Последний тайник
Шрифт:
— Пока что никуда не нужно звонить. Все, что у нас на данный момент есть, — это окислившийся колокол и твои голословные утверждения. Заяви мы сейчас об этом открытии — и нас тут же обвинят в фальсификации. В случае же, если нам кто-то поверит, тебе придется пожертвовать славой, связанной с этим открытием. Поверь мне, даже самый порядочный ученый ради подобной славы продал бы свою собственную мать.
— И что вы предлагаете? Никому ни о чем не говорить?
— Да, именно так. Нам следует поискать в архивах подробную информацию о тамплиерах, об их знаниях в области навигации, а также попытаться найти какое-нибудь подтверждение нашей гипотезы, — веско произнес профессор, — и лишь потом, когда мы соответствующим образом подготовимся, сообщить о своем открытии определенным научным кругам, которые так или иначе отреагируют на него.
— Замечательно. Но у меня есть совсем другое предложение. Нам ведь нужны доказательства, да?
— Ну конечно.
— Тогда почему бы нам не отправиться на Утилу и самим не раздобыть эти доказательства?
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что мы могли бы понырять немного в море и посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Я прекрасно помню, в каком именно месте находится риф, на котором покоился этот колокол, и ничто не мешает нам отправиться туда и немного пошарить по морскому дну. Может, нам удастся снова что-нибудь найти.
— Ты шутишь? — Кастильо бросил на меня недоверчивый взгляд. — Археологическая экспедиция подобной важности не может заключаться в том, чтобы «немного пошарить» по морскому дну, — она должна проводиться после подготовки всех соответствующих документов и под тщательным наблюдением высококвалифицированных специалистов. На такую подготовку уйдет несколько лет, а сами археологические раскопки потребуют еще больше времени.
— Понятно, — сказал я, потирая подбородок. — Но если археологические раскопки когда-нибудь все-таки начнутся, то кто их будет проводить? Боюсь, что не вы, а какая-нибудь организация с условным названием «Исследователи морских глубин». Вы сами только что признались, что конкуренция в сфере археологии жесточайшая. Неужели вы действительно думаете, что нам позволят хотя бы оказаться в списке тех, кто в перспективе может быть увенчан лаврами за данное открытие?
— По правде говоря, нам будет очень трудно попасть в число участников раскопок столь огромной важности, — вздохнув, ответил профессор и перевел взгляд на стоящие на столе тарелки. Мы с ним даже не заметили, как их сюда принесли. — Думаю, что нас рано или поздно попытаются оттеснить в сторону.
— И вас устраивает подобное положение дел? Вы и в самом деле согласны на такое?
— Ну, в общем-то, наибольшее значение имеет само открытие, а не то, кто его сделал, — сказал профессор, хотя и без особой уверенности. — Есть, безусловно, более квалифицированные специалисты, чем я, и они лучше меня выполнят эту работу.
— Вы это серьезно?
— Нет. Откровенно говоря, нет. А впрочем, не знаю, — задумчиво произнес Кастильо. — Но, как бы там ни было, у нас нет ни средств, необходимых для экспедиции, ни соответствующих разрешений. Так что мы не сможем провернуть данное дело, как бы нам этого ни хотелось.
— Мы вдвоем, безусловно, не сможем, — согласился я с ним. — Однако я знаю человека, у которого имеются все необходимые средства. Что касается разрешений, то уж где-где, а в Гондурасе… В общем, там есть много способов заполучить нужные разрешения.
— И что же это за человек, который мог бы нам помочь?
— Его зовут Джон Хатч, он американец. Я познакомился с ним несколько лет назад, когда искал работу во Флориде. Самое интересное для нас заключается в том, что у него есть своя фирма, «Хатч Мэрин Эксплорейшнз», которая занимается поднятием затонувших в море судов.
— Так он, по-видимому, охотник за сокровищами, да? Привлекать к данному делу университет ты, похоже, не очень-то хочешь, а охотника за сокровищами — пожалуйста?
— А я и не собираюсь этого отрицать. Охотник за сокровищами, который владеет судном, оснащенным новейшим оборудованием для определения местонахождения затонувших кораблей, имеет возможность привлечь к работе немалое число высококвалифицированных специалистов в этой области и обладает в данной сфере деятельности более чем десятилетним опытом. Он, без всякого сомнения, на голову выше любого из своих конкурентов, и благодаря этому человеку мы сможем решить очень многие проблемы.
— А ты ему доверяешь?
— Конечно нет! Но мы, дабы гарантировать себе свою долю славы, подпишем с ним контракт. Единственным недостатком, — добавил я, уставившись на тарелочку с фисташками, — является то, что охотник за сокровищами, как вы его называете, руководствуется только одним мотивом — наживой. И поэтому я не очень уверен, что репутация и слава будут достаточными стимулами для того, чтобы мистер Хатч согласился поучаствовать в нашей маленькой авантюре. Так что вам, наверное, придется слегка пофантазировать и убедить его в том, что благодаря этому рифу мы сможем разжиться золотом и драгоценностями. Вы, конечно, сумеете состряпать историю, которая выглядела бы правдоподобно, и, используя свои научные лавры и седину, заинтересуете Хатча, который должен поверить, что игра стоит свеч.
Улыбнувшись, профессор поправил очки и с самодовольным видом откинулся на спинку стула.
— Дорогой Улисс, в этом, к счастью, не будет никакой необходимости.
— А можно узнать, почему? — спросил я, удивляясь самоуверенности Кастильо. — Такие типы, как Хатч, реагируют только на блеск золота.
— Друг мой, мне не придется ничего придумывать, ибо история, которую ты имеешь в виду, уже существует.
— В самом деле? И что же это за история?
— Как раз такая, какую ты просишь «состряпать» — о золоте и драгоценностях, покоящихся внутри кораллового рифа в трюме затонувшего судна, некогда принадлежавшего ордену Храма, — сказал профессор и, улыбнувшись еще шире, спросил: — Неужто ты никогда не слышал об исчезнувших сокровищах тамплиеров?
4
В тот вечер мне больше не удалось добиться от профессора Кастильо каких-либо объяснений. Распалив мое воображение упоминанием о сокровищах тамплиеров, он затем вдруг стал упорно уклоняться от интересующей меня темы и старался свести разговор к обычной ерунде. «Завтра утром у меня дома», — такова была его последняя фраза по поводу сокровищ тамплиеров. Почти не сомкнув ночью глаз из-за причуды заинтриговавшего меня профессора, я уже в девять часов утра стоял у двери его подъезда и, желая поквитаться с ним, немилосердно давил на кнопку домофона.
— Это ты, Улисс? — раздался слегка искаженный домофоном голос.
— Нет, это служба по уходу за беспомощными пенсионерами, — ответил я, умышленно изменив свой голос. — Нам стало известно, что в этом доме есть один такой.
— Ладно, входи.
Послышался зуммер, и я, толкнув рукой огромную железную дверь, вошел в подъезд.
Как и во многих других старых домах, темный подъезд был похож на подземный ход, помещением для консьержей служила каморка под лестницей, а видневшийся где-то в глубине подъезда лифт имел такой допотопный вид, что невольно возникало желание проигнорировать это достижение цивилизации и подняться на нужный этаж по лестнице.