегда останешься мой женой.
Будь сильной и всегда люби меня, как я люблю тебя.
Твой Джеймс».
Мария согнулась над маленькой табуреткой и дала волю слезам.
Пасхальная неделя началась с дождливого Вербного воскресенья. Поскольку на острове не было священника, они никак не могли отметить праздничные дни. Леди Дуглас в приступе извращенного вдохновения предложила пригласить Джона Нокса, чтобы он прочитал проповедь. К счастью, это было невозможно из-за его болезни.
Марии пришлось самой изыскать средства для соблюдения обрядов в священные дни. У нее были при себе молитвенники и часословы, и она потребовала, чтобы ее слуги с утра до вечера постились и хранили молчание, а единоверцы присоединились к ней в молитвах и благочестивых размышлениях.
Остров покрылся молодой зеленью, такой яркой, что она казалась полной жизни и энергии. Ветви деревьев окутала полупрозрачная зеленая дымка, имевшая различные оттенки; когда солнце просвечивало сквозь кусты и деревья утром и на закате, все вокруг купалось в нежном зеленом сиянии.
Печальная литургия предательства, разлуки, крестных мук и смерти заняла разум Марии. Никогда еще эти события не казались такими близкими и насущными. Соглядатай Иуда, живший с Иисусом и близко знавший Его, предал Его за тридцать сребреников. Лорд Джеймс. Стойкий и смелый, но в конце концов беспомощный апостол Петр. Босуэлл. Толпа, которая кричала «Осанна!» и расстилала плащи на дороге, через шесть дней требовала распять Иисуса и вопила: «Отдайте нам Варраву!» Лорды и жители Эдинбурга, кричавшие: «Сжечь шлюху!» Религиозные лидеры, которые должны были проявить наибольшую справедливость, санкционировали убийство. Первосвященник Каиафа, который счел целесообразным, чтобы один человек умер за целый народ. Джон Нокс. Синедрион: лорды Конгрегации. Римские чиновники, которые считались беспристрастными, но встали на сторону толпы: французы и англичане.
Прощание с учениками: Мария, расставшаяся с Босуэллом на поле боя и смотревшая, как он галопом скачет прочь от нее.
«Как будто на разбойника, вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня! …Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе» [1] .
Все рассеялись. «Вот, наступает час, и настал уже, что вы рассеетесь каждый в свою сторону и оставите Меня одного» [2] . Гамильтоны и Гордоны, которые так и не пришли. Солдаты из Приграничья на Карберри-Хилл, которые растаяли, как воск под жарким солнцем. Да, ее войска рассеялись и скрывались или заключили мир с лордами.
1
Лк., 22, 52; Ин., 18, 30.
2
Ин., 16, 32.